Марина Эльденберт - Парящая для дракона. Обрести крылья [litres]

Ни с бывшими любимыми женщинами (ладно, слово «любимая» тут можно опустить), ни с теми, кто по-настоящему тебе предан. Не сказать, что я сильно давно знала Ардена, но наши короткие встречи и разговоры убедили меня в том, что этот иртхан целиком и полностью на стороне Торна.

Тем не менее я терпеливо ждала. Ждала, что же мне ответят.

Как ни странно, мне действительно ответили:

– Ардену ты доверяла. Он вполне мог этим воспользоваться и тебя убедить.

– Но не захотел, – подвела итог я.

– Не захотел, – подтвердил Торн. – Учитывая, что это был приказ, а Арден – военный врач, он нарушил приказ главнокомандующего. В военное время за такое было бы куда более суровое наказание, сейчас же…

– Сейчас же?

– Будет военный суд.

– Да, я в курсе. И ты позволишь суду независимых физиономий решать, что делать с тем, кто отказался воспользоваться наивностью одной беззащитной женщины, которую нужно было силком притащить к тебе во имя высочайшего произвола?

– Я позволю суду решать, что делать с тем, кто нарушил приказ, – припечатал Торн. – Это не обсуждается, Лаура. Арден будет с тобой круглосуточно, за исключением того времени, когда рядом смогу присутствовать я. На нем будет ошейник. Когда угроза твоей жизни и жизни ребенка останется в прошлом, состоится суд. На этом все, и к этой теме мы больше не вернемся.

Я покачала головой.

– Знаешь, Торн… только ты начинаешь делать что-то… человеческое, как потом опять все возвращается на круги своя.

– Проблема в том, – его взгляд сверкнул льдом, – что я никогда не был человеком, Лаура, но ты с этим так и не смирилась.

Он вышел, но, к счастью, я слишком хорошо владела собой, чтобы оставить что-то от эмоций нашего разговора, когда вошел Арден.

Признаюсь честно, я смутно представляла, что сказать – что вообще можно сказать после того, что учудил Торн. Поэтому сказала первое, что пришло мне в голову:

– Ты был прав. Мне стоило вернуться сразу. Самой.

Он усмехнулся, приближаясь к аппаратуре.

Коснулся дисплея планшета, явно проверяя какие-то показатели, потом все-таки посмотрел на меня.

– Честно говоря, Лаура, сейчас я уже не настолько в этом уверен.

– Арден, если ты сейчас скажешь, что мне надо бежать, я покроюсь льдом и пролежу здесь до конца беременности, чтобы ничего не видеть и не слышать.

Он покачал головой:

– У тебя специфическое чувство юмора.

– У меня сумасшедшее желание выжить и родить здорового ребенка. Скажи мне, что для этого сделать, и я клянусь, что сделаю это от и до.

Арден оставил планшет в покое и подошел ко мне.

– К сожалению, сейчас это зависит не только от тебя.

– Что? О чем ты?

– Вокруг Торна очень серьезный заговор, которого он в упор не видит.

– Если он чего-то не видит, возможно, на то есть причины?

Не сказать, что Арден открыл мне Аронгару, но холодок по спине все-таки прошел. О чем-то похожем мне говорил Бен, правда, Бен вообще был невысокого мнения о Торне и его системе, поэтому вряд ли можно считать его слова беспристрастными. Что касается Ардена… наверное, теперь тоже. Сложно уважать того, кто нацепил на тебя ошейник.

– Причины есть. Он долгое время доверял Стенгербергу, очень близко подпустил его к себе. Всеми вопросами безопасности занимался именно он.

– Сейчас ими занимается Сэфл. – Я поправилась: – Роудхорн. О чем мы вообще говорим? Почему ты поднял эту тему?

– Чтобы ты поняла, Лаура, что ты в опасности. Не только из-за серьезной беременности, но и из-за того, что происходит вокруг Торна.

– Вот прямо сейчас ты делаешь все, чтобы я совсем не волновалась.

– Я не из тех, кто считает, что молчание об опасности способно уберечь.

– О какой опасности ты говоришь?!

– Эллегрин.

– Что?!

– Эллегрин Рэгстерн. Я знаю ее… – Арден помолчал, потом продолжил: – Очень давно. Эта женщина может быть жесткой, она привыкла получать все, что хочет, и очень остро реагирует на отказ. Она умеет ненавидеть и не умеет прощать, но она не подлая. Если ты понимаешь, о чем я.

– Пока что смутно.

Я и вправду смутно понимала, при чем здесь Эллегрин Рэгстерн, которая устроила мне веселье в ресторане, и как после всего этого ее можно охарактеризовать словами «не подлая». Разве что частица «не» сюда случайно затесалась.

– Все очень просто. – Арден подвинул стул и сел рядом с кроватью. – Или очень сложно. Мы встречались. Хотя… это сильно сказано. Эллегрин с детства была влюблена в Торна, а я был рядом, лучший друг… и любовник, когда нужно снять напряжение и обиду от его льда.

Об этом Бен мне рассказывал – о том, что у Ардена была связь с Эллегрин, но я по-прежнему совершенно не понимала, какое отношение это имеет к моей безопасности.

– Тем не менее я знаю ее достаточно хорошо. Считал, что знал, пока не произошло то, что произошло, – с тобой. Сначала я не хотел в это верить. Потом понял, что, не будь у Торна стопроцентных доказательств того, что она все это подстроила, он не объявил бы о ее аресте. Для него она тоже была важна, по-своему, но важна. Вопрос только в том, откуда они взялись, эти стопроцентные доказательства. И в том, как они все это подстроили. Эллегрин – иртханесса. Чтобы поработать над ее сознанием и заставить ее признаться, нужно было не просто отдать ментальный приказ, нужно было заставить ее поверить в то, что она совершила.

– Арден. – Я хотела коснуться его руки, но передумала. В конце концов, мы с ним не друзья, а помимо этого он еще в ошейнике ходит из-за меня. – Я понимаю, что ты ее любишь. Понимаю, что ты хочешь верить в то, что Эллегрин Рэгстерн тут ни при чем… но…

– Понимать я мог это до того, как встретился с ней в тюрьме, Лаура, – его голос звучал очень резко, – до того, как увидел ее. Нам позволили одну встречу…

– Торн позволил?

– Предполагаю, что да. Такое не осталось бы без его внимания, в любом случае… когда мы с ней оказались лицом к лицу, я увидел то, что долгое время изучал. В ее глазах. Последствия сильнейшего ментального воздействия на сознание иртхана.

– А…

Я даже не представляла, что сказать, если честно.

– После того как правящий Ферверна продолжительное время был под воздействием, мягко говоря, психопата, стали изучать все возможные проявления – как внешние, так и внутренние – продолжительного ментального приказа, отданного иртхану. Одним из признаков было взрезание пламени. Это когда в пламя иртхана вплетается чужое, остаточное после ментальной атаки, все еще продолжающей работать. Проявляется оно крупицами чужеродной силы в родной, то есть если у иртхана ледяное пламя, а у атакующего алое, это будут алые искры. Если истинное, то оранжевые, и так далее.

– И? Что ты видел?

Я почему-то замерла, забывая дышать. Сама не знаю, почему зацепилась за «истинное пламя» и мысли о Бене. Нет, мне не хотелось думать, что он ко всему этому причастен, но после всего, что случилось… рассказ Ардена казался нереальным, хотя, если уж говорить прямо, нереальность – это я, тем не менее я существую. Не человек, не иртханесса. Вообще непонятно кто.