Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 4 [СИ]

– Поди прочь, глупый трикстерат, – отмахнулся бог, прислоняясь к огромному камню. – Мне нужен отдых.

– Я пойду, – согласился небожитель. – Но недалеко. Я вам нужен.

Эсветаллила следила за этим из-под сомкнутых век. Она тоже очень устала, так что особо не сопротивлялась. Ее победили, теперь ее судьба – в его руках.

Трикстерат, значит. Один из подданных Йокрида, бога-шута. А вот что это за существо, которое ощупывает ее раны? Ее Эсветаллила пока не распознала.

– Сделаю, что могу, – сказала женщина-насекомое. – Постараюсь, чтобы не было шрамов. Но советую призвать панакеев, они справятся лучше.

Ах да, конечно. Это йокур, одна из небесных ткачих. Подданная Часкета.

В чертогах каждого из богов есть небожители всех мастей. Покорные своему владыке, они без лишних вопросов исцеляли раны Эсветаллилы и предупреждали все ее желания. Сам Кефринекс превратился в камень, безмолвное изваяние с живыми глазами, но он не смотрел на нее, не смотрел на происходящее. Его воля обратилась вовне, в иные миры.

Здесь же он уснул. Забылся в блаженной дреме.

Эсветаллила не мешала работе небожителей. Если Кефринекс испытывает перед ней вину – тем лучше. Пусть его слуги исправят то, что он совершил. Пусть вернут крепость в ее руки, пусть дадут шанс вернуться домой и создать новую алебарду – и тогда она срубит еще множество эльфийских голов.

Она подумала это громко, с неприкрытым вызовом. Но Кефринекс либо не услышал, либо проигнорировал.

– Накормите меня, – потребовала Эсветаллила, решив проверить пределы дозволенного.

Ее накормили. Добродушная великанша-гастрон подала ей лучшие сальванские кушанья. Они были не так хороши, как стряпня ее брата, но голод утолили.

Столпившиеся вдоль зеленых стен оры перешептывались. Они служат не Кефринексу, а его жене, и им явно не нравится, что сюда притащили какую-то демоницу. Возможно, они донесут, и сюда скоро явится разгневанная Гильфаллерия.

А возможно, и не явится. Не все божественные супруги испытывают друг к другу какие-то чувства на уровне личностей. Для многих это чистая формальность. Они состоят в браке, но могут вообще не видеться во плоти, а лишь чувствовать присутствие друг друга в окружающих мирах, переплетать и пронизывать свои божественные «я».

Это для них важнее. Это куда более глубокая связь. В сравнении с ней обычный брак смертных или даже бессмертных просто меркнет.

И судя по всему, никто из слуг Кефринекса не проговорился. За пределами его берлоги о появлении демолорда никто не узнал. О ней заботились, ее выхаживали, но ее не посещал никто, кроме слуг Оленерогого.

Прошло какое-то время. В Сальване день – просто условный отрезок времени, здесь нет Нижнего Света, с его девятидневным циклом. Эсветаллила достаточно оклемалась, но все еще чувствовала себя очень слабой. И раны еще не до конца зажили, и окружающий Свет слегка ее подавлял, и Кефринекс одним своим присутствием мешал просто уйти…

А кроме того… она чувствовала тяжесть внутри. Кажется, она понесла.

Небожители тоже быстро это обнаружили. Оры и другие прислужницы перешептывались, с почти ужасом обсуждали случившееся. До Эсветаллилы доносились обрывки разговоров, но для нее они были что жужжание мухи.

К нынешнему времени Эсветаллила была отнюдь не юна. Даже по меркам бессмертных она была существом пожившим, ее даже можно было назвать старой. Двадцать пять тысяч лет – шутка ли?!

И в то же время она не чувствовала себя старой, потому и не была старухой. Выглядела как молодая женщина, таковой себя и ощущала внутри.

А для бессмертных это самое важное – внутренние ощущения.

Само собой, она не была девицей, но в брак не вступала ни разу, хотя предложений поступало немало. Даже от директора Банка Душ, хотя Эсветаллила не думала, что Мараул это всерьез. Он скорее уж руководствуется соображениями выгоды – среди демолордов не слишком много женщин, тем более красивых и способных дать потомство.

И детей у нее пока что не было. Многие демоны вообще не трудятся ими обзаводиться – им же не нужны наследники. Эсветаллила была среди них – ей были чужды материнские чувства, она не жаждала кормить кого-то грудью и не испытывала тоски при виде чужих детенышей.

И вот теперь это случилось, причем против ее воли и с чужаком.

Но какого-то горя или ужаса Эсветаллила не испытывала. Она не смертная, которая могла бы чувствовать себя опороченной. Для демонов подобное – не трагедия. А Кефринекс – не грязный бродяга, а один из Двадцати Семи Сальвана. Понести от него – своего рода даже приобретение, если правильно это использовать.

Каким может получиться ребенок бога и демолорда? Скорее всего – сущим кошмаром для врагов Паргорона.

Эсветаллила позаботится об этом.

Конечно, если не окажется, что она теперь вечная пленница. Или если Кефринекс все-таки не решит ее убить.

Беременность гохерримов длится тридцать пять паргоронских недель. По мере того, как шли дни, Эсветаллила все сильнее подозревала, что Кефринекс все-таки пал и обезумел. Просто пока ему удается это скрывать… возможно, он даже сам этого все еще не понял.

Но это уже начало отражаться на его окружении, на его чертоге. Роща всех Миров, и до этого достаточно мрачная, понемногу становилась еще мрачнее. Легкие веточки и молодая поросль постепенно превращались в заскорузлые изломанные ветви. Палый лист покрыл землю, и в лесу поселился прелый запах сырости. Вечное лето как будто сменилось ранней осенью.

Впервые Кефринекс заговорил с Эсветаллилой на исходе третьей недели, когда наконец вернулся в свое обычное обличье. Ему хватило одного взгляда, чтобы понять, что она в тягости – и на его лице отразились смешанные чувства.

Но в конце концов божественный лик просветлел. Он медленно кивнул и промолвил:

– Это тебе больше подходит. Дело женщины – создавать жизнь, а не отнимать.

Эсветаллила холодно усмехнулась. Она тоже вполне оправилась за это время. За ней все еще приглядывала небожительница из панакеев, этих странных духов-целителей, но ее услуги уже не требовались.

– Дело женщины из гохерримов – воевать, – сказала она. – И иногда рожать новых гохерримов, чтобы они тоже воевали.

– Каждый следует своей природе, – только и ответил Кефринекс.

В течение двух следующих недель они почти не общались. Бог иногда заглядывал на нее посмотреть, они обменивались парой реплик – и больше ничего. Эсветаллила проводила время наедине сама с собой или придворными Кефринекса.

В Роще всех Миров они были повсюду. В основном высшие и низшие тотемы, а также оры, зеленокожие нифмы. Но других небожителей тоже хватало.

Были анирнисиаки, стихийные духи, что изливали над небесным лесом дождь или дули в ветвях ветром. Были грации, что танцевали на полянах и лужайках. Были музы, что пели и музицировали. Были Потоки, живущие в лесных ручьях и прудах. Были гастроны, творящие для всех остальных яства. Были и Мусорщики, хотя их редко замечала даже Эсветаллила.