Марина Ефиминюк - Неидеальная Чарли Тэйр [litres]

Чейс-младший обнаружился в читальном зале. От занятий его отстранили, но сдачу диплома никто не отменял. Сидя на обычном месте, он обложился учебниками и что-то раздраженно черкал в блокноте. По всей видимости, работа не шла. Я постучала по крышке стола костяшкой пальца, неожиданно заставив замигать настольную лампу. Алекс поднял голову. Всего на одно мгновение, но пронзительно-синие глаза вспыхнули незнакомыми прежде эмоциями, очень подозрительно напоминающими то ли радость, то ли облегчение.

– Надо поговорить, – сухо бросила я.

Как и в прошлый раз, мы поднялись по винтовой лестнице на второй ярус и спрятались за стеллажами, подальше от чуткого слуха смотрителя, с особым пристрастием бдящего за нарушителями порядка. Помня о том, что случилось в театре, я отодвинулась от бывшего жениха на безопасное расстояние.

Видимо, заметив, что леди не желает впускать его в личное пространство, Алекс оперся спиной о книжные полки и нарочито скрестил руки на груди. Прекрасно! Меня устраивало, что он эти самые руки держал на замке.

– Ирэна сказала, что ты в полном порядке и уже со вкусом портишь Лилии настроение. – Он улыбнулся. – Хорошо выглядишь.

– С утра накрасилась, – хмуро пошутила я, но только собиралась начать разговор о предстоящем ужине и договориться, что именно мы собираемся сказать родителям, Алекс вымолвил:

– Чарли, я не знаю, как просить прощения за то, что случилось.

Я несколько опешила и очень по-умному моргнула. Александр Чейс никогда не просил прощения. Иногда казалось, что он просто не знал ни такого слова, ни его значения, а о синонимах вообще ничего не слышал. Оказывается, еще как знал, просто не считал нужным использовать.

– Елену отчислили сразу после инцидента, – добавил он. – Она больше не причинит тебе вреда.

У меня вырвался издевательский смешок.

– Почему ты смеешься? – с претензией вопросил Алекс. Он, конечно, искренне старался быть хорошим парнем, по крайней мере лучшей своей версией, но натуру-то не переделаешь.

– За театр не хочешь извиниться? Или за то, что сцепился с Ноэлем, хотя не имел на это морального права.

– Отчего же не имел?

Очевидно, бывший жених не испытывал ни капли сожаления. Более того, я удивилась бы, возникни в нем чувство вины.

– Вообще-то, Алекс, он не ответил на удар, когда ты налетел на него перед Новым годом, – фыркнула я, не обращая внимания на то, что он поджал губы и сузил глаза, явно недовольный тем, куда зашел разговор. – Хочешь услышать, что я думаю о Елене? Она заслужила отчисление! Но выставлять свою бывшую серийной убийцей как минимум низко. Во всем, что случилось, есть и твоя вина. Люди не перестают любить в тот же миг, как расстались. Чувства угасают постепенно и зачастую мучительно.

– С каких пор Шарлотта Тэйр стала специалистом?

– Не забыл? У меня богатый опыт безответной любви…

Мы помолчали.

– Ссориться бессмысленно, – прекратила я дурацкий спор. Очевидно же, что каждый останется при своем мнении. – На самом деле я хотела поговорить о сегодняшнем ужине. Родители наверняка поднимут тему помолвки. По-моему, отличный момент сказать им, что мы хотим мирно разойтись и не имеем друг к другу претензий.

– Зачем? – неожиданно бросил Алекс.

– В смысле – зачем? – опешила я. – Не ты ли говорил, что не собираешься жениться?

– Что-то такое припоминаю… – пробормотал он и почесал бровь. – Хорошо, я буду готов, если речь пойдет о нас… о нашей помолвке.

Неожиданно совсем рядом зазвучали приглушенные голоса, говорящие на северном диалекте.

– Ты не поможешь мне с переводом? – канючила Рэдмин на диалекте. – Я принесла взятку: перекус и кофе!

– В библиотеке запрещено есть, – с раздраженной интонацией отбрил Ноэль.

Они появились в проходе. Высокая девушка с термосом из академической столовой в руках и мой первый мужчина, оставивший в груди не сердце, а растерзанные клочья, которые неожиданно начали болеть даже от мимолетной встречи.

Ноэль повернул голову, обнаружил нас с Алексом и, не замедляя шага, с равнодушным видом отвернулся. Я поймала себя на том, что до побелевших костяшек вцепилась в край книжной полки, словно подсознательно ища опору, чтобы удержаться на ногах и не свалиться в обморок.

– Коэн, тебе сложно по-дружески помочь? – снова заговорила Рэдмин, исчезнув из поля зрения. – Все равно уже не ходишь на занятия.

– Может, мне просто за тебя написать? – Он резко повысил голос.

Некоторое время мы с Алексом сохраняли принужденное молчание. Я сосредоточилась на том, чтобы кое-как отцепиться от стеллажа. Держалась так крепко, что пальцы свело.

– Если ты меня подождешь, то поедем в поместье вместе, – предложил он. – Я освобожусь через полчаса.

– Хорошо, – согласилась я, надеясь, что за книжными шкафами нас тоже слышат. – Как раз успею заглянуть к Канахену.

Профессор встретил меня неласково. Как выяснилось, только смерть являлась достаточной причиной, чтобы вовремя не сдать сочинение, а четыре обморочных дня не считались. Очередной раз, наверное, сотый со дня поступления в Ос-Арэт, он отчитал меня на северном диалекте, употребив в пламенной тираде такие витиеватые обороты, что я и половины не поняла. К счастью!

В итоге старик сменил гнев на милость, а заодно тему сочинения, и разрешил сдать работу до конца недели. Не сказать чтобы до этого самого конца оставалось много дней, но, выйдя из преподавательской, я всерьез поцеловала словарь по диалекту и мысленно поблагодарила северных богов за отсрочку.

– Посмотрите-ка, у Тэйр никакого стыда! – заговорили девчонки, стоящие возле подоконника. – Такой переполох случился, а она носит себя с видом королевы.

Несколько обалдев, что меня обсуждают посреди коридора, даже не попытавшись понизить голос до заговорщицкого шепота, я обернулась к «громким» сплетницам. С неприятной улыбкой на меня таращилась ректорская племянница и ее свита в полном составе.

– Говорят, Шарлотта, что жених разорвал помолвку, потому что ты изменяла ему с северянами, – проговорила она.

– И сколько их было? – хмыкнула я.

– Не знаю, я же вам свечку не держала, – фыркнула ректорская родственница.

– Говорят, Гвендолен, что тебя взяли в академию только потому, что твой дядя – ректор, иначе ты никогда не прошла бы вступительное испытание, – не осталась я в долгу. Говорить гадости вообще несложно, особенно под соответствующее настроение. – Люди, похоже, не соврали. Ведь мне хватало мозгов не озвучивать идиотские сплетни вслух, а тебе – нет.

– Мало тебе досталось боевым заклятием! – злобно сощурилась она, пригрозив физической расправой, словно действительно ей хватило бы смелости послать в мою сторону что-то пострашнее злобного шепотка. – Еще хочешь?