Джо Аберкромби - Мудрость толпы [litres]

– Мои мотивы, как вы, без сомнения, догадались, полностью эгоистичны. Правда в том… что прошлое для меня словно подсохшая рана, которую я не могу перестать расковыривать. Я часто думаю о Вальбеке. О восстании, о том, что я тогда сделала… и о том, что я делала до этого. О детях, которых мы использовали на нашей фабрике. Которых… я заставляла вас использовать. – Огни жаровен, очередь, заснеженная улица – все расплылось сверкающим пятном; ее взгляд был сосредоточен где-то далеко. – И о Стоффенбеке я тоже думаю. О поле боя. О могилах. Вы, наверное, просто не поверили бы… какого они были размера , эти могилы. По правде говоря… Я пытаюсь понять, действительно ли Великая Перемена изменила все к худшему или это произошло только для меня? Действительно ли теперь больше нищих или я просто начала видеть их впервые в своей жизни? Была ли я хоть чем-нибудь лучше Судьи, когда власть была в моих руках? Может быть, я была еще хуже? По правде говоря… когда я иногда просыпаюсь среди ночи, рывком, уверенная, что за мной наконец пришли сжигатели – я знаю… что заслужила это.

Савин откашлялась и аккуратно вытерла пощипывающие веки кончиком обтянутого перчаткой пальца.

– И я начала думать: может быть, было бы неплохо… если бы мир благодаря моему существованию становился лучше. – В конце концов, Карнсбик всегда говорил, что у нее щедрое сердце, а она считала его сентиментальным глупцом. Возможно, оно просто было скрыто под всей этой жемчужной пылью и амбициями? Скрыто даже от нее самой? – Я обнаружила… что чувствую себя немного легче с каждой маркой, которую отдаю. Наверное, вот в этом … и есть идея.

Она оторвала взгляд от очереди и обнаружила, что ее бывший деловой партнер смотрит на нее во все глаза, по-прежнему с памфлетом в руке, почти настолько же удивленный этим моментом откровенности, как и она сама.

– Не стесняйтесь, можете начинать читать мне лекции, – фыркнула Савин. – Вы не скажете мне ничего такого, чего я не знаю сама! Что все это – попытка подобрать губкой реки страданий, которые я пролила ради собственной выгоды. Что это вершина слащавого лицемерия. Женщина, которая делала из детей рабов, протягивает им несколько кусков угля, словно это бог весть какой героический поступок!

Валлимир продолжал молчать с полуоткрытым ртом, вероятно, не зная, то ли вежливо отрицать сказанное, то ли согласиться, поскольку это очевидная правда. Потом он повернулся к очереди, засовывая «Любимицу трущоб» обратно в карман пальто, и издал глубокий, клубящийся паром вздох.

– Наверное… лучше действительно раздать все это, чем держать при себе.

И так они стояли вместе под падающим снегом, глядя, как людям раздают буханки хлеба.

– Генерала Белла сбросили с Цепной башни, – крикнул ей Лео.

Мгновением позже Савин услышала стук его упавшей на пол ноги и удовлетворенный вздох, когда он откинулся на подушки. Она поморщилась – не столько из-за мысли о казни, сколько из-за небрежного тона, каким он это сообщил.

– Да, я слышала.

– Юранд предложил суду, чтобы на его место поставили меня.

Савин вошла в спальню и воззрилась на него, распростертого на кровати в свете единственной свечи.

– Ты вправду этого хочешь?

– Пока нет. Потом, когда настанет момент. – Он, кажется, был удивлен ее удивлению, даже несмотря на то, что генералов сбрасывали с Цепной башни почти с такой же быстротой, как банкиров. – Командующий Народной Армией, Савин! Я мог бы перетянуть солдат на свою сторону. Впрочем, как я слышал, они в ужасном состоянии – ни еды, ни снаряжения, ни желания служить.

– Мы могли бы послать им одеял. Зимние мундиры для офицеров. Может быть, хлеба. – Савин до сих пор не могла привыкнуть к форме его тела под одеялом. Одна нога и нелепое отсутствие другой. Словно какой-то ярмарочный фокус. Лишь с трудом она заставила себя не глядеть в том направлении. – И не забыть подчеркнуть, что все это прислал им Молодой Лев. Одним героям от других героев.

Лео улыбнулся, обнажая дыру в зубах:

– Ты всегда знала, как подать вещи так, чтобы они блестели!

Если бы… Она опустила взгляд к полу, гадая, возможно ли придать хоть какой-то глянец тому, что она собиралась ему сказать.

– Есть одна вещь… которой я хочу с тобой поделиться. Которую я узнала незадолго до нашей свадьбы.

Лео слегка сузил глаза.

– Почему ты не сказала мне тогда?

Он изменился. До Стоффенбека ему бы даже не пришло в голову спрашивать.

– Надо было так и сделать. Но у меня и в мыслях не было, что ты можешь об этом узнать. Что кто-то может об этом узнать.

Его глаза сощурились еще больше. Взгляд осторожного покупателя, подозревающего, что ему пытаются сбыть второсортный товар.

– Но кто-то все же узнал?

– Похоже на то. И они могут сделать это достоянием других. – Савин сглотнула. Каждое слово казалось тяжелым грузом. – Секреты, по моему опыту, редко остаются лежать под спудом.

– И ты решила, что будет лучше сказать мне сейчас, чем рисковать, что я обнаружу самостоятельно? Превосходная стратегия. Ничего меньшего я от тебя не ожидал.

– Лео, прошу тебя.

– Что же за секрет тебя так беспокоит?

Отвратительный – и потенциально смертоносный. Савин стиснула кулаки. Заставила себя произнести:

– Король Орсо… и я…

Лео отмахнулся:

– Ты что, забыла? Чертова Селеста дан Хайген уже рассказала мне, что вы были любовниками.

– Не это.

Ну, то есть и это тоже – но было и нечто гораздо, гораздо большее. До сих пор она не могла произнести это без потрясения, думать об этом без отвращения… Савин крепко зажмурилась, слыша в ушах шум крови, и выпалила:

– У нас один отец!

Молчание. Открыв глаза, она увидела, что Лео хмурится, разглядывая ее. Недоумевая. Словно подозревая, что плохо расслышал.

– Погоди-ка…

– Король Джезаль и моя мать были любовниками! Давным-давно. Еще до того, как его сделали королем. И в результате родилась я.

– Так Орсо – твой брат? – прошептал Лео.

Она скривилась.

– Да.

– Вот почему он меня не повесил…

– Может быть. Отчасти.

Лео откинулся назад, хмурясь в потолок.

– То есть… моя жена…

Она снова закрыла глаза, чувствуя, как горит лицо.

– Да.

– …старший ребенок короля Джезаля?

– Что?!

То, что она с энтузиазмом практиковала инцест, по-видимому, не пришло ему в голову. Или, по крайней мере, другие аспекты сделанного открытия интересовали его гораздо больше.

– А наши дети – внуки короля Джезаля! Во имя мертвых, Савин, это значит, что наши дети могут быть наследниками престола!

В его голосе не звучало страха или негодования. В нем звучало возбуждение. И это почему-то обеспокоило ее еще больше.

– Но разве ты не видишь… – Савин села на кровати, нервно прижимая к себе скомканное одеяло. – В какой опасности мы из-за этого оказались… в какой опасности они оказались…