Анатолий Махавкин - Бездна [litres]

На стенах, полу и потолке танцевали багровые отблески приближающегося пламени, а жар, бьющий в спину, мало-помалу начинал припекать мою задницу. Очевидно, проклятая птичка приблизилась на критическое расстояние.

Неожиданно Вобла, несущаяся впереди, свернула в узкий проход, уходящий направо. Произошло это так внезапно, что я едва не пробежал дальше, свернув в самый последний момент. Цепляясь плечом за стену, я обернулся, ужаснувшись, насколько близко находится живое пламя, помахивающее огненными крыльями. За это мгновение я успел рассмотреть, как именно проистекает пульсация твари, намеревающейся спалить нас заживо. Феникс как бы съёживался, те ряя часть своей яркости и превращаясь в бесформенную массу, но тут же вновь вспыхивал, принимая подобие огромной сияющей птицы. И так далее…

Узкий проход порадовал полумраком и прохладой, и я, продолжая задевать плечами стены, бодро засеменил вперёд. Так я преодолел пару десятков метров, прежде чем Феникс успел сообразить: его завтрак куда-то исчез, и начал розыск оного. Рёв чудовища стал намного громче, приобретая новые обертоны. Скажем как можно мягче: тварюка рассердилась. Не оглядываясь, я бежал, размышляя о двух вещах: сумеет ли эта пакость пролезть в узкий коридорчик и не заканчивается ли он тем самым тупиком, о наличии которых предупреждал Теодор.

Ответ на первый вопрос я получил достаточно быстро: вопль огненной птицы сменился торжествующим кличем, а громкий хруст дробящегося камня возвестил, что чудовище ломится следом за нами. Поскольку хруст и треск не прекращались, приближаясь, нетрудно было догадаться: пакость сумела-таки двигаться по узенькому коридорчику. Оставалось надеяться, что во втором пункте нам повезёт гораздо больше.

Видимо, это был не наш день. Я обнаружил Воблу стоящей перед несокрушимой стеной, преграждающей нам путь. На полу лежал обугленный череп, издевательски скалящийся мне в лицо. Похоже, мы были не первыми, кто пытался спастись этим путём.

– …дь! – выдохнул я, останавливаясь. – Всё? …дец?

– Назад! – рявкнула Вобла и, отпихнув меня, бросилась навстречу приближающемуся хрусту и рёву.

Больше всего это напоминало внезапное помешательство, но у меня всё же сохранилась слабая надежда, что моя спутница знает цену своим поступкам даже в такие конченые моменты. Впрочем, ничего другого я всё равно придумать не мог, поэтому побежал за ней. В общем, мы неслись навстречу Фениксу, как два психованных мотылька на рандеву со свечой. Непроизвольно я начал завывать, выть и визжать.

Мои песни закончились в тот момент, когда Вобла упала на пол, а я, зацепившись за её ногу, обрушился сверху. Женщина коротко матюгнулась и, спихнув меня, начала протискиваться в узкую щель, которую я до этого не заметил. Если такая худая, хм, вобла с трудом пропихивалась в расщелину, я просто не представлял, как мне удастся туда проникнуть.

Оказывается, зря волновался. Стоило мне подползти к щели, как оттуда высунулась рука и, вцепившись в моё плечо, потащила под стену. Несколько секунд я с диким ужасом думал, что ничего не получится и мне останется дожидаться Феникса, подобно Винни-Пуху, застрявшему в кроличьей норе. Спустя эти долгие несколько секунд я понял, какие чувства испытывает пробка в бутылке шампанского, когда её выпускают на свободу.

Мы находились в узком каменном мешке, погружённом во мрак. Лишь по тяжёлому сопению я угадывал, где находится моя спасительница. Голова то и дело натыкалась на какие-то острые выступы, оставляющие на ней дополнительные отметины. Пару раз Вобла больно лягнула меня, поэтому я непрерывно шипел от боли и злости.

– Ползи сюда, – донёсся до меня сдавленный голос, и во тьме вспыхнул огонёк зажигалки. – Кажется, здесь можно пролезть. Какой-то проход…

Проход – это было сказано слишком сильно. Нора, лаз – ещё куда ни шло. Приходилось пропихиваться, упираясь локтями в стены, толкая чёртов мешок впереди себя и цепляясь долбаным автоматом за потолок. Внезапно за моей спиной полыхнуло пламя и донёсся рёв взбешённого Феникса, остановленного непреодолимой преградой. Не знаю, что было впереди, но назад я не стал бы возвращаться ни за какие коврижки.

Рука плюхнулась во что-то влажное, и тотчас ледяной поток хлынул за шиворот. Вода лилась со всех сторон, и очень быстро я вымок до нитки, замёрзнув не хуже, чем в лютый мороз. Лязгая зубами, я продолжал ползти вперёд до тех пор, пока наклон норы и скользкий пол не вынудили меня утратить опору. Теперь я быстро скользил вниз, подпевая матерящейся Вобле, вкушавшей то же самое удовольствие.

Все аттракционы быстро заканчиваются, вот и эта водяная горка не оказалась исключением. Не успел я опомниться, как поток ледяной воды вынес меня наружу. Моё обычное невезение решило дать мне передышку, поэтому ремень автомата, болтавшегося за спиной, зацепился за карниз, нависавший над выходом из пещеры. Именно по этой причине я не улетел вниз вместе с водой, низвергающейся в бездну. Вобле повезло значительно меньше. Лишь чудом да ещё её отличной физической формой я могу объяснить, что женщине удалось, отбросив всю свою поклажу, зацепиться за скользкие камни. Сквозь грохот падающей воды я расслышал её вопль:

– Дай мне руку!

Это оказалось чертовски нелегко: ремень автомата елозил по выступу, на котором держался, норовя соскользнуть. Малейшая потеря равновесия – и я улечу вниз. Но, честно говоря, всё это пришло в голову значительно позже, а сейчас я просто ухватил протянутую мне ледяную ладонь. На мгновение мы обрели шаткое равновесие, и я сумел осмотреться. Оказалось, дыр, подобных нашей, здесь превеликое множество. Отверстия покрывали стены пещеры, превращая её в извращённую пародию на голландский сыр. Сотни (а может, и тысячи) нор, извергающих воду, образовывали водопад, перед которым отдыхает даже Ниагара. Здесь всё было намного круче, начиная от количества падающей жидкости и кончая высотой самого водопада. Во всяком случае, дно я так и не разглядел. Вода рушилась в этот бездонный колодец, и лишь издалека, с расстояния в десятки километров, доносился отдалённый гул. Свет, падающий сверху, рассеивался в плотной пелене брызг, образуя множество извивающихся радуг. Вероятно, очень красивое зрелище, просто я был не в том состоянии, чтобы любоваться местными достопримечательностями.

Вобла попыталась ухватиться свободной рукой за камни, но её пальцы тотчас соскользнули. Тело женщины дёрнулось, и я ощутил, как холодная ладонь мало-помалу выскальзывает из моей. Кроме того, я очень замёрз, ощущая себя скрюченной сосулькой. Как мне, так и Вобле (судя по выражению её лица) всё было абсолютно ясно. Женщина обречена уйти с потоком воды и разбиться о невидимое дно. Это если выражаться высоким штилем. А говоря проще, Вобле приходил конец, и ни я, ни она ничего изменить не могли. Единственное, чем я мог ей реально помочь, так это составить компанию в падении. Если вчера была брачная ночь, то сегодня пришло время для свадебного путешествия. Какова ночь, такое и путешествие.