Тисато Абэ - Ворону не к лицу кимоно [litres]

Узнав, что отряд охраны Окагу действует самостоятельно, многие изумленно заахали.

Не обращая на это внимания, Такимото спокойно продолжала:

– Самомо обнаружили здесь. – Она ткнула пальцем в точку на карте и вздохнула. – Как ни странно, отсюда до Окагу тянется довольно крутой склон, но он не настолько высок, чтобы при желании нельзя было на него взобраться. В облике птицы нарушителя быстро бы обнаружили, однако в облике человека, при известной настойчивости, вполне возможно взобраться сюда, избежав внимания гвардии Ямаути-сю.

– То есть, – спросила бледная Укоги, – если знать этот путь, любой мог проникнуть в Окагу?

– Да как же это? Невозможно поверить! – Дамы-нёбо, сидевшие поодаль вокруг девушек, не выдержали и запереговаривались.

– Мы разочарованы тем, как небрежно была организована охрана. – От отвращения Кикуно скривилась и крепко сжала руку Масухо-но-сусуки. – Хорошо, что ничего не случилось, но как подумаю, что с госпожой Масухо-но-сусуки могло что-нибудь произойти…

Асэби вздрогнула и прикрыла рот рукавом. Хамаю с непонятным выражением лица сидела неподвижно, а сама Масухо-но-сусуки побледнела.

– И что же? – бесцеремонно поторопила докладчицу Хамаю.

Такимото резко подняла голову.

– Вы ведь еще не закончили?

– Конечно, – энергично поклонилась Такимото. – Я уже сказала, что это не первое проникновение, но это не значит, что ему каждый раз удавалось попасть сюда. Непохоже было, чтобы он действовал привычно, да и сегодня не было ощущения, что он понимал, что бежал к павильону Глициний.

– Так в чем была его цель?

– Видимо, кража, – категорично заявила Такимото и вытащила из-за пазухи заколку для волос. – Как видите, здесь у меня заколка, особой ценности в ней нет. Однако там, снаружи, для простолюдинов ее ценность равна вознаграждению за полугодовой труд. Для них это место – сокровищница.

Такимото улыбнулась.

– Все, кто здесь находится, происходят из зажиточных домов. Если пропадет какая-то мелкая вещь, никто не будет ее старательно искать. Возможно, Самомо крала именно такие предметы.

– Но Самомо не такая… – Асэби попыталась возразить, но под суровым взглядом Такимото испуганно замолчала и поникла.

– Я не говорю, что Самомо изначально была нечиста на руку. Возможно, этот мужчина вынудил ее.

Однако, когда она не удержалась и прикоснулась к алому кимоно, все выплыло наружу. Возможно, Самомо сказала, что хочет прекратить все это. Но когда она сообщила об этом мужчине, который пришел за добычей, он не позволил… Дело дошло до драки, и Самомо упала в ущелье. Мужчина на некоторое время затаился, подождал, пока все успокоится, и уже сам проник в Окагу, чтобы украсть.

Сейчас Ямаути-сю доискиваются, кто это и откуда. Пока расследование не закончено, мы не можем утверждать, что узнали правду, но, вероятнее всего, все так и было. Охрана не была должным образом внимательна, и мы планируем немедленно исправить это упущение. Думаю, скоро мы сможем известить вас о результатах.

У всех дам вырвался дружный вздох облегчения. Хорошо, что в общем все стало понятно. Конечно, у многих было что сказать по этому поводу, но раз во всем разберутся, то и нет нужды придираться к мелочам. Все расслабились, и только Масухо-но-сусуки и Хамаю не поддались всеобщему настроению. Масухо-но-сусуки потупилась и, казалось, вот-вот расплачется.

Хамаю смотрела на успокоившихся дам безутешным взглядом: «Вот дуры! Подумайте головой!» Она не сказала этого вслух, но губы ее пошевелились. Асэби прочитала это по ее губам.

Хамаю внезапно встала и, ни слова не говоря, вышла из павильона Глициний.

– Госпожа Хамаю, подождите! – тут же крикнула Асэби и пошла следом.

Не обращая внимания на удивленных дам, она вышла в галерею и направилась в сторону ворот Осени и Зимы, то есть туда, где находились Осенний и Зимний павильоны.

– Госпожа Хамаю!

– Чего тебе? Беспокойная какая. Достаточно было позвать один раз, – недовольно пробормотала Хамаю. – Если уж ты пришла, сейчас потянутся следом, как помет за косяком рыб. Будут мешать.

Но Асэби не стала послушно кивать в ответ на эти резкие слова.

– Можно будет просто всех выгнать.

– Поступай как хочешь, – бросила Хамаю и постучала в двери Зимнего павильона: – Сиратама! Это я! Я войду! – заговорила Хамаю и почти сразу же открыла дверь – только что не ногой.

– Госпожа из Летнего павильона!

– Дайте пройти! – Отодвинув в сторону удивленно вытаращившихся на нее дам, Хамаю уверенно прошла вглубь Зимнего павильона. За ней с невозмутимым лицом шагала Асэби.

– Прошу прощения. Оставьте нас, пожалуйста.

– И госпожа из Весеннего павильона тут?!

Асэби в глубине души понимала, что поступает неправильно, но сейчас решила пропустить мимо ушей вопли придворной дамы. Это было чужое жилище, но дома аристократов все построены примерно одинаково. Хамаю, судя по всему, уверенно двигалась туда, где должна находиться комната Сиратамы.

Из комнаты выбежала Тя-но-хана: то ли услышала шум, то ли ее предупредил кто-то из дам.

– Госпожа из Летнего павильона? И госпожа из Весеннего павильона с вами? И зачем же вы пожаловали? Что за бесцеремонность!

Хамаю и глазом не моргнула на суматошные крики Тя-но-ханы:

– Хотим увидеть твою хозяйку. Веди нас.

– Нельзя! Госпожа плохо себя чувствует, никак нельзя, – упрямо настаивала Тя-но-хана.

Хамаю покосилась на нее и фыркнула, глядя на ее сжатый полоской рот:

– Я примерно понимаю, что у нее за состояние. Нет смысла прятаться.

Тя-но-хана попыталась было сердито возразить, но Хамаю оттолкнула ее и вошла в комнату.

– Привет, Сиратама. Я смотрю, ты все терпишь. – Голос Хамаю был непривычно мягок. Асэби заглянула в комнату через ее плечо и, пораженная неожиданным зрелищем, отступила на несколько шагов назад.

В комнате было темно: наверное, почти все двери были закрыты. В этом сумраке наружу было открыто только одно круглое окошко. Там стояла лесенка, на которой почти висела чья-то фигура.

В полумраке шелк укутывавшего ее кимоно отражал падавший из окна свет, сверкая гладкой поверхностью. По красивому одеянию из белой ткани, словно река, растекались черные волосы. На них почему-то лежали сложенные из бумаги журавлики: один, два, три…

«Четыре, пять, шесть, семь, восемь… – Начав считать, Асэби мелко задрожала. – Девять, десять. И снова: один, два, три, четыре, пять!»

– Что это?!

Они были не только на волосах и на шлейфе. Начиная с ее тела, они рассыпались по всей комнате.

Весь пол уже оказался усеян журавликами. Их было не сосчитать. Непонятно, какую бумагу она использовала: и цветом, и размером все листочки были разные. На многих даже читались какие-то написанные тушью знаки. И все же все эти бесчисленные листки бумаги имели одно сходство: они все без исключения были сложены в форме журавликов.