Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 4 [СИ]

– БУЙСТВО ХАОСА – ТО, ЧТО МОЖЕТ СЛУЧИТЬСЯ С КАЖДЫМ. НО ВАМ НЕ ДОЛЖНО ПРОЩАТЬ ТАКОЕ. ТОЛЬКО КРОВЬЮ ВЫ СМОЕТЕ КРОВЬ И ИЗБЕЖИТЕ БОЛЬШЕЙ КРОВИ. ПРИГОВОР – СМЕРТЬ.

– Я сам смою этот позор, – мрачно сказал Таштарагис, берясь за рукоять меча.

– МЫ С ТОБОЙ, БРАТ! – саданул его кулаком в спину Дормадос.

Таштарагис окинул его странным взглядом, натянуто улыбнулся и кивнул.

– Он ведь хотел ее отпустить? – спросил Бельзедор. – Обмануть остальных?

– Да, хотел, – сказал Янгфанхофен. – Но ему бы не позволили.

Земля дрожала, и небо покрывалось тучами, когда шли по равнине четыре генерала великанов, четыре первородных патриарха. Вчетвером они могли одолеть даже Первозданного – совершенно чрезмерная сила для казни какой-то девушки.

Но Таштарагис вызвался первым. А остальные… Дормадос искренне хотел его поддержать, Лаградатес Таштарагису не совсем доверял, а Хиротарос единственный из них помнил о Космодане.

След вел в долину Муравьев, в центре которой растет гигантское древо. Там они Гласитариду и нашли. Она стояла на коленях, с заплаканным лицом… а на ветвях сидел орел с золотыми глазами. Он что-то говорил великанше, и та с надеждой слушала…

– Опять ты! – проревел Хиротарос, швыряя огромный камень.

Птица взлетела, точно самая обычная птица. Несколько веток сломались, на Гласитариду посыпались листья. Она обернулась, хотела что-то вымолвить… но тут же передумала. Лица патриархов были так искажены гневом, что сейчас они бы ничего не услышали, ничего не поняли.

Они выглядели в точности, как сама Гласитарида, когда напала на Асвантиду.

– Беги, – донеслось из ниоткуда. – Живи.

И великанша бросилась наутек – а за ней ринулись ревущие в ярости первородные. Ледяной меч, огненный кнут, каменная дубина и железный молот – в едином порыве великаны-хтоники набросились на преступницу…

…И в землю ударила молния. Земля оплавилась, превратилась в стекло – и на пути великанов встал Космодан.

Бог во плоти явился помешать правосудию!

Он не произнес ни слова – не сказали ничего и великаны. Гигантский молод Расстебред прочертил воздух – и волна чистого уничтожения накрыла Космодана.

Хтонические чудовища неподвластны божественной силе. А исходящие от них эманации Хаоса не дают влиять на реальность, удерживают в стабильном состоянии.

Делают уязвимым.

Хтоники – худшие противники для богов. Но Космодан сражался с Пожирателем Звезд. Он вскинул руки – и призвал молнии на головы великанов.

Но те лишь затряслись, заклацали зубами… и тут же все прошло. То, что взорвало бы целый город, едва обожгло четырех Всерушителей.

Свистнул кнут Верберус. Обхватил запястье Космодана, впился в него солнечным протуберанцем. Снова ударил молот Расстебред – и лишь на волосок разошелся с головой бога. Космодан чуть сместился в пространстве, исчез… но тут же снова воплотился. Появился позади Дормадоса, обхватил его за плечи – и вскинул в воздух.

Он сам был ростом с великанов сейчас, Космодан Громовержец. Но ни на йотуна, ни на кого другого из их рода был уже не похож. Под солнцем Камня стоял последний из двал’уна – с оливковой кожей, золотыми глазами, треугольными ушами и пышной гривой волос. Те спускались до самого крестца, бежали вдоль позвоночника меховым гребнем.

Шестьдесят лет Космодан не вступал ни с кем в бой. Шестьдесят лет не встречал равных противников. Но сейчас его плечо задело каменной дубиной, брызнул прозрачный ихор – и он словно опять оказался там, на пылающей пустоши, на раскалывающейся планете. Словно опять увидел перед собой Пожирателя Звезд… а вокруг опять гудел Хаос.

На нем появились силовые доспехи. В руки будто сам собой лег боевой электролазер – и все утонуло в молниях. Заряд был такой мощи, что Лаградатес отлетел на целую вспашку, с неба попадали птицы, а долина покрылась сетью трещин. Дормадос страшно закричал, держась за уши – из них хлынула кровь.

Кое-где земля стала осыпаться. Появились овраги. Только Мировое Древо осталось островком спокойствия – сила Космодана огибала его, не причиняла даже опосредованного вреда.

– Беги за ней!.. – раздался крик Хиротароса. – Мы задержим!..

И Таштарагис отделился от остальных. Побежал за Гласитаридой, пока Хиротарос, Дормадос и Лаградатес бились с разъяренным богом. Космодан резко к нему развернулся, вскинул божественный электролазер, стал смещаться в пространстве, множиться и делиться… и его шею захлестнуло огненным кнутом.

– Э нет! – с натугой прохрипел Хиротарос. – Не пущу!..

– С НАМИ ДЕРИСЬ, ПАСКУДА! – проревел Дормадос, обрушивая страшный молот.

– Преступный чужак! – врезался в него всей тушей каменноликий Лаградатес.

Первородные великаны. И не просто первородные – их вожди. Первые вышедшие из Хаоса, вобравшие его больше всех. Практически неуничтожимые.

Втроем они могли задать трепку даже богу.

Ослепительные молнии жгли их, палили. Плескались на коже цветами, окутывали белой сеткой. Но слишком громадная мощь была в великанах, слишком бессмертен и неуязвим был каждый. Ревя от боли, они продолжали колотить бога с трех сторон, продолжали лупить своим страшным оружием, не позволяли исчезнуть, телепортироваться.

Глушили божественную силу просто своим присутствием. Своим хтоническим гневом.

Космодан все равно мог развернуться во всю ширь. Раздаться до космических масштабов, скомкать пространство и раскрыть Хаос. Но он слишком хорошо знал, слишком хорошо помнил, что бывает, когда боги предстают во всем могуществе. Насколько гибельно это для всего живого… гибельно для целых планет…

И потому Космодан саданул Дормадосу в ухо просто кулаком. Божья длань едва не разворотила великану череп… но он выжил, он продолжил драться, даже обливаясь кровью! Дубина Лаградатеса врезалась Космодану в шлем, разбивая часть оптики, и бог покачнулся.

Космодан едва успевал отражать все удары. В каждом была первозданная хтоническая мощь, каждый причинял боль даже ему. А тем временем Таштарагис неудержимо настигал Гласитариду. Ледяной меч уже сверкал на солнце, уже наполовину вышел из ножен.

Они словно превратились в две вьюги. Давно осталась позади долина Муравьев, давно скрылись из виду Космодан и три великана – Таштарагис гнался за дочерью, Гласитарида убегала от отца.

За ними оставался ледяной след. Земля замерзала, покрывалась инеем. Звери разбегались от крушащих все великанов. Гласитарида ворвалась в лес – и во все стороны полетели деревья. Она ломала их, как тростник, вырывала с корнями, швырялась в Таштарагиса.

Гонись за ней кто иной, колдунья-великанша остановилась бы, приняла бой. Но поднять руку на отца она не смела.

А потом она забрела в какое-то болото, завязла… а сзади дунуло ледяным штормом. Таштарагис заморозил болото до каменного состояния, и пока Гласитарида билась, пыталась вырваться – разворотил остатки леса.