Марина Ночина - Грань двух миров [СИ]

Закончив с инструкциями, Дариус и Лис ушли по делам, оставив меня скучать в одиночестве. Вернулись они спустя несколько часов. Дар выглядел вполне довольным, а вот Лис хмурился и несколько неодобрительно поглядывал на друга.

— Всё нормально? — Спросила я. — Договорились?

Парни уходили к каким-то друзьям оборотня, которые могли помочь достать на сегодняшнем мероприятии ту самую «Живую воду».

— Да, — ответил Дариус.

— А чего тогда Лис негодует?

— Все эльфы меркантильные жадные твари, — насупился парень.

— Так много запросили?

— Не много по сравнению с возможностью ожить после ритуала, — ответил Дариус.

Лис не стал комментировать, а я сама того не ожидая, подошла к Дару и взяла его за руку. Чертанов вновь ответил ободряющей улыбкой, и провёл по моей щеке пальцами.

— Ресничка выпала. Загадаешь желание?

Я загадала.

Когда стемнело, абсолютно все жители города вышли на улицы. В столице поживало не так много эльфов, тем не менее, сегодня на улицах было не протолкнутся — многие приехали из других городов, а некоторые и с материка.

Сегодня эльфы были поголовно одеты во всё белое: мужчины в простых штанах и рубахах, женщины в сарафанах в пол, дети в длинных бесформенных хламидах, босоногие, простоволосые и каждый в руках держал маленький светящийся белым цветом кристалл.

— Что это? — Спросила я у парней, когда мы тоже влились в общий поток, стремящийся куда-то в центр. Один величественно шёл впереди, прокладывая нам дорогу среди благоговейно расступающихся остроухих.

— Каждому эльфу при рождении дарят такой кристалл, он из хрусталя, — пояснил Лис. — Они называются Анима-Мэ. Эльф проносит его через всю жизнь, а когда умирает — кристалл присоединяется к семейному древу. В доме каждого эльфа есть хрустальное дерево, чем оно больше — тем род древнее. Кстати, светится он только в руках эльфов.

— А откуда они берут эти кристаллы? — Заинтересовалась я.

— Мы как раз сейчас туда направляемся. Поверь, это лучше один раз увидеть.

Шли мы неспешно, с потоком. Некоторые эльфы смотрели на нас с недоумением, некоторые негодовали, некоторые улыбались и махали руками, и всё же большинство просто не обращали на нас внимания. Если и смотрели, так на Однокрыла. На него все смотрели с восхищением.

Идти в столь большой толпе лично мне было некомфортно, о чём я немедленно заявила Дариусу.

— Я знаю, Лер. Потерпи, пожалуйста. Сама же потом будешь жалеть.

Я раздражённо пожевала губы.

— Если так страшно, можешь взять меня за руку, — предложил Чертанов, и я тут же клещом вцепилась в его ладонь.

Не люблю людей. В больших скоплениях мне страшно. Может быть, это как раз из-за того случая в зоопарке, когда я — маленькая и потерянная не знала куда деться, а люди вокруг ходили с написанным на лицах безразличием? Они пришли туда развлекать себя и своих детей, что им до чужих?

Тогда только маленький Дар не прошёл мимо.

Интересно, почему? Потому что судьба, как все утверждают? Или простая случайность?

Задумавшись, не заметила, как добрались до площади. Я огляделась и присвистнула. Тут не то, что яблоку некуда упасть, кедровый орешек не просочился бы. Площадь забита до отказа, а нам каким-то чудом удалось пристроиться с краешка.

Я отлипла от Чертанова и забралась на спину Одина. Высоко сижу — далеко гляжу!

Это была просторная покрытая травкой поляна, в окружении нависающих деревьев гигантов. И первое, впрочем, и единственное, что бросалось в глаза: по центру площади на постаменте из среза здоровенного дерева, на добрый десяток метров возвышалась статуя дракона, судя по всему, из хрусталя. Дракон стоял, гордо выпятив грудь, раскинув огромные бликующие от отсветов эльфийских кристаллов крылья и вытянув вперед когтистую лапу.

Я склонила голову на бок и пригляделась. Кого-то мне эта статуя напоминает.

— Ты на нём сидишь, — прозвучало со стороны Дариуса.

— Что? — Не поняла я. Я, что, размышляла вслух?

— Его зовут Нисседин. По легендам он является прародителем джерджей.

— Да ты крут, приятель! Можешь гордиться своим предком, — тут же похлопала я Однокрыла по шее.

Джердж задрал голову, одобрительно забулькал и задёргался. Меня затрясло, как на ухабах. Стоящие рядом эльфы заухмылялись.

Неожиданно на постамент, под лапу дракона, поднялся пожилой беловолосый эльф в белоснежном балахоне, опирающийся на трость. Остроухий народ ещё несколько секунд продолжал гудеть, затем старца заметили, и все разговоры быстро стихли.

Пожилой эльф, дождавшись тишины, начал торжественно вещать. О Возрождении, о величии эльфийского народа, о продолжении жизни. Эльфы слушали, раскрыв рты и ловя каждое слово.

Старец говорил не меньше пятнадцати минут, в конце благословив всех остроухих. Те дружно ответили ему, и довольный эльф спустился с постамента. Ему помогали двое парней с разрисованными фосфоресцирующей краской лицами.

— Кто это был? — Спросила я у Лиса.

— Глава Совета.

— Почему не Князь?

— Всегда так было, — пожал плечами оборотень. — Глава Совета открывает праздник, Князь скажет последнее слово, когда всё закончится.

— Ясно. У нас иначе, — пробормотала я, вспоминая ежегодное записанное заранее новогоднее поздравление. Сухое, неискренне и давно вызывающее глухое раздражение.

По площади тем временем начали ходить эльфы с кисточками и баночками разноцветных светящихся красок и раскрашивали всем желающим лица. Мы с Дариусом отказались, а вот Лис с удовольствием подставил лицо. Однокрыла разрисовывали сразу трое эльфов, вводя моего питомца в нирвану. Мне пришлось слезть с Одина, чтобы не мешаться. Обзор сразу ухудшился.

— Раскрашивать лица тоже традиция?

— Ага, — радостно кивнул Лис. — Весело же.

— Эльфы считают, что, нанося на лицо краску, они получают защиту, которая будет охранять их от любых бед весь следующий год, — пояснил Дариус.

— И что, помогает?

— Кто знает.

Раскрашенных эльфов становилось всё больше, превращая лица остроухих в пугающие маски с искривлёнными в улыбках ртами. В темноте, подсвеченной только звездами и слабо светящимися кристаллами, выглядело это зловеще. Меня пробрало.

— Дар, это надолго? Мне здесь как-то… — Я передёрнула плечами, и придвинулась ближе к парню.

— Нет, скоро начнётся.

— Что начнётся? Только не говори, что дракон оживёт и…

— Не оживёт. Кусок хрусталя не может ожить. Но двигаться он может, как-никак древний голем. Я читал о празднике Возрождения, с его практической стороны. Те кристаллы, которые держат эльфы — чешуйки дракона, которые он сбрасывает, когда оживает. Однако «ожить» он может только, если вокруг него соберется достаточное количество эльфов с кристаллами. Чем больше их соберётся, тем дольше дракон будет бодрствовать, и тем больше эльфы успеют набрать «Живой воды». История умалчивает, как всё началось, по крайне мере, доступная в империи. Сейчас посмотрим, правда ли то, что пишут.