Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 4 [СИ]

– Вы должны были быть высшими демонами, – с легкой печалью поведала Мазекресс. – Но я не смогла вытесать шедевр. Заложила в вас больше, чем вы смогли выдержать. Поначалу я хотела уничтожить вас и попробовать снова – но другие демолорды воспротивились. Увидев вас, они были в восторге, потому что вы оказались именно тем, в чем нуждался Паргорон. Безответными, лишенными амбиций слугами, отдающими все и не ждущими взамен ничего.

– Мне… горько слышать такую правду, – произнес Зиммизхи.

Обтянутые чужой кожей плечи опустились. Жертвенный почувствовал горечь, исходящую от Мазекресс.

– Мне тоже, – сказала Матерь Демонов.

Она ничего не стала скрывать от своего потомка – наоборот, сообщила ему все детали, все подробности их внутреннего устройства, их строения. Как они были сконструированы, что она в них заложила.

Большую часть своих порождений Мазекресс создала на основе высших демонов, всех этих частей Древнейшего. Развраги были сделаны по образцу гохерримов, чрепокожие – нактархимов. Маркольмы – бушуков. Самоталер – гхьетшедариев. Храпоиды и храки – сурдитов. Безликие – ларитр. Хламенарии и тахринарии – ла-ционне.

Об этом Зиммизхи знал, конечно. Об этом даже храки знают. Однако кое-что новое Мазекресс ему все-таки поведала. Оказалось, что для некоторых своих порождений она брала за образец не простых высших демонов, а демолордов. Уникальных, существующих в единственном числе.

Вехоты – слабые подобия Ксаурра. Злобоглазы – Бекуяна. Куржуи – Гламмгольдрига.

– А мы… – начал Зиммизхи, уже догадываясь об ответе.

– Бго. При создании вас я использовала биологический материал Того, Кто Кричит Во Тьме. К сожалению, на пользу вам это не пошло. В вас сокрыта огромная мощь, вы почти бесконечные источники жизненной энергии… но при этом вы заперты в клетки своего безумия и вынуждены постоянно страдать. К счастью, не все.

Зиммизхи снова почувствовал теплоту. Мазекресс глядела на него с искренней радостью – словно мать тяжелобольного ребенка, который сейчас переживает ремиссию и веселится с нормальными детьми.

– Ты хотела… уничтожить нас при рождении? – переспросил он.

– Я Матерь Демонов, – сухо ответила Мазекресс. – Такова власть всех матерей. Мы решаем, какой жизни появляться, а какой нет.

На Зиммизхи нахлынули образы. Аура Мазекресс стала особенно яркой, и его захлестнуло ее мыслями, ее воспоминаниями.

И не только ее собственными. Миллионы образов и видений одновременно. Рожающие в муках женщины, мечущие икру рыбы, отпочковывающиеся друг от друга кэ-миало. Медленно плывущая крокодилица, в пасти которой резвятся крохотные детеныши… холодный взгляд рептилии вперился прямо в Зиммизхи. Паргоронская кобыла, разорившая гнездо айчапов и ждущая, пока наестся ее жеребенок.

И одновременно – видения совсем другого рода. Женщины, пьющие ядовитые травы и перетягивающие живот. Пожирающие свою молодь грызуны. Убивающие детей гхьетшедарии, которым уже тесно в этом мире.

Руки, прижимающие к груди младенцев… и руки, бросающие младенцев в бездну.

– У меня было гораздо больше творений, чем обитает сейчас в Паргороне, – произнесла Мазекресс, пока Зиммизхи это осмысливал.

– Но ты же не всегда решала сама, кому появляться, а кому нет, – сказал он.

– Только дважды другие демолорды не позволили мне уничтожить и пересотворить образцы.

– А кто вторые?

– Это уже тебя не касается. Об этом я скажу им… если они сумеют однажды задать вопрос.

Теперь Зиммизхи догадался, о ком речь. Но он не стал развивать эту тему, а только молча поклонился и отступил. Он понял, что в Паргороне ему решений не найти, раз уж даже мать-прародительница не может ничем помочь.

Есть другие демоны, знающие толк в сути вещей. Конструкторы плоти, резчики и мастера. Но среди них лучший как раз сам Зиммизхи. Это именно к нему приходят за консультациями, за помощью.

Он развернул кэ-око. Завершив слияние тела с искусственной кожей, он приживил к предплечью небольшой нейрон кэ-сети. В обычное время тот сворачивался спиралью, но когда Зиммизхи желал – поднимался вертикально, открывал окно к бесконечным знаниям кэ-миало.

– Обзор близлежащих миров, разбирающихся в демонической физиологии и генетике, – попросил Жертвенный.

Таких оказалось не больно-то и много. Но все же они были – и Зиммизхи отправился за новыми знаниями. Отправился искать ответы, которые не сумел найти в Паргороне.

Он нанял вехота. Приравненный к третьему сословию, фактически высший демон, Зиммизхи все же не умел самостоятельно пересекать Кромку. Вероятно, мог научиться, но это займет время, а прямо сейчас он не видел в этом нужды, если можно просто воспользоваться другим порождением Мазекресс.

Нет лучше способа путешествовать, чем вехотом. Тот принял облик воздушной яхты, и Жертвенный стоял на носу, скрестив руки. Внизу проплывал Паргорон, они все еще не пересекли Кромку, и Зиммизхи чувствовал себя свободней и могущественней любого демолорда.

Силой своего разума он проложил себе дорогу в жизнь. Избавился от оков безумия. Победил врожденное проклятье. Победил вечную боль.

И теперь он чувствовал абсолютную уверенность. Чувствовал, что справится с любой задачей.

Не так уж и велик Паргорон, если смотреть на него с такой высоты. Вехот поднял Зиммизхи к самому борту чаши, увлек выше Кровавой Пены. Еще немного – и начнутся миазмы обволакивающей все Тьмы.

– Орниводак, ты решил нас немного повялить? – осведомился Зиммизхи. – Я плачу тебе не за экстремальные ощущения.

– Зато какие виды, господин, – раздался голос из-под палубы. – И ты же, кажется, хотел найти тех, кто сведущ в генетике?..

– Я не собираюсь разыскивать ла-ционне, – отрезал Зиммизхи. – Эта дверь закрыта… или слишком заманчиво приоткрыта. Следуй туда, куда я указал – и только. Без импровизаций.

– Импровизация – неотъемлемая часть творения, – сказал Орниводак. – Поговаривают, что вселенная началась со слов: «А что будет, если эту штуку…»

Но говоря это, вехот уже пересекал Кромку. Его грива переливалась аурическим шлейфом, пока демон-возница бурил пространство.

Миры сомкнулись. Миры разомкнулись. Бездонная Тьма сменилась алым заревом. Зиммизхи, лишенный доступа к кэ-сети, развернул звездную сферу.

Многомерная иллюзия сверкала десятками искр. Точки на карте. Крошечные, но за каждой – бесконечная вселенная. В каждой есть то, что может оказаться полезным для Зиммизхи… но скорее всего нет.

– Кто мир увидел с высоты, тот мысль возвысил и мечты… – продекламировал Орниводак, проносясь над сиреневой рекой.

Зиммизхи не отреагировал. Вехоты часто склонны к философии и рифмоплетству. Правда, сейчас он процитировал первую строчку из «Воспоминаний» Квалдатригона.