Антон Пешкин - Белый край [СИ]

Вслед за Варсом я вышла из крохотной, вырубленной в айсберге комнатки на самой его вершине и поспешила вниз по узким, скользким ступенькам. Над головой ярко светило солнце, отчего я невольно прищурилась и потерла ладонью красные от недосыпа и усталости глаза.

— Майя, слушай, — вдруг негромко начал волчонок. — А ты думала…

— Я, дорогой мой, постоянно думаю, — как обычно проворчала я. — О чем конкретно?

— Что ты собираешься делать после того, как уйдешь отсюда?

Он остановился, обернулся и заглянул мне в глаза. В эту игру могут играть двое: в ответ я уставилась на него, не моргая, и вскоре юноша, признав поражение, отвел взгляд. Тем не менее, его вопрос поставил меня в тупик.

— Спрашиваешь еще, — хмыкнула я. — Коммунахта, кажется, все еще стоит там же, где и стояла.

— А ты не думала о том, чтобы… Ну… — Варс замялся, я же терпеливо ждала, когда он наконец-таки родит мысль. — Оставить все это? Ну, знаешь, построить дом, завести семью, детей…

— Это, дорогой друг, — я похлопала его по плечу и прошла мимо. — После того, как все гады сгниют в братских могилах.

Проходя мимо него, я краем уха услышала тихий, разочарованный вздох. И я могла понять беспокойство Варса — за свои шестнадцать лет я пережила, пожалуй, больше, чем следовало бы обычной деревенской девочке.

— Он в тебя втрескался. — усмехнулся мертвец, застрявший у меня в голове.

— Замолчи ты уже. То, что ты был озабоченным, еще не значит что все вокруг такие, — вздохнула я в ответ.

— Но ты — это я, сама ж знаешь. Серьезно, задумайся над тем, как он себя ведет, дурочка.

— Как верный и надежный друг, — уверенно ответила я, пожимая плечами. — И он всегда таким был. Вон, даже поседел от страха, но клятву пиявок не нарушил.

Дима вздохнул и мысленно перевернулся на другой бок, отворачиваясь от меня в сторону затылка. Было странно все чаще и отчетливее ощущать его именно как кого-то отдельного, живого, а не просто голос в голове. Порой чувство это становилось настолько явным, что я, кажется, могла бы коснуться рукой его невидимого тела.

Отбросив лишние мысли, я наконец быстро спустилась вниз, на стены. Здесь, в дозоре, укутанные в шубы проходили мимо меня два бойца — как раз из тех, что первыми прибыли сюда по воле своего правителя. Увидев меня, они тут же встали по стойке смирно и приложили ладонь к сердцу.

— Командир! — разом выкрикнули они.

— Ага, она самая, — проворчала я, подходя к ним вплотную и разглядывая. — Керций, какого, скажи-ка мне, хрена у тебя уши такие грязные?

— А, да как бы… — боец замялся.

Я похлопала его по плечу, а затем отвесила звонкую оплеуху. Тот факт, что люди из Окциты были на порядок ниже северян очень и очень помогал — даже в свои шестнадцать я, как правило, была немного выше взрослых мужчин из западного края.

— Не хватало мне еще, чтобы ты заразу по крепости распустил, — строго сказала я. — Чтоб сегодня чистым был!

— Е-есть! — выкрикнул он.

Удовлетворенная ответом, я пошла дальше, вниз, вглубь крепости.

Возможно, такая строгость и была лишней, однако нас стало слишком много, и все мы были слишком разными, чтобы оставаться свободными и веселыми раздолбаями. Разумеется, я старалась не давить на своих подчиненных, особенно тех, кто был здесь дольше, чем я, однако уже с прибытием первого пополнения стала придумывать правила и порядки, которые позволили бы сделать из преступников настоящих солдат.

