Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 4 [СИ]

По большому счету богам не нужны все эти прихлебатели. Большая часть могущества Сальвана – его пантеон, двадцать семь всесильных божеств. Они прекрасно могли бы существовать без единой души вокруг, обеспечивать себе все желаемое… просто пожелав.

Но тогда бы Сальван был огромной сияющей пустыней, в которой и поболтать-то не с кем. В Паргороне тоже кроме высших демонов есть и низшие, их сотни миллионов. Демолордам они тоже не нужны – но не вырезать же их подчистую. Они просто существуют где-то под ногами, приносят какую-никакую пользу, а после смерти пополняют Банк Душ.

Так что пока они не мешают своим владыкам, те не обращают на них внимания.

А небожители, в отличие от демонов, не плодятся сами по себе, их почти всех возвысили из бывших смертных. Тех, кто выиграл в космической лотерее, сумел настолько понравиться кому-то из богов, что его подняли сюда, в Сальван.

В общем-то, их пребывание здесь – это награда за достойно прожитую жизнь, счастливое посмертие, а все это услужение и другие обязанности нужны только для того, чтобы они не подыхали со скуки. Те, кто сумел стать небожителем, обычно тяготятся бездельной жизнью, наполненной только развлечениями, вот и нагружают их работой по душе.

На самом деле это скорее боги заботятся о своих подданных, чем наоборот.

Видимо, как-то так Кефринекс воспринимал теперь и свою пленницу. Предоставил все удобства, позволил делать что вздумается – и забыл о ее существовании. Но Эсветаллила сама начала искать его общества. В передвижениях внутри чертога ее не ограничивали, а Оленерогий теперь редко его покидал. Отдыхал в своей небесной чащобе, размышлял о своем в тени дерев.

И иногда перед ним немым укором возникала изнасилованная им демоница.

У Эсветаллилы появились планы насчет Кефринекса. Если он и впрямь может пасть, обернуться Темным богом – она может стать тем крючком, который увлечет его в Паргорон. На сторону демолордов, на сторону их мира. Приобретение будет крайне ценным, и ради такого можно забыть и об изнасиловании, и о позоре, и даже порадоваться этому событию.

В общем-то, Эсветаллила не была даже против стать его женой. Это был бы могущественный союз. Кефринекс – это не какой-то безумный Бго, в Паргороне он вошел бы в число сильнейших. Даже без счета в Банке Душ он может потеснить Гламмгольдрига и Мазекресс, стать верховным божеством.

Гламмгольдригу это, конечно, не понравится, но кого волнует мнение Желудка? Брат ее поддержит, другие гохерримы тоже. И даже презренные гхьетшедарии не откажутся от бога плодородия в союзниках.

– Женщины, – воздел очи горе Бельзедор. – Двадцать им лет или двадцать тысяч – некоторые вещи не меняются.

Но пока что это было лишь ленивыми мыслями, порожденными разбухающими от скуки амбициями. Эсветаллиле нечем было здесь заняться, она не могла вернуться в Паргорон или хотя бы уйти с проклятого облаца. У нее не было клинка и возможности выковать новый. Она не могла с кем-нибудь сразиться или поохотиться.

Оставалось бродить по лесу, болтать с небожителями и искать слабины в личности Кефринекса.

Первый продолжительный разговор у них состоялся в конце шестой недели. Кефринекс предложил разделить трапезу, они сыграли в какую-то тупую сальванскую игру. Эсветаллила предпочла бы омбредан, но здесь у нее не было доступа к Банку Душ.

И за трапезой, за игрой она обнаружила, что Кефринекс тоже напряженно размышлял все эти недели. Для него не стали секретом ее собственные мысли, он видел ее насквозь.

И у него тоже зародились свои планы насчет нее.

– Путь воителя не всегда связан с бессмысленным террором, – как бы невзначай произнес он, переставляя фигурку. – Дело воина бывает и благородным.

– Совершенно согласна, – невозмутимо кивнула Эсветаллила. – Мое дело – благородное.

– Эйнхерии, к примеру, занимаются защитой границ, – продолжал Кефринекс. – В их число попадают те из погибших, чей воинский дух был так велик, что вознес их до небес.

– И гохерримы тоже занимаются защитой границ, – чуть насмешливо добавила Эсветаллила. – Меня прозвали Ключницей Паргорона, потому что мое дело – давать отпор тем, кто нам враг. А до небес наш воинский дух нас тоже возносит. Обычно мы поднимаемся к ним по горам из трупов в опустошенных нами мирах. Ты знаешь, как я стала демолордом?

– Знаю, – сумрачно ответил Кефринекс. – Но путь эйнхерия – не единственный. Алайсиаги, которых возглавляет дочь моя Вената, одни из самых почитаемых небожителей. Ими становятся девы, что надевают доспехи и берут оружие, избирая для себя путь воина и преодолевая природную слабость. Их дело – защищать тех духов, что попадают в беду. Вырывать их из лап…

– …Гохерримов?

– И прочих демонов. И голодных духов. И других нечистых созданий, что бродят по астральным складкам. Алайсиаги – не истребители, как Светоносные, но лесничие. Защитницы и утешительницы, несущие мир на острие своих клинков.

– Мир на острие клинков, – повторила Эсветаллила и позволила себе снисходительную улыбку.

– Есть и другие духи, не посвятившие себя ни Свету, ни Тьме, – настойчиво продолжал Кефринекс. – В них нет смирения, чтобы всецело отдаться служению, но их не отравляет и хищнический эгоизм.

– А ты знаешь, что на каждого небожителя приходится примерно десять демонов? – как бы между делом спросила Эсветаллила. – Мы вдесятеро многочисленнее вас, это сухая статистика. Мало кто желает всецело отдаваться служению.

– Служение – это фигура речи. Все мы служим не кому-то, а голосу совести в наших сердцах. Служение – просто способ утихомирить свое эго, дабы не мешало оно его слышать.

– Может, твои слова и имели бы силу… но не после того, что ты со мной сделал.

Этот укол оказался болезненным, и в тот день их разговор закончился. Кефринекс явственно помрачнел, укрылся тенями и удалился, дабы поразмыслить. А Эсветаллила убедилась, что он и впрямь мучим совестью, что в самом деле раскаивается в совершенном.

И очень обрадовалась, потому что это и есть слабина.

Кефринекса перестали видеть за пределами Рощи всех Миров, он перестал являться на приемы к другим богам и посещать небесный град Гиалис, не говоря уж о других измерениях. Однако незримое его присутствие чувствовалось везде. Многие боги в принципе не сходят со своих тронов – перестал сходить с него и Кефринекс. После очередного спуска в мрачные глубины своей натуры он вновь обратился к своей лучшей стороне.

Священный Дуб служил троном Кефринексу. Он восседал у его корней, скрестив ноги, сомкнув вежды. В абсолютном трансе бог природы соединял собой другие миры, пронизывал мыслью соседние измерения и те, что за ними. Продолжал Священный Дуб в качестве Мирового Древа, простирался через него в глубокое небо и бесконечный космос, морскую пучину и земные недра. Наполнял природу гармонией, латал прорехи, изливал сквозь пространства жизненную силу.