Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 4 [СИ]

Зиммизхи взял пробы. Его интересовали необычные субстанции и формы жизни.

И в Ледяном Царстве уместился бы весь гхьет Фурундарока. Огромное, по-настоящему огромное пространство. Похоже, раньше оно было заселено, и эти оазисы имеют к этому отношение. В них было тепло и влажно, была самоподдерживающаяся питательная среда.

Вероятно, это последние клочки когда-то развитой биотической инфраструктуры. Но их так мало… есть ли шансы найти что полезное в этих руинах?

Но по крайней мере когда-то хозяева этих мест действительно разбирались в конструировании плоти. На этом лютом холоде они даже сейчас поддерживают существование живых существ. В том числе самих себя… Зиммизхи вышел из вехота и направился к мшистой кочке, на которой росло нечто вроде бочкообразной актинии.

У нее была аура высшего демона. Могущественного, очень могущественного. Что-то среднее между третьим и четвертым сословием… пожалуй, уровень самого Зиммизхи.

– Мы почувствовали тебя, – раздался откуда-то неслышный шепот. – Ты нечто особенное, не так ли?

– Зависит от точки зрения, – уклончиво ответил Жертвенный. – И широты ваших знаний.

– Ты носишь не собственную кожу, – прошептал Старец. – Но она не отторгается твоим телом. Мы чувствуем. Ты объединил эфирные тела. Даже справился с внедрением генного материала. Это сделал ты сам или это сделали с тобой другие?

– Моя работа – исправлять недостатки в чужих телах, – сказал Зиммизхи. – Но я не имел бы авторитета, если бы не справился с собственными.

– Ты не полностью с ними справился. Иначе ты не пришел бы к нам, к Старцам. Ты просишь нас о помощи? Мы уже видим это.

Зиммизхи на мгновение задумался. Перед ним был только один Старец, других он не видел. Но он уже понял, что они все объединены. Связаны либо ментально, либо астрально, либо вообще биологически. Мыслями, душами или вообще корневой системой, грибницей.

Что-то похожее наблюдается у кэ-миало. Но у них это иначе. Провайдеры кэ-сети не говорят о себе во множественном числе, и у них есть имена.

– Я ищу того, кого называют Третьим, – сказал Зиммизхи. – Мне нужно расспросить его кое о чем.

Старец ненадолго замер. Его лучи-трубочки сомкнулись, а боковые паруса, наоборот, распрямились и затрепетали. Он словно чуть глубже врос в свою кочку, а когда заговорил снова, его шепот звучал уже чуть иначе.

– Теперь я – Третий, – сказал Старец. – Что ты хочешь от меня и нас?

– Обмен опытом. Мне необходимо усовершенствовать свой вид.

Не обращая внимания на безумный холод, Жертвенный уселся прямо в воздухе. Сотворил под собой воздушный пузырь и пролевитировал поближе к Старцу.

Тот был немного крупнее его, размером примерно с гохеррима. Лица у существа не было, а его жесты, движения нижних и ротовых щупальцев, были Зиммизхи непонятны. Оставалось полагаться на следы в ауре, на ментальные всполохи – и Жертвенный стал пристально за ними следить.

– Это был интересный проект, – раздавалось бесстрастное шелестение. – Мы получили архидемона для изучения и экспериментов. Мы очень древние существа, чужак, каждый из нас в отдельности и все разом. Мы повидали бессчетное множество миров, мы правили звездами. Тебе известно, что нет на свете двух абсолютно одинаковых миров?

– Известно.

– Речь не только о рисунке планет и обитателях. Физика и метафизика. Даже если миры кажутся идентичными, если считаешь, что все формулы и константы там таковы же, что в твоем родном мире – это не так. Различия на микроскопическом уровне присутствуют всегда. В структуре эфира, в физических законах, в измерительной сетке, в таблице элементов. Нет абсолютно одинаковых. Поэтому же никогда не совпадают абсолютно знания. Эксперимент, дающий результат в одном мире, не даст его в другом или же даст иной. Неважно, научный ли это эксперимент, магический или что-то уровня высших сил. Всегда будут микроотличия, хотя в большинстве случаев столь малые, что ими можно пренебречь.

– Я это знаю.

– В таком случае ты должен знать, что микроотличия имеют свойство накапливаться и превращаться в макроотличия. Эксперимент, который стал началом эг-мумий, не даст тебе того, что ты ищешь. Ты даже не сможешь его повторить – или у тебя есть второй Йсехироросетх?

– Мне не нужно в точности повторять то, что делали вы, – сказал Зиммизхи. – Достаточно общего направления. У вас есть менталограмма?

– Менталограмма?..

– Я хочу воспоминания о ваших наработках. Согласен купить или обменяться на что-нибудь.

Третий смолк. Застыл. Явно совещался с другими Старцами, где бы те сейчас ни находились.

– Мы не можем делиться нашими наработками с кем попало, – наконец донесся шепот. – Мы никогда и не делаем этого. Знания – ценность. Знания – наивысшая ценность в обитаемой вселенной. Только благодаря знаниям мы все еще существуем. Только благодаря знаниям мы все еще не истреблены тварями, которым неосмотрительно доверились. Отчего же мы должны делиться ими с тобой?

– Я не собираюсь вредить вам. Моя цель – исцелить собственный биологический вид. А поскольку наши миры не соседствуют и не имеют точек соприкосновения, наши интересы не пересекаются.

Старец не издал ни звука.

– К тому же я заплачу, – добавил Зиммизхи. – Я открыт для предложений.

– Нас не интересуют обычные ценности демонов, – чуть пошевелился на своей кочке Старец. – Мы – не вы. Не те презренные сущности, что жиреют на чужих душах.

– Разве вы не демоны? – удивился Зиммизхи.

– Не в той степени, что вы. Нас затронула скверна, но мы не поглощаем чужую эссенцию. Не думай нас этим заинтересовать.

– Хорошо, как насчет… обмена опытом? Уверен, у меня найдется что-нибудь… как насчет методики, способной улучшить ваших эг-мумий?

– Нам нет дела до этих бескожих выродков, – с презрением отверг предложение Старец. – Мы Старцы, а не нянькающиеся матери. Наши Смесители могут породить миллионы по нашему желанию.

– Миллионы чего?.. – живо заинтересовался Зиммизхи.

– Миллионы идеальных существ, – промолвил Старец. – Во всяком случае, когда-то они были идеальны.

– Очень смелое заявление, – желчно произнес Жертвенный. – Я провел в вашем мире довольно много времени, но еще не видел тут никого, кто мог бы считаться идеальным.

– Те времена прошли очень давно, – сухо ответил Старец. – Нынче иные времена. Мы уже не можем создавать шедевры, но это лишь половина беды. Вторая половина беды – их не для кого создавать. Не осталось тех, кто относится к нам с уважением. Не осталось тех, кто оценил бы то, что мы делаем.

Зиммизхи начал немного раздражать этот гундеж. Старцы действительно оказались… старцами. Застрявшими в древних воспоминаниях и собственных обидах на весь мир.