Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 4 [СИ]

Задание ему поручили непростое. Даже Дзимвелу потребовалось целых четыре луны, чтобы собрать такую толпу добровольцев.

Было бы проще, призывай он старых и больных. Эти и без того уходят охотно. Завершая свои земные дела, они думают о духовных ценностях.

Но пока смертный юн и полон сил, он предпочитает радоваться солнцу, вкусной еде и вниманию другого пола.

Об этом Дзимвел размышлял с некоторой ревностью. Он бы и сам охотно побегал по улицам, как та детвора, отбросил постылый костыль. Как он любил в молодости море!..

А теперь он шаркает по Местечеплю, как столетний старик, хотя ему едва перевалило за пятьдесят.

Что ж, физический недостаток зато подтолкнул его к духовному совершенствованию. Его тело немощно, зато дух силен. Родись он в иной стране и поклоняйся ложным богам – стал бы каким-нибудь аскетом или монахом-солнцеглядом.

Ибо пути смертных неисповедимы. К чему ты пригодным родился, тем тебе лучше и быть. Дзимвел родился, дабы служить высшим силам – и вот он служит им верой и правдой.

– Чистый сердцем служитель ужасного культа демонов, – иронично произнес Дегатти.

– А что такого? – чуть уязвленно спросил Янгфанхофен. – У нас тоже подобные есть.

Он набрал пятьсот добровольцев. Пришлось потрудиться, пришлось задействовать жрецов по всей стране, но нужное количество было достигнуто. Одни действительно вызвались добровольцами, других настойчиво убедили таковыми стать… но теперь Дзимвел видел небывалое зрелище – целых пятьсот жертв, что не страдали от дряхлости и хворей, но при этом не связанных, не одурманенных.

Готовых без принуждения отправиться в мир иной.

Сейчас они трапезничали. Служкам пришлось постараться, поскольку обычаи требуют сделать последний день в мире смертных воистину счастливым. Богатейшее пиршество, танцовщики, флейтисты. Жертв омывали, украшали цветами и лентами, исполняли любые их желания.

При виде этого Дзимвел почувствовал странное томление. То была одновременно гордость за успешно выполненную работу и… зависть?..

Да, он завидовал. Матерь Демонов явно уготовила им особую участь. Нечто… восхитительное. Дзимвел не брался предполагать, что это будет, но ему вдруг отчаянно захотелось тоже получить это для себя.

Увы, даже если он предложит себя в добровольцы, ему откажут. Он давно уж не молод и совсем не здоров.

Что ж, он послужит Матери Демонов так, как служил всегда. Наградой ему будет сознание того, что он исполнил свой долг.

Об этом Дзимвел размышлял, глядя на пирующих с возвышения, сам же вкушая простой рис с вареными овощами. Он давно понял, что его нутро плохо принимает мясо и жареную пищу, так что ограничивался самой простой едой, в основном растительной. Пил он тоже только воду, когда внизу восторгались драгоценными цветными винами.

Ну что ж. По крайней мере, он сидит выше всех.

И он пресвитер.

Тщеславие внутри горело огнем. Ему хотелось большего… всегда хочется большего. Новые вершины, чтобы покорять их.

И от этого было только горше осознавать, что нынешняя должность – это его потолок. Выше в Легационите смертному не подняться.

И он должен бы радоваться тому, что достиг предела, и он радовался… но часть его скорбела. Скорбела по утрате достойной цели.

Он продолжал скорбеть и на рассвете, когда окончился блаженный пир, завершилось финальное омовение, и жертвы проследовали к месту проведения таинства. В этот раз все будет не так, как обычно, не стандартное пронзание сердца ритуальным ножом.

Нет, избранные агнцы отправятся в Паргорон живыми. Своими глазами увидят мир владык.

Дзимвел его никогда не видел.

Черные врата. Будто вертикально стоящая озерная гладь, что отражает звездное небо. Мириады огней – и бездонная глубина.

Здесь кто-то из добровольцев мог дрогнуть. Не выдержать величия момента, не выдержать великой ответственности. Специально на такой случай шеренгу сопровождала почетная стража – да не из смертных, а из младших владык, могучих храпоидов.

Дзимвел подготовил церемонию. Торжественную речь. Сладкоголосые певчие тянули гимн с длинных галерей, а пресвитер Храма своим звучным баритоном вещал:

– Сегодня особенный день! Сегодня мы торжественно провожаем этих храбрых юношей и девушек, достойных сынов и дочерей Легационита! Провожаем в лучший мир, служить великой цели и быть примером для всех, кто остается здесь, в мире смертных!

Говоря это, Дзимвел чувствовал вдохновение и некоторое волнение. И все было хорошо, все было прекрасно, но его не оставляло нехорошее предчувствие… что-то шло не совсем так…

Нет, на первый взгляд все кажется нормальным. Убежать никто не пытается, на попятный никто не идет, не кричит и не стенает. Дзимвел лично изучил каждого добровольца, лично убедился, что все достойны своей участи, что лица никто не уронит.

И тут один из юношей… пошатнулся. Перед самым входом, уже почти коснувшись зеркальной глади, он вдруг мертвенно побледнел… и забился в судорогах.

Падучая!.. Как он это пропустил?! Как пропустили отборщики?! Они изучали каждый волосок на их телах, проверяли даже на предмет лишнего веса!

Но падучую, конечно, иногда бывает сложно заметить… Если сам носитель не признается или не знает о ней – как узнать другим? Все ведь могло пройти и нормально, не случись припадок в самый последний момент…

– Брат!.. – наклонился к припадочному другой юноша, очень на него похожий.

Порядок уже нарушился. Стройные колонны утратили стройность, задние стали спотыкаться. Кто-то, вдруг запаниковав, попытался вырваться, пролезть под ногами храпоидов.

Стоящая у портала ларитра нахмурилась… Дзимвел понял, что сейчас все может пойти прахом. Он схватил брата припадочного за руку и втолкнул в черный зев. Несколько быстрых жестов – и служки наводят порядок, жертвы снова идут почти безупречно.

Бьющегося в корчах оттащили. Дзимвел быстро оглядывал длинную галерею…

– Их должно быть ровно пятьсот, – раздался недовольный голос ларитры. – Указания были недвусмысленными.

– Кто займет место выбывшего?! – возвысил голос Дзимвел.

Служки отшатнулись, голоса певчих дрогнули. Все отводили глаза… а колонны уже заканчивались, в портал заходили уже последние…

– Трусы и маловеры!.. – почти сплюнул Дзимвел, отбрасывая костыль.

Прежде, чем ларитра успела возразить, пресвитер шагнул в портал сам.

Одни кричали. Другие плакали. Кто-то скорчился, прикрыв голову руками и поджав ноги к груди. Какую-то девушку шумно рвало съеденным на пиру.

Дзимвел чуть ли не единственный сохранил самообладание. Он стоял прямо, игнорируя боль в ноге, и зачарованно смотрел на Матерь Демонов.

На фресках ее изображали не совсем так. Вообще, мир богов оказался тяжел для восприятия живым существом. Близость божества… подавляла. Она источала то же, что обычные господа… но будто усиленное в тысячу раз. Колени подкашивались, нутро переворачивало, перед глазами все плыло.