Марина Ефиминюк - Неидеальная Чарли Тэйр [litres]

«Почти» – ключевое слово! И я планировала сразу после праздников им воспользоваться.

– Конечно, – вежливо согласилась с предложением, исключительно чтобы не бесить маму даже на расстоянии. – Могу я вам чем-то помочь?

По лицу Ирэны буквально прочиталось, что лучшая помощь – это тихо стоять в сторонке и сливаться со стеночкой, не мешая взрослым дамам готовиться к приему гостей, ведь если что-то пойдет не так, то отвечать перед мужем придется ей. Особенно за мои оплошности.

– Лучше поднимусь к себе, – быстро нашлась я. – Экзаменационная декада оказалась на редкость суматошной.

С довольной улыбкой Ирэна согласно кивнула.

– Я попрошу, чтобы тебе принесли перекусить. Алекс составит тебе компанию. Так ведь? – Она обернулась, не подозревая, что тот традиционно не дождался окончания разговора и, сунув одну руку в карман отглаженных брюк, уже спокойненько поднимался по лестнице на второй этаж. – Александр!

– Что вам, мама? – с издевательской усмешкой обернулся он.

– Проводи Шарлотту в комнату!

– Она здесь не впервые и не заблудится, – отозвался он. – Правда, Шарлотта?

– Уж как-нибудь постараюсь не перепутать наши спальни, – процедила я сквозь зубы.

– Несносный мальчишка, – пробормотала Ирэна и улыбнулась мне: – Располагайся, моя дорогая.

Не успела я и трех шагов сделать, чтобы расположиться и дождаться самой первой ночи в Новом году, как в спину мне понесся возмущенный возглас, приправленный визгливым собачьим лаем:

– И куда ты потащилась, безмозглая?!

– Я? – изумленно оглянулась.

Не замечая ничего и никого вокруг, хозяйка дома ринулась к одной из испуганных горничных со старинной пузатой вазой в руках, заполненной еловыми ветками с шишками и зелено-красными бантиками. Следом за Ирэной с визгливым лаем, старательно мешаясь под ногами, понеслась химера. Удивительно, как от страха служанка не расколотила фарфор, созданный еще в то время, когда семья Чейс представляла собой варваров, грабящих на диких трактах мирных торговцев.

Обычно меня селили в спальню, расположенную подальше от Алекса, на другом конце длинного коридора. Видимо, пытались сохранить приличия. Комната, как всегда, была идеально убрана. Воздух пах по-новогоднему: корицей, цитрусами и гвоздикой. Баночка с комнатным благовонием стояла на каминной полке.

Возле прислоненного к стене зеркала в полный рост, повторяя очертания невидимого портняжного манекена, над полом висело серебристое праздничное платье с тончайшим кружевом. Из-под подола наряда «Снежной королевы» высовывались носы серебристых туфель.

Я аккуратно, двумя пальцами, приподняла юбку, чтобы проверить высоту каблука. Собственно, если мне удастся не свернуть шею, то можно считать новогоднюю ночь удачной. Невольно заметила, что ногти на руке, сжимающей ткань платья, окрасились серебристыми блестками. Стоило ткань отпустить, как цвет вновь исчез. Мама, как и всегда, выбрала все на свой вкус, даже колер маникюра, чтобы образ выглядел идеальным. Скорее всего, идеально-ледяным, как ей нравилось.

На туалетном столике лежала плоская коробка с эмблемой известного ювелирного дома на крышке. С опаской я отщелкнула золотой крючок. На черном бархате покоилось колье с прозрачными, как слеза, драгоценными кристаллами. Не было никаких сомнений, что украшение оставил Чейс-старший в качестве подарка к Новому году. Надевать я его не собиралась, так и захлопнула крышку, не притронувшись. Заодно мысленно составила список ювелирных подарков, которые мне делала семья жениха, чтобы после разрыва не забыть вернуть какое-нибудь колечко и не ославиться скаредной на весь Шай-Эр.

Пару часов я провела в библиотеке на первом этаже, с удовольствием почитывая любовный роман на азрийском языке. На самом интересном месте, когда почти случился целомудренный поцелуй, раздался весьма тривиальный звон стаканов, несколько опошляющий возвышенную атмосферу книги.

Возле раскрытого глобуса, оказавшегося хитро замаскированным винным шкафчиком, стоял Чейс-старший и, позвякивая хрусталем, наливал из графина с узким горлышком какой-то алкоголь. Отец Алекса был невысок ростом, на полголовы ниже сына и второй жены, в каждом его движении чувствовалась пугающая вкрадчивость.

– Добрый вечер, – не стала притворяться я невидимкой или – того хуже – прятаться за спинкой дивана, на котором уютно провела последние часы.

Не ожидавший свидетелей Энтон резко поднял голову и хлестнул по мне ледяным, острым, как лезвие, взглядом. Секундой позже этот самый взгляд, способный оставить на лице белую обмороженную полосу, изменился, и в нем проявилась липкая, насквозь лживая мягкость, неспособная меня обмануть.

– Шарлотта! – улыбнулся он елейной улыбкой, в которой всегда чувствовалась настораживающая фальшь, и аккуратно отставил графин.

– Не стесняйтесь меня, – махнула рукой. – Я все равно уже ухожу. Пора переодеваться.

– Госпожа Чейс говорила, что ты не хотела к нам приезжать. – Энтон бросил очередной пронизывающий взор. Всегда считала, что у него глаза королевского палача.

– Собиралась к родителям в Эл-Бланс, но планы изменились, – весьма удачно соврала я. – Новый год – все-таки семейный праздник.

– Поэтому ты и здесь, – многозначительно усмехнулся Чейс-старший, но немедленно перевел тему: – Как экзамены?

– Неплохо.

– Слышал, тебе пришлось нанять репетитора по северному диалекту, – выказал он нервирующую осведомленность.

– Вы намекаете на Ноэля Коэна? – с прохладной улыбкой уточнила я. – Он согласился по-дружески мне помочь.

Стараясь скрыть, насколько обескуражен неожиданной прямолинейностью, собеседник уточнил:

– Ты дружишь с северянами?

– Раз уж вы вдохновитель программы обмена студентами…

Последовавшая пауза длилась чуть дольше, чем позволяла непринужденная светская болтовня.

К двадцати годам я наконец осознала, что люди, подобные Энтону Чейсу, всегда улыбались в лицо, говорили тихими голосами, ласково и немного обязывающе, но стоило повернуться к ним спиной, как в эту самую спину могло прилететь все что угодно: плевок, проклятие или даже нож. Последнее, полагаю, было бы особенно эффектно.

– Я видела колье, которое вы оставили, – прервала я молчание. – Благодарю за подарок, оно чудесное.

– Его выбрал Алекс, – солгал Энтон.

– У вашего сына хороший вкус, – вежливо обманула я в ответ.

Вообще-то, на этом моменте принужденную беседу следовало прекратить, но у хозяина дома явно имелось много свободного времени и мало занятий. Я не успела предпринять ни одной попытки покинуть библиотеку, подхватив под мышку азрийский роман, а он вновь заговорил:

– В последнее время вы не ссоритесь с Александром?