Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 4 [СИ]

Из всех, кто способен мыслить, титаны – самые независимые и самодостаточные. Им не нужна пища, не нужен воздух, не нужна внешняя энергия, не нужно дыхание истинных душ, что зовется ба-хионью.

И потому никто не смеет диктовать титану свою волю!

– Никто! – громогласно повторил Катимбер, сжимая кулак. – Не было так и не будет так!

Агапет сумрачно кивнул, Метерон гневно сжал кулаки, Рузульвет оперся на секиру. Огромную тяжелую секиру, выкованную внуком Катимбера, Макроденитом.

К Макродениту Катимбер и направился. Кузнец Титанов не явился на встречу с богами, ему не было до них дела. Вечно перепачканный сажей, но со светлым взором и золотыми струящимися волосами, он редко выходил к другим титанам. Милей всего Макродениту уединение и звонкий бой молота о наковальню. День-деньской творит он в своей кузнице изделия, что обрадуют любого из царей смертных, изумят их и обогатят.

Макроденит охотно делал все, о чем просили другие титаны. Клинки, доспехи, инструменты, украшения, да и просто посуду, просто безделушки. Катимбер сам с гордостью носил его работы наручи, поножи и головной обруч, удерживающий волосы.

Не для защиты, конечно. Один лишь адамант прочней собственной кожи Катимбера. Для образа, для эстетики. Изделия Макроденита масштабируются вместе с владельцами, равно как и платья, что шьет прекрасная Ламента, дочь Кузнеца Титанов.

Носил Катимбер и ее изделие, простую белую тунику, не знающую сноса.

Гул молота был слышен издали. Живущий в огромной пещере, Макроденит ковал сегодня статую. Огромную бронзовую птицу – она была еще не окончена, но уже шевелила крылами, щелкала клювом.

– Мир тебе, сын моей дочери, – произнес Катимбер, вступая под каменный свод. – Я пришел к тебе с просьбой.

– Тебе довольно назвать ее, – молвил Макроденит, не оборачиваясь. – Дай дело моим рукам, я скажу спасибо.

– В древности наши предки создавали несокрушимых истуканов, – сказал Катимбер. – Словно титаны из металла, они служили им и воевали для них, пока не утратили нужность. Ты слышал об этом?

– Я знаю, о чем ты, – сказал Макроденит, расправляя бронзовые перья на крыле своей птицы. – Я прямо сейчас кую такого, только не в титановом обличье. Это простой робот, Катимбер, он будет только летать и ничего более, но если понадобится – донесет тебя до луны.

– На луну я и сам летал один раз, она неинтересна, – отмахнулся Катимбер. – Там почти нет воды, а ее обитатели малы, глупы и драчливы. А вот сможешь ли ты выковать колоссов из металла, которые будут не слабее нас, но при этом неисчислимы?

– Не таких, как ты, – покачал головой Макроденит. – Не таких, как обретшие жребий. Я могу выковать роботов, что не уступят молодым титанам, но это не будет быстро. К чему тебе такое?

– Я хочу создать войско, Макроденит. Войско, что покажет богам: вот, не рады вам здесь. Пусть встанут по четырем концам света колоссы из золота, серебра, меди и бронзы, и пусть держат они мечи, что не знают пощады.

– Ты отец моей матери, Катимбер, и я всегда буду почтителен к тебе, но сегодня ты просишь слишком о многом, – покачал головой Макроденит. – Мой жребий – придавать форму металлу, и я сам сказал, что исполню любую твою просьбу, но ты желаешь наводнить мир боевыми роботами ради сиюминутной прихоти.

– Это не прихоть! – воскликнул Катимбер гневно. – Я не могу говорить другим титанам, что им делать, и потому мне нужны воины, что не имеют свободы воли! Те, кому я смогу указывать – и не быть тираном!

Но снова лишь покачал головой Макроденит – и отступился Катимбер. В гнев приходящий, когда волю пытались диктовать ему, он и для себя считал недопустимым принуждать к чему-то других. Свободная воля и самостоятельные решения – вот что почитал Катимбер высочайшей ценностью.

И за сохранение их он был готов бороться, готов был убить и умереть.

– Я готов убить, – молвил он, сидя в плетеном кресле. – И готов умереть. Таков мой путь, Медеор. Таков мой жребий.

– Понимаю, но не принимаю, – покачал головой другой изначальный титан. – Твой путь – не мой путь, Катимбер. Твой жребий – не мой жребий.

Он разлил вино из глиняного кувшина. Лучший из нектаров Аллеты, чей виноградник порождает напитки, достойные богов… хотя нет, не достойны они богов!.. боги недостойны их! Пусть титаны пьют вина Аллеты, пусть делают это великаны и другие добрые создания, но не те, кого не желает знать Катимбер!

– Ты слишком сузил свой жребий, старый друг, – сказал ему Медеор. – Борьба ради борьбы бессмысленна. Боги правят этим миром со времен Катаклизма…

– Они не правят этим миром! – гневно перебил Катимбер.

– Не так, как цари, не так, как князья. Мы не подчиняемся их правилам. Никто не подчиняется их правилам, кроме тех, кто хочет им подчиняться. Так отчего же ты требуешь, чтобы те, кто этого хочет, не имели такой возможности?

– Ты лучший среди нас, Медеор, – вздохнул Катимбер, вновь разливая вино по кубкам. Оно не убывало в кувшине. – Если скажут мне: вот, все титаны умрут, но один спасется, и тебе избрать, который; скажу – пусть Медеор.

– Это в тебе говорит уже вино, – покачал головой Медеор.

Они сидели среди лоз, сидели среди лиан. Если Экольген жил в гроте на морском берегу, Агапет – на холме, что рядом с Городом Титанов, а сам Катимбер вовсе отвергал жилье, не проводя две ночи в одном месте, то Медеор предпочитал эту рощу. Спал на мягкой траве, размышлял под тысячелетним дубом. Здесь к нему приходила Зветламена, здесь он учил своих детей.

– Боги не правят нами, как цари. Не правят, как князья, – снова заговорил Катимбер. – Они правят хуже. Правят, как правит гравитация, как чужеродная бессердечная сила. Я не хочу такого.

– Но с гравитацией ты же не борешься, – пожал плечами Медеор.

– Ха!.. – осклабился Катимбер. – Медеор, друг, я лишь красивости ради сказал, что гравитация нами правит! Мы титаны, друг! Что нам гравитация?!

Он поднялся над землей, оставаясь в неподвижности. Взмыл, воспарил, будто на невидимом стуле – и Медеор улыбнулся шутке хмельного приятеля. В последний раз накренил он кувшин над кубками – и в последний раз те наполнились нектаром Аллеты.

– Твой путь – это твой путь, – произнес Медеор. – Твой жребий – это твой жребий. Я знаю, что ты затеваешь, и в моем сердце нет от того радости. Я буду отговаривать остальных.

– Знаю. Но если отговорить не удастся?

– Тогда я последую за тобой, ибо и у меня есть жребий.

Вино в бездонном кувшине закончилось – и стих смех старых друзей..

Следующие четыре года прошли в кажущемся спокойствии. Бесконечные просторы Камня цвели жизнью, на каждом из полусотни континентов творилось что-то свое. То была эпоха Легенд, долгий и славный период, во время которого создавали свои империи кобрины и занимались зодческим ткачеством арахниды, строили города до небес великаны и осваивались в новом для себя мире эльфы. Период, когда на Камне еще хватало хтонических чудовищ, а боги иногда еще ходили по нему во плоти.