Элизабет Лим - Шесть алых журавлей [litres]

Его это ничуть не удивило.

– А эти… – он откопал среди пепла нить с бумажными журавлями. Их крылья обгорели, некоторые даже потеряли клювы в огне. – Они тоже умеют летать?

– Нет. Кики особенная.

– Как ты?

Ответить не представилось возможности. К нам подошли стражи, виновато опустив головы. Уж не знаю, перед кем именно они чувствовали себя виноватыми – передо мной или Такканом, которого практически предали. Все, кроме Пао.

Я протянула ему амулет, подаренный Мэгари. Правда, чернила расплавились, а ткань сильно обуглилась.

– Передай Мэгари, что мне жаль, что мы не смогли попрощаться. Я буду скучать по ней.

Он кивнул с серьезным видом.

– Колдунья! – раздался разъяренный крик сзади.

Хасэге. Он очнулся и, оттолкнув стражей, бросился ко мне. Таккан попытался перехватить его, но Хасэге метнул кинжал, и тот полетел прямиком в мое сердце.

– Лина, осторожно!

Плащ Таккана ожил и окутал меня, словно щит. Клинок отскочил от ткани и с глухим стуком упал в снег.

– Видишь, магия! – воскликнул Хасэге. – Почему ты меня схватил? Совсем выжил из ума, Таккан? Она колдунья…

– И это единственная причина, по которой я еще тебе не казнил, Хасэге, – ледяным тоном ответил Таккан. – Только благодаря магии Лина пережила твое предательство. Я прогоняю тебя из Иро. С этого дня ты больше не страж и не принадлежишь к клану Бусианов.

Он опустил голову Хасэге в снег, прерывая все возражения. Другие стражи принялись связывать ему руки и ноги.

« Неотесанный грубиян , – пробормотала Кики из рукава. – Я бы дорого заплатила, чтобы увидеть его лицо, когда все узнают, кто ты на самом деле ».

Сиориамма, любимая дочь императора. Принцесса Кияты. Я так долго не чувствовала себя принцессой, что уже и позабыла остальные титулы.

« Я не собираюсь рассказывать им правду », – мысленно ответила я, смахивая пепел с рук. Затем увидела свою сумку в сугробе и наклонилась за ней.

« Что? »

« Я не останусь ».

Таккан с остальными стражами поднимал Хасэге в повозку, которая отвезет его в темницу замка. Я слышала, как он раздавал приказы, время от времени кидая взгляды в мою сторону. Вероятно, он тоже думал, что я вернусь вместе с ним. Но нет.

Мне нужна была лошадь, чтобы догнать Гуйю. Ближе всех стоял Адмирал, и только я начала взбираться на него, как ко мне подошел Таккан.

Я видела, что у него накопилась тысяча вопросов, но он просто придержал Адмирала за поводья.

Игнорируя его помощь, я ухватилась за ремешки седла и залезла на коня. Адмирал заворчал, но не сопротивлялся. Больше он меня не боялся.

– Не забудь забрать это, – Таккан передал мне журавлей, которые сложила его сестра.

Я молча поблагодарила его и спрятала бумажных птичек в сумку.

Устроившись в седле, уже открыла рот, чтобы попрощаться с Такканом, как вдруг он запрыгнул мне за спину.

– Что ты делаешь? – недовольно поинтересовалась я.

– А на что похоже? Еду с тобой.

– Я не…

– Ты же не думала украсть моего коня и уехать без меня? – он пришпорил Адмирала, и тот тронулся с места. Низкий голос Таккана прозвучал у самого моего уха: – Кроме того, я хотел рассказать тебе сказку. Думаю, она тебе понравится.

Сказку?

На плечо села Кики. Я ожидала, что она фыркнет и начнет жаловаться, что Таккан нас только замедлит, но птичка промолчала.

– Ладно, – согласилась я, игнорируя бабочек в животе, когда Таккан потянулся за поводьями. – Расскажешь по дороге.

Мы последовали за Кики в глубь Дзэньсы. С деревьев сыпался снег. Из-за сильного ветра нам было не до разговоров, но я чувствовала, что над Такканом довлеют вопросы.

К полудню Адмиралу потребовалась передышка, так что мы остановились у южной излучины реки Баюнь, где она расширялась.

« Только не затягивайте , – сказала Кики, порхая над нашими головами. – Я пока поищу твоих братьев. К этому времени они должны были уже догнать Гуйю . – Помедлив, она не сдержалась и съехидничала: – Учти, это привал, а не возможность пококетничать с Такканом, раз уж ты снова можешь говорить ».

Таккан повел Адмирала к реке, чтобы тот мог напиться всласть. Мне тоже требовался отдых, хотя вслух я бы в этом не призналась. Для человека, который чуть не сгорел в костре, держалась я на диво неплохо. Но стоило учуять дым, которым провоняли волосы и одежда, как у меня затряслись плечи.

– Со временем станет легче, – мягко произнес Таккан, наблюдая за мной. – Но отдых тоже поможет. И вода. Ты, верно, умираешь от жажды.

И в самом деле! Хотя я не осознавала этого, пока он не сказал.

Я жадно лакала воду с ладоней, набирая ее снова и снова. В жизни не пробовала ничего лучше! Вскоре по моему халату потек ручеек.

– Помедленнее, – рассмеялся Таккан, качая головой. – Река бежит до самой Гиндары, ее хватит даже для такой жадной воровки, как ты.

Я вытерла рот рукавом.

– Ты ни о чем не хочешь меня спросить? Например, почему я ходила с горшком на голове и не могла говорить?

– А что тут знать? Важно лишь то, что ты жива. Лина, я думал, что потерял тебя.

Я растаяла от мучительной нежности в его голосе. Никогда не думала, что со мной такое может произойти.

Наверное, всему виной одышка – не надо было пить воду так быстро. Впрочем, это не объясняло, почему у меня вдруг подкосились коленки или почему Адмирал фыркнул, довольно похлебывая воду из реки. На деревьях таял снег и капал нам на плечи. Весь мир будто растворился, в этот момент в нем существовал только Таккан.

Я устроилась у него в объятиях. Он был мне небезразличен, с этим не поспоришь. Сгорая в огне, находясь в одном шаге от смерти, я мечтала о подобном моменте – чтобы он обнимал меня, а я слушала неровное биение своего сердца и равномерный стук его.

Но сейчас выпуталась из его рук и мягко оттолкнула Таккана. Казалось бы, с голосом врать легче, но я почему-то не могла. По крайней мере, ему.

– Тебе стоит отправиться в Гиндару, – сказала я, не в силах взглянуть ему в глаза. – Мне нужно догнать журавлей. И… Зайрэну.

– Зайрэну?

– Она не та, за кого себя выдает. Она жрица Святых гор, использовавшая магию, чтобы принять обличье дочери леди Тэсувы.

– Значит, она опасна, и я тем более должен поехать с тобой.

– Мне не нужна помощь.

– Я тебя не брошу, – его челюсти решительно сжались. – Уже забыла, что я говорил? Я не оставлю тебя одну.

То же самое он сказал на Зимнем фестивале. «Я не оставлю тебя одну, Лина, ни в горе, ни в радости. Я бы хотел, чтобы твоя нить навечно переплелась с моей».

– А как же война императора? – в горле застрял огромный комок, и я снова набрала воды. – Тебя… тебя призвали сражаться.

– Мой долг перед тобой превыше всего. Так было всегда.