Вонда Макинтайр - Луна и солнце

В тронный зал, стуча и скребя когтями по паркету, вступили шесть гепардов с пятнистой золотистой шкурой, сияющей ярче любого металла. На каждом красовался ошейник, усеянный драгоценными камнями, у каждого своими, а к ошейнику были прикреплены сразу два поводка, ведь каждого гепарда вели по двое охотников.

Все невольно отшатнулись, кроме мадам, а значит, и Лотты с Мари-Жозеф, ибо мадам гепарды совершенно очаровали.

— Вы прославились как доблестный охотник, — произнесла царица. — Я приношу вам в дар охотничью колесницу и созданий, способных догнать любую дичь, — гепардов, выросших на равнинах моей страны.

— Ваши дары столь же несравненны, сколь и ваша красота, великая царица, — учтиво поблагодарил его величество.

Мари-Жозеф опустила глаза: на место рядом с нею проскользнул граф Люсьен.

— Корабль отплыл, — тихо сказал он. — Но пожалуйста, не слишком тешьте себя надеждами.

— Мне остается только надеяться, — так же тихо возразила Мари-Жозеф.

Воспользовавшись тем, что глашатай стал зачитывать договор о сотрудничестве и взаимопомощи между Людовиком и папой и в зале надолго воцарился мерный гул латыни, Мари-Жозеф прошептала:

— Граф Люсьен, почему вы стали меня защищать? Почему вы стали защищать Шерзад?

— Потому что осознал вашу правоту. Если его величество прикажет зарезать русалку, то ничего не выиграет. Если сохранит жизнь морской женщине, получит огромный выкуп.

— Это единственная причина?

Не отвечая, Люсьен отвернулся и стал смотреть, как его монарх уступает часть своей власти Римско-католической церкви.

Мари-Жозеф ехала верхом на Заши по дорожке, проложенной вдоль Зеленого ковра. Посетители там и сям рассаживались на траве, устраивая пикники. Придворные его величества оставили сады, чтобы подготовиться к Карусели. То и дело слышалась камерная музыка, исполняемая скрытыми за подстриженными деревьями и кустарниками квартетами. Фоном для веселых мелодий и лепета фонтанов служил неумолчный скрип и стон насосов.

Неожиданно гармонию прелестного пейзажа и благозвучных мелодий нарушило появление тяжелой повозки: она неуклюже подкатила к самому фонтану Аполлона. Из нее выпрыгнули человек десять, вооруженных баграми и стрекалами. С крупного жеребца соскочил шевалье де Лоррен и возглавил шествие незваных гостей к шатру.

Мари-Жозеф пустила Заши галопом. У шатра она бросила наземь ящик для живописных принадлежностей, одним духом спешилась и, не привязывая Заши, бросилась внутрь:

— Сударь! Остановитесь, именем короля!

Лоррен отвернулся от лабораторного стола Ива:

— Пожалуйте ключ от клетки, мадемуазель де ла Круа!

— Время еще не пришло! Еще только полдень! Его величество обещал…

— Успокойтесь! Его величество приказывает морской твари исполнять акробатические трюки перед его гостями.

Он потряс прутья клетки:

— А ну, прыгни, морская тварь!

— Нет!

Шерзад высоко взвилась над водой и с шумом и брызгами низверглась, чуть было не разбившись о бордюр фонтана.

— Она не может прыгать, там совсем тесно, вы же сами видите, не надо тыкать в нее стрекалами!

Мари-Жозеф встала у двери, загораживая клетку и лихорадочно пытаясь придумать, как же им помешать.

— Его величество повелевает ей показать акробатические трюки в Большом канале.

Хотя Шерзад пришлась бы по вкусу смена обстановки, Мари-Жозеф не могла до конца унять свои подозрения.

— А почему за ее переводом в Большой канал надзираете вы, а не граф Люсьен?

— Потому что месье де Кретьен выполняет более важные обязанности или, быть может, потому, что он утратил расположение его величества.

— А почему его величество… почему вы не вызвали меня и не велели объяснить все Шерзад? — Она махнула рукой в сторону вооруженных людей. — Вам не стоило…

— Разумеется, я предлагал, — возразил Лоррен, — стремясь сделать вам любезность. А не вызвал вас потому, что, когда я хочу с вами поговорить, вы норовите ускакать от меня на самой быстроногой лошади в королевстве!

— У меня были на то причины!

— Так что же, мне передать его величеству, что его морская тварь отказывается ему подчиняться?

— Нет, — сказала Мари-Жозеф. — Но прошу вас, уберите багры и стрекала. Если вы не будете ее пугать, она, возможно, согласится перебраться в парусиновую люльку, и вы без помех перевезете ее в Большой канал.

Она отворила клетку и кинулась к Шерзад, замершей неподалеку, посвистывающей и мурлычущей: так она забрасывала Мари-Жозеф вопросами. Мари-Жозеф объяснила ей, что ее ждет.

Слуги спустили в воду люльку, и Шерзад нервно, испуганно несколько раз проплыла вокруг нее. У нее до сих пор не прошли синяки, оставленные сетью во время пленения.

— Шерзад, милая, верь мне, пожалуйста! — взмолилась Мари-Жозеф. — Большой канал намного шире и чище фонтана, тебе там будет лучше!

Шерзад прикоснулась к люльке. Когда она нерешительно заплыла внутрь, Мари-Жозеф подумала: «Она доверяет мне, но насколько я могу доверять месье де Лоррену? Вдруг это всего-навсего уловка, чтобы передать ее месье Бурсену? Но если бы они хотели убить ее, то могли бы поразить ее копьем или выстрелить в нее еще издали», — мысленно возразила она самой себе.

У Мари-Жозеф не оставалось выбора. Она уговорила Шерзад спокойно сидеть в люльке, чтобы слугам не пришлось бить ее или опутывать сетью.

С бешено бьющимся сердцем, мучимая опасениями, Мари-Жозеф сопровождала Шерзад, держа ее за руку. Вырвавшись из фонтана, Шерзад вертелась, егозила и пела, предвкушая свободу. Если Лоррен обманет ее, ничто не помешает ей защищаться.

И тут со склона Зеленого ковра к ним неуклюже сбежал месье Бурсен.

— Ах, какое счастье, что я вас застал! — воскликнул он. — Можно зарезать ее прямо сейчас? Пожалуйста, следуйте за мной, скорее…

— Нет! — крикнула Мари-Жозеф. — Его величество даровал ей жизнь до полуночи!

Она в ярости обернулась к Лоррену. Шерзад пронзительно закричала. Ударив когтями, она со свистом рассекла парусину люльки, оставив длинную прорезь.

— Вы солгали!

— Нет, успокойтесь, мадемуазель! — Лоррен предостерегающим жестом остановил Бурсена. — Подождите, сударь.

— Не волнуйся, Шерзад, все будет хорошо!

Морская женщина, не переставая дрожать, затихла, почувствовав прикосновение подруги. Мари-Жозеф упрекнула себя в излишней подозрительности.

Бурсен, вознегодовав, бросился за ними следом:

— Вы собираетесь ее уморить? В вас что, бес вселился?

— Его величество, — произнесла Мари-Жозеф, — соблаговолил сохранить Шерзад жизнь. Приготовьте что-нибудь другое.

— Но его величество обещал мне тысячу луидоров, — задохнулся от негодования месье Бурсен, — если я приготовлю и подам русалку эффектнее, чем на пиру Карла Великого!