Анатолий Махавкин - Бездна [litres]

За спиной невыносимым грузом болтался мешок, который ещё недавно казался чрезмерно лёгким, а в руке, оттягивая её до самой земли, висел «калашников», вызывая острое желание разжать пальцы и потерять эту смертоносную железяку. Ноги превратились в глиняные столбы, готовые развалиться на каждом шагу. Видимо, я превращался в самого микроскопического колосса на глиняных ногах из тех, которым предстояло рухнуть в ближайшее время. Среди пёстрого хаоса, царившего в голове, единственной светлой нитью выделялась разумная мысль: слишком долго мне не протянуть. Очевидно, мне следовало начинать составление завещания с обращением к родственникам, где будет присутствовать слезливое прощание с женой и дочерью, в котором я покаюсь в своих прегрешениях и прощу жене… Хрена! Не дождётся!

Воткнувшись лбом в колючую стену, я встряхнулся. То ли мне показалось, то ли где-то впереди раздавались человеческие голоса. Весьма вероятно, это была галлюцинация, ну и хрен на неё? Чего ещё терять? Один чёрт мне предстояло сдохнуть в ближайшее время. Опираясь руками о стену, я пополз вперёд, пытаясь удавить в себе слабый росток надежды, родившийся в тот момент, когда я услышал голоса, глухо доносившиеся из глубин каменного лабиринта. И очень скоро меня ожидало очередное серьёзное испытание. В общем, едва не сползая на пол, я добрался до перекрёстка. Здесь тоннель, по которому я пробирался, разветвлялся на три рукава. Один из них шёл абсолютно прямо, второй поворачивал влево и опускался, а последний уходил вправо вверх.

Голоса в этом месте раздавались совершенно отчётливо, поэтому не оставалось никаких сомнений, кто ведёт милую беседу. Глухо бубнил Теодор, и горячо возражал Зверь. Однако во всём этом присутствовала единственная, но очень значительная проблема. Я не мог определить, откуда именно доносятся голоса. Разговор слышался одинаково отовсюду, и я мог бы поклясться, что слышу его даже из того коридора, откуда только явился, а это было совершенно исключено. М-мать!..

В отчаянии я уселся на пол, медленно вращая башкой из стороны в сторону. Может, беседующие начнут приближаться, и тогда я сумею определить верное направление. Во всяком случае, очень на это надеялся. О том, какая лажа произойдёт, если они пойдут в обратном направлении, я старался не думать.

Но время шло, ничего не менялось, и терпение моё лопнуло. Как там говорил ковбой Мальборо (нет, не из «Горбатой горы»), лучше умереть и чувствовать себя спокойно, чем жить и волноваться? Настроение и состояние моё вполне соответствовало этой мысли. Тем более остаток энергии в аккумуляторах тела позволял сделать последний рывок.

Вскарабкавшись по стене и приняв более-менее подобающее гомо сапиенсу скрюченно-прямостоящее положение, я отправился налево. Очевидно, потому, что на спуск требовалось значительно меньше усилий.

Проход оказался совсем узким, поэтому я всё время цеплялся плечами за стены, а иногда и вовсе застревал между ними, но и это оказалось кстати, удержав от пары-другой падений в некоторых критических ситуациях. Свет, и без того тусклый, становился всё слабее, пока я не оказался в темноте, ограниченной двумя светлыми пятнами, одно – сзади, другое – впереди. Поскольку с мраком у меня были связаны некоторые неприятные воспоминания, ещё не успевшие покрыться пылью веков, я прислонился к стене и постарался взять автомат на изготовку.

Громкость беседы оставалась на том же уровне, и я не мог определить, верным ли путём идут товарищи, или же придёт время для сакраментального вопроса: куда ты завёл нас, Сусанин? От давящей темноты и постоянного ожидания опасности нервы напряглись до такой степени, что перед глазами всё поплыло. А разноцветные пятна, качающиеся в воздухе, вообще никуда не уходили, сколько я ни мотал головой.

Впереди, на фоне светлого пятна, мелькнул здоровенный чёрный силуэт, растопыривший конечности для броска, и я тут же нажал на спуск. Большая часть зарядов угодила в стены, запорошив мои и так ни хрена не видящие глаза и дико отрикошечивая в узком пространстве тоннеля. Однако некоторые посланцы ушли по назначению, и раскоряченная фигура пропала, издав отвратительный хлюпающий звук.

Как ни странно, это происшествие прибавило мне сил, и я живее заковылял вперёд, стараясь быстрее добраться до поверженной твари и добить её, если в этом возникнет необходимость.

Остановившись около выхода, я некоторое время тупо рассматривал небольшую светлую пещеру, усыпанную блестящими камешками, напоминающими киношные алмазы. У стены, небрежно сваленные в кучу, лежали помятые мешки, а возле моих ног в позе распластанной лягушки растянулся Швед. Судя по всему, именно его я и подстрелил.

Пребывая в полной растерянности, я шагнул внутрь, и тотчас какая-то невероятно холодная штуковина упёрлась в мой висок. Скосив глаза, я убедился, что это именно то, чего я и опасался, – дуло автомата.

– Нет, этот крендель заставит меня рехнуться, – сказал Зверь и рявкнул: – Брось автомат!

Выполнить этот приказ было нетрудно: я просто разжал пальцы, и оружие шлёпнулось на неподвижное тело лысого водителя. После этого огромная лапища обшарила меня и обнаружила пистолет за поясом. Его тоже забрали. Опять.

– Ну и на кой хрен ты подстрелил Шведа? – поинтересовался Зверь, прекращая сверлить мой висок, и появился в поле зрения. – Или ты решил избавиться от всех нас? Воблы я с тобой почему-то не вижу.

– Я думал, Швед – это паук, – тупо сказал я, разводя руками.

– Что? – изумился Теодор, являясь передо мной. – Какой паук?

– Сдаётся мне, парень свихнулся, – резюмировал гигант, изучая моё лицо. – Хотя нет, я видал тех, у кого башню сносило. Этот вроде не из таких.

Видимо, мои слова нуждались в объяснении.

– Было плохо видно, – сказал я, – а впереди мелькнуло, и я решил, что это большой паук. Мне попался такой. Очень быстрый.

– Угу, угу, – покивал Теодор, – есть здесь такая пакость. Действительно, очень опасные. Странно, как он вообще жив остался.

– Так это же хренов везунчик, – сказал Зверь, с прищуром глядя на меня, и легонько ткнул стволом в грудь. Внезапно его словно прорвало, и он схватил меня свободной рукой за грудки, без каких-либо усилий вздёрнув над землёй. – Сука! Отвечай, что ты сделал с Воблой, падла!

– Она упала в водопад, – прохрипел я, почти ничего не соображая: мне начало казаться, будто я вижу очередное сновидение в бесконечной веренице следующих один за другим кошмаров. – Я пытался её удержать, но руки замёрзли, и она упала. Я очень устал и хочу есть. И пить хочу. Я уже не могу. Я ничем ей не мог помочь. Честно.

Зверь в сердцах выматерился и отшвырнул меня к стене:

– Лучшие люди, отлично подготовленные и обученные действовать в любом дерьме, гибнут один за одним, а всякое бесполезное говно выживает. И ещё вот этот педик…