Как и в прошлой жизни, в этих командах и уставах не было никакого смысла, кроме усиления власти командира над подчиненными. Не было смысла выпрямляться и прижимать руку к груди, обращаться ко мне не иначе как «командир», но это позволяло держать людей в своей власти и не давать им расслабиться.

Из-за угла, судя по всему, завидев меня еще на спуске со шпиля, выскочила Кира. Высокая, с огромными рыжими кудрями, она была теперь похожа на ходячий огненный одуванчик. Впрочем, в ней все также оставалась та детская непосредственность, энергия и задор.

— Сестренка! — весело воскликнула она и, как обычно, кинулась мне на шею, крепко обнимая.

Я похлопала ее по плечу и уже вместе с ней и Варсом пошла дальше. Кира тут же принялась рассказывать о том, как у нее прошел день, как она поругалась а затем помирилась с Надьей, но все-равно ее не простила, пару раз оскорбила Афину, а затем нахваливала ее всеми словами, которые знала. Словом, Кира оставалась Кирой.

— Как остальные? — спросила я ее, все еще будучи погруженной в свои мысли.

— Хорошо! — отрапортовала рыжая бестия. — Ничего не случилось!

Киру я довольно быстро назначила кем-то вроде начальника по внутренней безопасности крепости. Дело в том, что почти сразу после своего прибытия новые бойцы решили установить свои порядки — один из них чуть не изнасиловал Афину, ворвавшись во время ее сна в женскую спальню. Женщину спасла как раз-таки Кира, откусив насильнику правое ухо и оскопив куском обсидиана. Он не пережил ту ночь, однако даже такая ситуация сыграла мне на руку — Киру боялись, не побоюсь этого слова, все. Даже мне порой было жутковато от того, с какой легкостью она способна совершить нечто настолько жестокое. Зато теперь каждый в крепости знал — за любую провинность с ним будет разбираться она, и от этой девочки никак не скрыться.

Провинности, провинности… Этот этап мы прошли, была введена система субординации, новые правила. Не все, конечно, согласились с таким, но большинство «старичков» понимали необходимость подобных реформ. В конечном итоге угроза нападения никуда не исчезла, и расслабляться было нельзя.

И все-таки они не нападали. Случалось, конечно, такое, что охотники, выходившие за пределы крепости, натыкались на отдельные, разрозненные отряды нежити и вступали с ними в бой, но мертвецы не осмеливались атаковать крепость. Они копили силы, готовились к решающему бою, это было ясно как день. Времени оставалось все меньше.

В одном из коридоров я повстречала Снорри — он показывал новичку-строителю, как правильно вынимать из груди мертвецов разросшийся обсидиан. Если оставлять куски внутри на слишком долгий период, они начинали расти, поглощать плоть покойника и делать его сильнее. Этого допустить было нельзя.

— Снорри, — я кивнула ему.

— Майя, — кивнул он в ответ и пошел за мной, оставив подопечного одного.

На этом разговор со здоровяком закончился. За прошедшее время он вымахал еще больше, все больше походил на великана, и, осмелюсь сказать, рост его уже перевалил за отметку в двести двадцать сантилагов. Теперь он едва помещался в ледяных залах, постоянно пригибал голову, чтобы не задевать потолок, а то и вовсе сгибался чуть ли не вдвое, чтобы куда-нибудь пройти.

Наконец, вместе с пиявками я добралась до тренировочного зала. Это было большое, холодное помещение в основании айсберга, куда едва попадал солнечный свет. Всякий раз заходя сюда, Варс почему-то горько вздыхал, но когда я спрашивала его, в чем дело, он предпочитал промолчать или перевести разговор в иное русло. Сейчас здесь собрались новобранцы, пять человек, четверо из которых были северянами. Сих медленно прохаживался вдоль ровного строя, ничего им, впрочем, не говоря — оно и понятно, многим из тех, кто прибывает сюда, приходится сперва учить наш язык, и лишь потом они могут начинать нормально нести службу.