Элизабет Лим - Шесть алых журавлей [litres]

Я дернула близнецов за крылья. Несмотря на их разногласия, между ними была крепкая связь – крепче, чем с кем-либо еще из нашей семьи. Даже сейчас их крылья хлопали в гармонии друг с другом.

Я показала на короля драконов. «Отнесите меня к нему».

Кики начала переводить, но затем ее клювик приоткрылся от изумления. « Ради всего святого, Сиори, ты что себе надумала? Нет! »

Не слушая ее, я обхватила руками шеи Ётана и Вандэя.

Это было безрассудно. Близнецы вытащили меня из корзинки, мои ноги заболтались над бушующем морем. Сзади раздались крики Андахая, но игнорировать Кики было труднее.

« Сиори, это настоящее безумие! Подумай хотя бы обо мне – если ты умрешь, то и я умру! Разве мы не обсуждали, что осторожность – кредо мудрецов? Сиори! »

Я сжала крылья птички и спрятала ее в рукав для надежности. А затем, кивнув братьям, прыгнула на голову короля драконов.

Я приземлилась на один из его рогов и скользнула к бровям, держась за жесткие золотые волоски – густые, как медвежья шуба. Руки пронзила острая боль, но, прежде чем потерять хватку, я успела открыть сумку.

Из нее полился свет и ослепил бледные глаза дракона.

« Мне нужен звездный ожог, чтобы разрушить ужасное проклятие! – мысленно прокричала я, хоть и не знала, услышит ли он. – Его наложила моя мачеха, Безымянная королева. Умоляю вас, пощадите! В ее сердце жемчужина дракона, и она мне нужна, чтобы спасти братьев – этих шестерых журавлей. Позвольте нам безопасно пересечь море Тайцзинь. Я верну звездный ожог, как только сниму чары ».

Я опустила воротник, показывая мерцающий осколок жемчужины Сэрю в моем сердце.

Брови короля Надзаюна поползли вверх – он ее узнал! – и вода задрожала. На секунду мне показалось, что план сработал.

Но я ошиблась.

Взревев, он нырнул обратно в море и забрал меня с собой.

Ничто не могло подготовить меня к мощи драконьего короля. Я свалилась с его лба, мой ужас отразился в сверкающей сапфировой чешуе. И отправилась в свободный полет. Волны сомкнулись над драконом, вздымаясь как горы, а ветер смел меня в море.

Я приготовилась к удару о воду, но зря.

Под спиной заскрипели ветки, и сильные крылья уберегли меня от непосредственной опасности.

« Твой брат Андахай говорит, что это был невероятно глупый поступок », – пожурила меня Кики, когда я перевернулась на живот в корзинке.

Остальные упреки пришлось придержать до лучших времен. Преодолевая встречный ветер, мы полетели над морем Тайцзинь, стараясь убраться как можно дальше от короля драконов, пока он не понял, что я жива.

Как вдруг предстала новая опасность. Тучи расступились и явили солнце.

Оно уже опускалось за горизонт, до сумерек оставались считаные минуты. Если братья не успеют вовремя долететь до суши, то превратятся прямо в воздухе, над бушующим морем!

Действовать нужно было быстро. Наибольшую ценность представляла сумка с крапивой. Бэнкай был самым спортивным из братьев, а также самым сильным и быстрым среди них в журавлином обличье. Я сунула кожаный ремешок ему в клюв и махнула, чтобы он нес сумку на берег.

Брат не мешкал. Его шея слегка опустилась под тяжестью сумки, но он стремительно помчал к суше. Бэнкай успеет. Я знаю.

А вот что касается нас…

Молнии погнались за нами по приказу самого Надзаюна. Длинные и изогнутые, как драконьи когти, порой они так близко сверкали в небе, что я чуяла запах дыма, который струился за ними, как костяные ленты.

Наконец впереди показался берег, на галечном пляже пенилась кромка моря Тайцзинь. «Еще хотя бы пару секунд света», – взмолилась я.

Но солнце не слушало. Оно протянуло над морем янтарные руки, золотящиеся сонным сиянием восходящих звезд, и заиграло бликами на воде. А затем его лучи погасли, на мир опустилась ночь. И мы начали падать.

Горло сжалось от ужаса. Ветер вышвырнул меня из корзинки, в голове раздался мой мысленный вопль. Братья разлетелись кто куда, лунный свет коснулся плавных контуров их лиц, и журавлиный клекот сменился человеческими криками.

Хасё из последних сил пытался меня удержать. Я вцепилась в его перья, но тут тело брата окутали темные чары мачехи, и его неконтролируемо затрясло.

Его глаза опустели, ноги поджались, лицо исказилось от боли. Длинный черный клюв втянулся в бледные губы и крючковатый нос, хрупкие птичьи кости перестроились в человеческие, крылья превратились в мускулистые руки. Он ахнул, словно не мог дышать.

Хасё упал в воду, так и не завершив обращение. Остальных постигла та же участь.

Я успела глотнуть воздух прямо за секунду до того, как волны поглотили и меня.

Каким-то чудом мои кости уцелели. Хотя ощущения все равно были не из приятных. Я не понимала, на какой глубине нахожусь. Воду освещали жутковатые лучи лунного света, проходящие сквозь меня, как призраки.

Пока я размахивала руками, ноги инстинктивно толкали меня на поверхность. Мое тело будто стало невесомым, но одновременно с тем навалилась тяжесть. Легкие крепко сжались, сердце бешено колотилось, поддерживая во мне жизнь.

Я быстрее забила ногами в воде. Уголком глаза заметила Рэйдзи, тянувшегося за обломком от корзины, и вцепилась в него, несмотря на острую боль в руках.

Затем обхватила брата за шею и потянула нас к берегу, где ждали все остальные.

Близнецы побежали нам навстречу, а Андахай и Хасё остались с Бэнкаем. Мой второй по старшинству брат распластался на песке.

Я помчалась к нему. «Бэнкай!»

Хасё взял его под мышки, а Андахай тряс за плечи до тех пор, пока Бэнкай не выплюнул песок и морскую воду.

У всех подкосились ноги от облегчения.

– Ты напугал нас, братец, – Андахай шутливо ударил Бэнкая по плечу. – Мы думали, что ты умер.

Тот выдавил улыбку.

– Чтобы убить меня, потребуется что-то пострашнее короля драконов, – морская вода стекала с его волос на тонкий халат. – Но я не стану возражать, если мы временно воздержимся от купаний в море Тайцзинь.

Я обвила руками его шею и бесшумно рассмеялась.

– Ты ранена, – заметил Хасё, когда я вздрогнула, отстраняясь от брата. Он взял мою руку. – Бэнкай, быстро взгляни на это!

«Пустяки». Я спрятала руки за спину, не давая братьям их осмотреть, но Бэнкай оставался непоколебимым.

– Сиори, дай посмотреть.

Я с неохотой протянула ладони, и братья резко втянули воздух.

Еще этим утром у меня были руки молодой девушки. С мозолями от упорного труда в таверне «Воробей» и парой ожогов, которые еще не успели зажить, но в целом гладкие и безупречные. Теперь же моя кожа была ободрана и бугрилась от серебристо-алых прожилок, как на листьях звездного ожога. Жжение прошло, но даже когда я просто сгибала пальцы, у меня сводило зубы от боли.

«Заживет, – я отмахнулась, пожимая плечами. – Мне уже легче».