Марина Ефиминюк - Неидеальная Чарли Тэйр [litres]

На ходу стянув пальто, я кое-как освободилась от ботинок и без сил рухнула спиной на кровать. Сейчас, когда лихорадочное возбуждение спало, начала накатывать слабость и снова захотелось плакать.

Зои упала рядом, сложила руки на животе и повернула ко мне голову:

– Почему ты сбежала из поместья?

– Узнала, что Ноэля высылают из Шай-Эра, – тихо отозвалась я, разглядывая балдахин над головой. Тело казалось чугунным и тяжелым: не пошевелиться, не поднять рук.

– Он почти не отходил от тебя, пока ты лежала без сознания в лазарете, – вздохнула Зои. – На нем лица не было, так сильно переживал! Лекари обещали, что ты очнешься за пару часов, но ты все время спала. Потом неожиданно появилась госпожа Тэйр с семейным лекарем, и тебя увезли из замка.

– Что ж, видимо, ему надоело переживать, потому что он меня сегодня бросил, – со злой иронией проговорила я и вдруг почувствовала, как в носу опять защипало, поперек горла встал горький ком, а к глазам подступили слезы.

Наверное, я позволила бы себе порыдать в жилетку лучшей подруги, но дверь в комнату торжественно распахнулась и явила Вербену в расстегнутом пальто и с длинным полосатым шарфом.

– Чарли! – вскрикнула она с порога. – Я вернулась со свидания, а мне сказали, что ты жива!

Протягивая руки, она бросилась к кровати, ловко втиснулась между нами с Зои и обеих обняла за шею, словно собиралась то ли поломать позвонки, то ли задушить. Захват у зверомага был преотличный! Сразу видно, что готовилась в будущем скручивать бешеных химер и сворачивать крылья мифическим горгульям, в которых эти самые химеры изредка превращались.

– Господи, обнимай только ее! – прохрипела Зои, кое-как освобождаясь от железных объятий соседки по этажу и осторожненько отползая поближе к подушкам. – Зачем ты меня-то мучаешь?

Вообще, я тоже была против бурного рукоприкладства, которое по какой-то непонятной причине пытались выдать за проявление радости, но с Вербеной следовало вести себя как с игривой химерой: дождаться, когда она сама отцепится и начнет вещать. Так и случилось.

– Я позавчера сходила в храм, поставила курительную палочку за упокой твоей души и попросила мадам Прудо переселить меня в эту комнату, – поделилась она.

– Да ты настоящая подруга! – издевательски протянула я.

– Ты что же, обиделась? – искренне удивилась Вербена. – Я купила самую дорогую палочку!

– Благодарю за щедрость, – с трудом сдерживая смешок, фыркнула я.

– Между прочим, поселиться в комнате погибшей подруги тоже очень символично. Если ты не знала, то этот шаг – проявление огромного уважения! Вдруг твой злой дух остался бы в спальне и отражался в зеркалах? Тут никто не сумел бы жить, только глубоко любящие тебя подруги! Но нам повезло – ты возродилась! Выглядишь, правда, паршивенько. – Она с прищуром присмотрелась к моему, по всей видимости, бледноватому лицу и торжественно провозгласила: – Но я могу тебя чуточку подлечить.

– Я выгляжу паршиво, но чувствую себя прекрасно!

– Она полностью здорова! – в унисон мне выпалила Зои.

Обидно остаться невредимой после попадания магического заклятия, но потом отравиться дурацкой настойкой, изготовленной зверомагом то ли по наитию, то ли по какой-то тайной книжке.

– Ты выглядишь зеленой и несчастной, – сузила глаза Вербена.

– Мне просто надо хорошенько выспаться!

– Да-да! Сон – лучшее снадобье от слабости! – с жаром поддакнула Зои, которая, к слову, всегда утверждала, что лучшее снадобье от всех болезней и от разбитого сердца – горячее вино. Самое главное, подогреть его до нужной температуры, а для душевных и телесных недугов она разная.

Утро началось со звука открываемой портьеры. В сумрачную комнату хлынул яркий солнечный свет. Сощурившись, я приоткрыла глаза и обнаружила маму, стоящую на фоне окна. Светлые волосы были собраны короной на голове, стройную фигуру, затянутую в идеально сидящую двойку с бархатной юбкой, очерчивал светлый контур.

– Доброе утро, моя дорогая, – произнесла мама музыкальным голосом. – Здесь очень душно. Я попросила горничных проветрить, пока тебя не будет, и тщательно вытереть пыль. Мы им прилично доплачиваем за уборку, а у тебя страшный бардак.

В спальне царил идеальный порядок, но спорить с родительницей бесполезно. От нее станется натянуть белые бальные перчатки и пройтись по всем поверхностям в поисках пыли. Не сомневаюсь, что где-нибудь обязательно отыщется.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она, вытаскивая из ридикюля знакомый флакончик с укрепляющими каплями, выписанными нашим семейным лекарем.

– На удивление неплохо, – вздохнула я, потягиваясь. – Отлично выспалась!

После вчерашних злоключений хотелось издохнуть под одеялом под грустную музыку, но крепкий сон и половина бутылочки с настойкой боярышника из запасов Зои явно превратили меня из живого трупа в обычную девушку. Может быть, не особенно счастливую, но точно здоровую.

– И к слову, я не злюсь на твой внезапный отъезд из поместья, но могла бы сказать, что хочешь долечиваться в пансионе, а заодно и извиниться, – заметила мама.

– Извини, – непроизвольно отозвалась я, хотя виноватой себя не чувствовала.

– Завтра я возвращаюсь в Но-Ирэ, приезжай на выходных. Тебе надо показаться хорошему лекарю, возможно, даже знахарю, и избавиться от этой… говорящей метки.

– Хорошо, – послушно кивнула я.

– Сегодня ужинаем с Чейсами. Ночевать останешься в поместье.

– Зачем?

– Потому что они пригласили! Что бы ты ни думала, помолвка официально не разорвана, вспомни о манерах и веди себя соответственно, – резковато ответила она и, прочистив горло, словно сожалела о порыве, поправила идеально уложенные волосы. – Попрошу кухарку принести завтрак в комнату. Ненавижу пить кофе в вашей унылой столовой.

Мама вышла, подчеркнуто тихо закрыв дверь. Щелкнул замок, я моргнула, словно выходя из магического транса, и упала на подушки. Ничего себе доброе-бодрое утро!

В середине дня замок напоминал огромный гудящий улей, и отчего-то казалось, будто этот улей гудел именно по мою душу. Стоило зайти в гардеробную, как люди, там находившиеся, мгновенно замолчали и повернулись в мою сторону, разглядывая с таким любопытством, словно в Ос-Арэт заявился несуществующий герой анекдотов. Видимо, история с поединком по-прежнему считалась самой горячей сплетней академии.

Людей и шепотки я старалась не замечать, сложнее оказалось не позволить себе случайно завернуть в восточное крыло, где находились атлетические залы и, возможно, тренировался Ноэль. Желание увидеть его хотя бы одним глазком засело на таком глубоком подсознательном уровне, что причиняло практически физическую боль.