Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 4 [СИ]

– И не без причины, – добавил Савроморт.

– Э, давайте все это обсудим потом! – поморщился Космодан, подталкивая богинь в спины. – У меня для вас еще одна пара! Зима и Лето!

…Наступила весна. Таштарагис с утра подмел двор, потом задал корм скотине и поиграл с самым младшим сыном. Тот родился на днях, еще ничего не знал и смотрел на мир чистыми голубыми глазами хримтурса. Воровато оглядываясь, Таштарагис сунул ему кусок сладкого льда… жена запрещала баловать, но он просто не мог удержаться, когда видел своих детенышей.

Патриархи великанов ведут почти ту же жизнь, что и остальные. Их не так уж много было, первородных. На них была возложена трудная задача, им выпала честь дать начало целым народам – и Таштарагис старался изо всех сил.

Поэтому ему особенно было больно вспоминать о своей старшей. О той, что покинула этот мир прошлым летом. Все вокруг напоминало о Гласитариде, в каждом ребенке он отныне видел ее.

И после обеда он отправился в долину Муравьев. Сказал жене, что пойдет нарубить дров, а сам пошел в лес. Туда, где похоронил то, что осталось от Гласитариды… от нее немного осталось. Видимо, тело унес тот бог.

В лесу он осторожно нарвал подснежников, и на обратном пути завернул к Мировому Древу. Растет, проклятое. Поднимается все выше, несмотря на повреждения.

Как легко его срубить. Таштарагис вынул из ножен Глаций… примерился… но не ударил. Весна только началась, дерево все еще покрывала ледяная корка. Она так красиво сверкала на солнце ледяными цветами…

Таштарагис глубоко вдохнул и снова увидел сидящую у корней дочь. Та улыбалась отцу.

Наваждение. Он моргнул – и ее не стало.

Инеистый великан потоптался, положил возле дерева горсть крошечных цветочков и сам уселся, глядя вдаль, на ледяные шапки гор. В ветвях щебетали ранние птицы, а с веток капала вода.

Весенняя капель. Слезы ушедшей зимы.

– Слушай, Янгфанхофен, а можно тебя попросить рассказывать трагичные истории… хотя бы не подряд? – спросил Дегатти, странно морщась. – У меня просто сейчас настроение не очень, а ты еще подкидываешь.

– Посмотрите, какая у Дегатти тонкая душевная организация, – насмешливо сказал Бельзедор. – Что тебе не так? Они же в конце обе стали богинями.

– Да я знаю, но…

– Хотя я бы тоже что-нибудь повеселее послушал, – согласился Бельзедор. – Может, опять про гоблинов?

– Бельзедор, я знаю, что ты любишь сортирный юмор и гоблинов… – вздохнул Янгфанхофен.

– Мой любимый народ, – доверительно наклонился к Дегатти Бельзедор.

– …Но давай как-нибудь в другой раз? А сейчас…

– Кстати, а как потом сложились отношения Космодана, Солары и Гласитариды? – спросил Дегатти. – То есть я знаю, что Космодан и Солара поженились… в севигизме даже есть день Священного Брака, один из главных праздников. Стеклянный Дельфин, кажется. Но что там с Гласитаридой?

– Ходят слухи, что она его любовница, – ухмыльнулся Бельзедор.

– Слухи, только слухи, – покачал головой Янгфанхофен. – Я, конечно, не имел возможности проверить, но прямых подтверждений такой связи у меня нет. Как и про другие его романы. Ничего не доказано.

– Легенд о его любвеобильности я много слышал, – вспомнил и Дегатти. – Тот же миф о Эмесике и Эрдензии. Там Космодан тоже окучил обеих, что привело к страшной войне…

– Миф, вот именно, – перебил Янгфанхофен. – У ваших женщин издревле было принято рассказывать, что отец их ребенка – Космодан. Даже гоблинши такое иногда утверждают.

– А что меня особенно поразило – образ Таштарагиса в этой байке, – покачал головой Дегатти. – Он… совершенно другой. Абсолютно не похож на себя в остальных историях.

– Мы бессмертные существа, Дегатти. Многие из нас неизменны веками и тысячелетиями… но многие другие изменяются до неузнаваемости. Я тоже не всегда был таким, как сейчас…

– Пузатым трактирщиком?..

– Ну пузо у меня точно было не всегда, – спокойно ответил Янгфанхофен. – Как и трактир. Так и Таштарагис не всегда таскал вместо башки бычий череп. И не всегда был проклятым всеми трижды предателем.

– К тому же у Таштарагиса явный дар, – хмыкнул Бельзедор. – Я бы на его месте назывался не Бычьеголовым, а Богоделом. Гласитариду убил – та стала богиней. Грандиду убил – та стала богиней. Сколько всего богов он так сотворил?

– Двух, – показал два пальца Янгфанхофен. – Да, удивительное совпадение… но все-таки просто совпадение.

– Да поняли мы уже, что там за совпадение, – отмахнулся Бельзедор. – А других-то богов среди детей первородных великанов не появилось?

– Нет, только Солара, Гласитарида… и Грандида еще, но с большим запозданием. Дело же не только в перерождении – факторов должно сложиться очень много…

– Ну, целых три удачи – все равно неплохо. Сколько там всего было… семян?

– Этого я не знаю, – признался Янгфанхофен. – Но уж точно больше трех.

– Ну все равно неплохой результат, – повторил Бельзедор. – А Таштарагис-то в курсе про эти… семена?

– Не-е, – расплылся в улыбке Янгфанхофен. – Значительную часть этой истории я узнал именно от него… но не всю, не всю…

– Он, наверное, плямкает губешками и думает: вот помру, сам тоже богом стану, наверняка! – сказал Бельзедор.

Дегатти фыркнул, едва не подавившись глинтвейном.

– Ты не поверишь, – кивнул Янгфанхофен. – Каждый раз об этом гундит, когда нажрется. Я ему уже несколько раз предлагал: ну ты проверь, убей себя. Руки же у тебя волшебные. Но нет, не хочет. Говорит, что убил он целую тьму народа, а богами из них стали только двое. Больше, чем у кого-либо еще, но все равно шанс маленький.

– Какой ты подлый, Янгфанхофен, – сказал Бельзедор, глядя на него сквозь грани бокала. – Мне нравится.

– А вы ведь тоже боги для некоторых народов, верно? – спросил Дегатти. – Гаошаи, Легационит…

– Мы не требуем обожествления, это само как-то получается, – возразил Янгфанхофен. – И мы особо не контролируем смертных, там в основном местное правление. Туземные короли, просто под небольшим приглядом с нашей стороны. Только кое-где наместники из демонов. И в наших колониях совсем неплохо живется.

– Сомневаюсь что-то.

– А ты бывал в Легационите, Дегатти? – спросил Бельзедор.

– Не бывал. Но в твоей Империи Зла бывал.

– Империя Зла и Легационит абсолютно разные.

– Я понимаю, что мне, демону, ты не поверишь, но я могу рассказать историю, как Легационит посетила одна твоя… близкая знакомая, – вкрадчиво сказал Янгфанхофен. – Ее мнению ты поверишь?

– Оно все равно пройдет через твое истолкование… но я послушаю. Попробуй меня переубедить.

1514 год Н.Э., Паргорон, лабиринт Хальтрекарока.

Лахджа сидела в душе и озадаченно смотрела на лейку. Она не понимала, как та работает.