Николай Васильев - Драгомирье и его окрестности [СИ]

— Итак, сынок, когда ты, наконец, образумишься? Двадцать пятый год тебе пошел, а ты продолжаешь бесчинствовать со своими дружками!

Пьянки, оргии с курвами, драки с мещанами, а теперь еще новость: изнасилование шляхтянки! Да еще при свидетелях! Ты идиот?

— Она меня оскорбила! Меня, сына Потоцкого! Я должен был ее наказать! Именно прилюдно! Чтоб неповадно было!

— А ты знаешь, что род Чаплинских весьма многочислен? И теперь будет с нами в кровной вражде! Мне что, начать всех их уничтожать?

Сажать по надуманным предлогам в тюрьмы, доводить до самоубийства, рассылать на дальние заставы?

— Я не знал, что эта панна из Чаплинских…

— Муж тем и отличается от парубка, что думает перед тем, как что-то сделать! В двадцать пять лет стыдно не быть мужем! Я в твоем возрасте уже командовал эскадроном, а через два года полком!

— Вы тогда почти постоянно воевали, а сейчас стоит продолжительное затишье! Я с охотой пошел бы воевать, да негде!

— Ладно, будет тебе, Северин, скоро дело: пойдешь крошить москалей! Во Львове, Гродно и Вильно живут почти одни поляки, а владеет ими Драгомирская империя. Это несправедливо и потому должно быть исправлено!

— Здорово! Но как же твое сватовство к москальке Белевской?

— Это что-то вроде дымовой завесы, для усыпления пресветлой Властилины, которая думает вовлечь в орбиту своей удушающей власти всех соседей, выдавая за их князей и герцогов своих многочисленных внучек. Умная курва да дура! Не она у нас удел оттяпает, а мы у нее.

— Но что скажет франконский король?

— Согласием королевских министров мы заручились. Они давно косятся на усиление москальского государства.

— Ну и ладно. Так что, ты дашь мне под команду эскадрон?

— Ну уж нет, покомандуй хоругвью. Отличишься — будет тебе эскадрон, а если случится убыль среди высших офицеров, то и полковником станешь. Чаплинских же я попробую задарить, а перед панной Марысей ты встанешь на колени и будешь униженно молить о прощении!

— Не встану…

— Тогда не видать тебе и хоругви как своих ушей! Рядовым кавалеристом пойдешь!

— Ладно, тато, прости меня. Сделаю, как ты скажешь… «Ну и все, дело сделано! — заулыбался Берсенев. — Этого точно хватит, чтобы отвратить регентшу от брачной дипломатии. Вишь ты, моду взяла укреплять границы государства через внучечкины слезы!».

Но что-то шкворчело в его душе и саднило. «Ох! Я же пообещал Эле наказать гетмана и даже отрубить ему руки! А обманывать нехорошо: обманы имеют свойство бумеранга — бьют неожиданно по затылку! И что же делать?». Думал он до вечера, так ничего и не придумал и отправился к заветной калитке, на сеанс сексотерапии. Эльжбета, раздевая его, сообщила между тем, что Потоцкий находится еще во дворце, в зале Малого королевского совета, вместе с десятком других вельмож.

— Как туда пройти? — автоматически спросил кавалер.

— Сразу по служебной лестнице на второй этаж, третья дверь налево, — столь же автоматически ответила пани, но вдруг заулыбалась и сказала: — Их вообще-то можно подслушать, если подняться на чердак и приложить ухо к третьей печной трубе.

— Да ну их на фиг! — бодро рявкнул уже голый трахарь и ухватил подружку за перси… Однако после первого соития, когда Эля лежала в блаженном состоянии, подлый «француз» подложил ей в изголовье «сонный» артефакт и вскоре пани засопела. Ну а трахарь быстро оделся в черное, сразу превратившись в диверсанта (принес с собой черную рубашку), и, прихватив со стола стакан, шмыгнул по той самой узкой черновой лестнице на чердак. Приложив ухо к указанной трубе (едва теплой в связи теплым апрелем), он уловил многоголосый бубнеж и усилил его с помощью стакана. И тогда услышал вот что:

— …нельзя! В мае дороги в Бещадах еще сырые и наша артиллерия будет беспрестанно вязнуть. На Гродно и Вильно, расположенные за Неманом, паводок тоже не даст наступать до конца мая. Так что самый ранний срок — начало июня!

