Виктория Авеярд - Разрушенный трон [litres]

– Неужели нортанцам действительно нужно столько времени, чтобы подготовиться к вечеринке?

Или они хотят провести здесь больше времени? Кто-то хотел приехать сюда пораньше? Надолго ли он останется после?

«Возьми себя в руки, Мэра Бэрроу».

Всего одно упоминание о Кэле, несколько часов, отделяющих меня от встречи с ним, а я уже схожу с ума. И все почему? Прошло всего два месяца с тех пор, как я видела его в последний раз.

Это совсем короткий срок.

«Было ли этого достаточно? Чтобы мы пришли в себя, забыли, оплакали?

Или слишком много?

А вдруг он решил двигаться дальше? Ждал ли он? Так ли это?»

При мысли об обоих этих вариантах внутри у меня все холодеет.

– Если бы ты удосужилась почитать отчеты, ты бы поняла, что гала-концерт – в значительной степени просто прикрытие, – говорит Килорн; его голос возвращает меня к действительности. – Повод собрать всех ключевых игроков альянса в одном месте, не вызывая поводов для беспокойства. До этого встречи делегаций уже проводились, но до сих пор нам не удавалось собрать всех вместе в одно и то же время. Штаты, Гвардию, Республику. Всю банду.

Я смотрю на Килорна и прищуриваюсь.

– В Озёрном крае сидят не дураки. Они следят за нашими передвижениями. У них, вероятно, есть шпионы в наших рядах. Айрис и Сенра поймут, что мы не будем пить и танцевать всю неделю напролет.

– Как ты и сказала, я не знаю ничего важного, – весело говорит он. Пока он говорит, я закатываю глаза. – Фарли говорила что-то об отрицании. Если мы соберем военный совет и проясним наши намерения, у Озёрного края и Пьемонта не будет другого выбора, кроме как начать действовать первыми. Это эскалация.

Логика не совсем здравая, но когда это кого-то останавливало?

– Значит, гала-концерт нужен, чтобы выиграть время? – бормочу я.

– К тому же немного выпивки и танцев еще никому не повредили. – Для пущего эффекта Килорн кружится на месте, его ботинки скользят по тротуару.

По моему опыту, балы, вечеринки и торжественные мероприятия не являются поводом для празднования, но я просто не могу испортить ему веселье. Я вижу, что Килорн взволнован, и полагаю, что моя семья тоже может быть взволнована. Максимум, что было доступно нам дома, – несколько скрипок на рыночной площади или в сарае. Они не видели, куда способны заходить в своих развлечениях другие .

Ухмыляясь, я стряхиваю с его куртки несуществующую пылинку. Она ему мала, хотя еще несколько месяцев назад была впору.

– Надеюсь, у тебя есть костюм.

Он щелчком отбрасывает мои пальцы.

– Я думал, что эту проблему мне поможет решить Гиза.

Вдалеке я слышу, как Бри все еще подкалывает нашу сестру, вероятно, умоляя о том же самом. Я усмехаюсь при мысли о том, что она пользуется таким высоким спросом. Наверняка ей понравится прогонять мальчиков или заставлять их надевать все более экстравагантные костюмы.

Интересно, что она приготовила для меня?

При этой мысли мое сердце снова начинает бешено колотиться. В последние несколько месяцев у меня не было особых поводов наводить красоту. Полагаю, для такого важного мероприятия мне стоит постараться и выглядеть как героиня, которой меня все считают.

И если это заставит Кэла покраснеть, тем лучше.

– Гиза ведь поможет? – бормочет Килорн, с опаской поглядывая в сторону моей сестры.

– Лучше займи очередь.

Кэл

Солнце в горах только что село, но снежные вершины все еще кроваво-алые. Подходящий цвет для этого места. Я сижу у иллюминатора и смотрю, как мы приближаемся к уже знакомой долине за пределами Асцендента. Как один из представителей, курсирующих между Штатами Норты и Республикой, я делал это тысячу раз. Внутри альянса всегда происходит какая-то активность, и Монфор всегда находится в ее эпицентре. Я уже столько раз ездил туда-сюда, что знаю, чего ожидать от приземления. Судно дребезжит, попадая в очаги турбулентности над вершинами. Это почти не заметно. Из-за восходящих потоков горного воздуха посадка не слишком мягкая, и я повисаю на ремнях безопасности, когда мы наконец касаемся взлетно-посадочной полосы.

Несмотря на благополучное приземление, сердце колотится у меня в груди, а когда я отстегиваюсь, мои руки дрожат. Требуется больше силы воли, чем следует, чтобы не выскочить из самолета.

Нанабель определенно не торопится выходить из самолета и строит из себя старушку, хватаясь за спинки сидений по дороге к двери.

– Даже не представляю, как ты можешь делать это так часто, Кэл, – громко ворчит она. Ее голос звучит громче, чем нужно, даже сквозь гул двигателя. – У меня все тело затекло.

Я дожидаюсь, пока она отворачивается, и закатываю глаза. Это все притворство – я не понаслышке знаю, какая она бойкая. Моя бабушка совсем не божий одуванчик. Она просто хочет притормозить меня, чтобы не казалось, что я проявляю излишнее нетерпение.

«Ты не щенок, который ждет угощения», – зашипела она на меня, когда я вызвался поехать на отречение Самосов. Не для того, чтобы увидеть Эванжелину или Птолемуса, даже не для того, чтобы продемонстрировать свою поддержку Серебряным королям, сделавшим тот же выбор, что сделал я. Она знала, что я надеялся, что при отречении будет присутствовать Мэра. И даже призрачной возможности мне было достаточно.

Но, к моему огромному разочарованию, она так там и не появилась.

«Ты несправедлив», – говорю я себе.

У нее не было причин ехать в Разломы. Хватит с нее Серебряных, которые хотят отречься от престола.

Дядя Джулиан галантно берет Нанабель за руку, помогая ей идти более быстрым шагом. Она растягивает губы в знак благодарности, вцепляясь в него сильными, смертоносными пальцами. Под ее хваткой Джулиан бледнеет. Он точно знает, какими смертоносными могут быть руки истребителя.

«Спасибо», – одними губами говорю я ему, и он кивает в ответ.

Джулиан тоже рад быть здесь, хотя и по совсем другим причинам. Мой дядя наслаждается Республикой так, как может наслаждаться только ученый. И он очень хочет показать страну Саре. Она идет впереди него, задавая нашей компании хороший темп – воплощение спокойной решимости. Как и я, Джулиан и Сара перестали носить цвета своих Домов. Я все еще не привык видеть своего дядю в одежде не цвета выцветшего золота, а Сару – не в красном и серебряном.

Нанабель, конечно, придерживается старых традиций. Сомневаюсь, что у нее есть какие-то другие вещи кроме красных, оранжевых или черных. Ее длинное шелковое пальто развевается, когда она спускается по трапу, демонстрируя ярко-красную парчу, украшенную осколками черного камня. Загляни кто в ее шкаф, он бы и не понял, что мы больше не короли.

И она не единственная, кто продолжает одеваться как в старые времена. Сегодня в делегации Штатов Норты есть еще четверо Серебряных, двое из них – представители Высоких Домов. Одна из них – леди Дома Ларис, она представляет как нас, так и вернувшиеся в состав страны Разломы. Ее желтые одежды в военное время кажутся кричащими. Другой, Сайрус Велле, – бывший губернатор и старик, измученный и истощенный войной. Его зеленые одежды чистые, но кажутся выцветшими. Выложенное драгоценными камнями дерево на его медальоне отражает слабый свет самолета. Он ловит мой взгляд и едва заметно улыбается.