— Зато мы упустим преимущество внезапности! — раздался уже знакомый голос Потоцкого. — Паводок на Немане не так и велик, можно организовать переправы на плотах и свалиться москалям как снег на голову! А что касается артиллерии, то на первом этапе ее вполне заменят маги!

— Внезапность не раз нам помогала, — раздался чей-то вальяжный голос. — Помните, как мы лихо захватили Тешин у чехов? Ранней весной!

— А еще раньше Мемель у тевтонов: вообще зимой! — поддержал Потоцкий.

— Растянем коммуникации, — с ноткой безнадежности произнес первый голос. — А можем и в котел попасть!

— Так может нам вообще остаться при своих? — язвительно спросил гетман. — И бойцы будут целы и кони сыты…

— Предлагаю прекратить толочь воду в ступе, — скомандовал вальяжный. — Давайте голосовать. Кто за май? Почти все, за исключением Оссолинского. Что ж канцлер, теперь берите дело в свои руки и обеспечьте координирование всех служб государства для выхода армии в поход первого мая.

— К первому маю никак, Ваше Высочество! Назначьте к пятнадцатому!

— К первому, князь, к первому!

— Ну, хотя бы к десятому! Не успеем, клянусь!

— Вам кресло канцлера мозоль что ли натерло, Оссолинский? Князь Радзивилл, не смените ли инвалида?

— Он прибедняется, Ваше Высочество, — раздался новый голос. — Кресло это с его задом давно срослось. А если говорить серьезно, то никто кроме Юзефа наш поход не подготовит. Коней на переправе не меняют, Ваше Высочество.

— Ладно, оставим всех на своих местах. Наше совещание я закрываю.

Плотно займитесь своими обязанностями, господа.

— Виват! — рявкнули слаженно голоса, после чего задвигались стулья. Берсенев отпрянул от трубы и поспешил к лестнице, попутно осмысливая ситуацию. До мая чуть больше месяца. Пока он доедет до столицы, останется месяц: не факт, что тяжеловесная военная машина империи успеет к вторжению подготовиться. Значит, надо как то оттянуть начало войны. Если главнокомандующий польских войск выйдет из строя, смогут пшеки его сразу заменить? Заменят, конечно, но в качестве руководства, скорее всего, потеряют. Значит, надо Потоцкого действительно валить.

С этого момента Сергей заспешил еще больше. В комнате безмятежно спящей Эльжбеты он лишь забрал артефакт и помчал теневыми участками двора к калитке. От нее натурально побежал, но не в сторону гостиницы, а к Рыночной площади, где юркнул к тому самому соседнему дому и достал из выемки полуподвального окна свои припрятанные на всякий случай веревки с кошкой. Далее он повторил свой путь на крышу и по крышам, потом спустился к окну гетманской спальни, встал на подоконник и стал вырезать алмазом подаренного Светозарой кольца прямоугольный фрагмент в оконном стекле — под свой рост. В разгар этого непростого занятия он услышал, как ко входу во дворец подъехала карета и узнал характерный голос Потоцкого. «Шалишь, я успею раньше», — пообещал диверсант и чуть не выронил внезапно обломившийся фрагмент стекла. Просунув его внутрь, Сергей решил, что уже пролезет через созданную дыру и пролез, но при этом столкнул на пол обломок, который разбился с ужаснувшим его треском. Однако в спальню никто не ворвался и попаданец отмер. Дыру он задернул портьерой, а со стеклом решил не возиться: это не самое страшное, что увидит вошедший гетман. Впрочем, ждать Потоцкого пришлось довольно долго: не иначе, проголодался пан. Наконец послышались его тяжеловатые шаги, дверь открылась и спальня озарилась магическим светильником.