Д Штольц - Удав и гадюка

— Ты не восприимчив к магии, раб, но браслет, который ни ты, ни твоя подруга не сможете снять, не отрезав руку, будет действовать как рабское клеймо. И оно позволит найти тебя в любом месте. Даже на дальнем Севере или Юге, — сказал Илла. — А у меня хватит власти, чтобы искать тебя. Как и у тех, кто заменит меня в случае смерти от твоих рук.

У раба внутри все оборвалось, и Юлиану даже показалось, будто браслет этот сжался не вокруг запястья, а обвил душной змеей горло.

— Отведите его в жилой барак. Пусть Туй с него глаз не спускает.

Юлиан понуро поплелся за стражей к заднему холлу, через проходные комнаты, а оттуда во двор. Почти в углу задворок, огороженных высоченной стеной, стояли каменные домики, простые, но аккуратные. Они спрятались за дрожащими под проливным дождем апельсиновыми деревьями, круглыми клумбами и сетью виляющих по саду тропинок. А вдалеке, над всем этим, высился дворец, сверкающий магическими огнями даже сквозь плотную завесу ливня.

Имение Иллы находилось на северо-западе, а, значит, добраться до стен, отделяющих город от реки Химей на востоке, будет сложно. На западе через несколько широких дворов нависала стена в Мастеровой город. Воистину, не город, а крепость.

У каменных домов стоял угрюмый, мокрый Туй, закутанный в накидку. Он снял засов с крепкой, обитой железом двери, и указал пальцем на темный проем. Наклонив голову, Юлиан, шлепая босыми ногами по лужам, переступил порожек и попал в единственную комнатку. На высоких лежанках, раскиданных по-над стенами, лежали десять вампиров в нижних рубахах, из грубого и некрашеного льна, перехваченного в талии кушаком. Заскрежетал засов, и Юлиан, сглотнув слюну в пересохшем горле, поплелся в угол.

Там его уже ждали подготовленные рубаха и шаровары, и, закутав нагое и дрожащее тело, хоть немного омытое дождем, в ткань, раб упал на льняники, подложил целую руку под голову. Над Юлианом сверху находилось окно, единственное, под потолком. Зарешеченное, как в темницах, оно освещало простую комнату, в которой совсем не было мебели. С очередным порывом ревущего ветра на мужчину плеснуло дождем.

Десять рабов, все вампиры, заворочались и осторожно посмотрели на прибывшего, но никто не произнес ни слова. Слух, что новый невольник, который лежал в оковах и кандалах в так называемой комнате наказания, по совместительству столовой, был куплен хозяином за дурные деньги, уже расползся по всему дому — поэтому на северянина поглядывали с опаской.

Свернувшись калачиком, Юлиан вперился в каменную стену и заботливо прижал к груди обрубок руки. Он так устал, что все его мысли сейчас свалились в большой и пустой ком, а единственным желанием, впервые за столь долгое время, было желание поспать. Поэтому он, прикрыв глаза, на удивление быстро провалился в самый настоящий сон, где хотел найти убежище и покой от невзгод мира. Но и там, в глубине сознания, в кошмарах, он снова видел лишь смерть Фийи да плачущую кровавыми слезами Вериатель. А за стенами маленького домика непрерывно будто рыдал ливень.

С первыми лучами солнца, что скользнули сквозь небольшое и обращенное к востоку окошко, засов откинулся, и дверь отворил вчерашний вампир, теперь уже в темных шароварах и рубахе, с черными лентами, облегающими горло. Накидка темно-серого цвета, крепленная к одному плечу, удерживалась простенькой бронзовой круглой фибулой.

— За работу, бездельники! — проворчал Туй. — А то живо в Зунгрун или на мясной рынок отправитесь.

Рабы, быстро переодевшись, вышли наружу. Некоторые, безо всяких вопросов, направились к метлам, другие нырнули под сень раскинувшихся цитрусовых деревьев, и Юлиан услышал ковыряния в земле. Еще двое, помявшись, были посланы драить ступени с лицевой стороны дома.

— А ты… — задрал голову вверх и вперился в высокого северянина Туй. — Бери метлу, расчисти дорожки. С левой стороны сада. Вот тут. Увижу хоть крошку земли на плите — три удара плетью.

Со вздохом Юлиан взялся за работу, поглядывая на другую сторону двора, где был отстроен еще один барак, чуть ближе к дому. Оттуда вышли еще с десяток рабов, облаченных в одежды подороже. «Домовые рабы», — подумал Юлиан, наблюдая, как мужчины скрылись в имении.

Очень быстро узник все закончил, прошелся взад-вперед и проверил свою работу. Тогда его заставили мести в ином месте. Работа была несложной, все трудились не спеша, хотя надсмотрщик, для порядка, все-таки выписал пару ударов плетью нескольким рабам, чтобы сильно не расслаблялись. Ближе к вечеру Юлиана поставили вырывать сорняки между цветущих бело-розовых кустов ладанника. Закатав штанины шароваров, он опустился коленями на землю, где провозился до ночи, перебираясь на корточках почти по всему саду. А когда его никто не видел, Юлиан поднимал глаза и рассматривал стену, подползая к ней едва ли не в вплотную.

Когда багряный закат вспыхнул яркими красками на горизонте, и день стал неумолимо быстро гаснуть, садовых рабов загнали в бараки. Грохнул засов. Другие вампиры деловито разлеглись на свои лежанки и стали переговариваться между собой. Говорили тихо, боясь вызвать гнев надсмотрщика, живущего через стенку в том же бараке.

Юлиан, не произнеся за день ни слова, скрючился на лежанке и смотрел на свою отрубленную руку, думая, что с ней делать.

— Хмурый, а ты грабли убрал в сарай? — спросил смуглый раб Аир, с каштановыми вьющимися волосами.

— Убрал, убрал. Не боись, плети не получим.

— Да я тебя знаю, — огрызнулся недовольно Аир. — Два дня назад из-за тебя же по спине и получил.

— Я уже извинился, — отвернулся к стене Хмурый.

Рабы ненадолго затихли, а Аир посмотрел на Юлиана.

— Эй, ты. Тебе там хозяин язык что ли вырезал? — спросил Аир, который ни разу не услышал от нового раба за день ни слова.

— Нет, — коротко сказал Юлиан.

— Как тебя звать?

— Юлием назвал его хозяин, — ответил за Юлиана другой раб, ближе всех к двери.

— Да я ж не тебя спрашиваю, Курчавый, — возмутился Аир.

Юлиан промолчал, затем, решив, что может узнать у рабов как бы невзначай много полезного, все-таки решил завести разговор.

— Да, Юлием меня звать, или Юлианом, — вздохнул Юлиан. — Я с Ноэля.

— Ааа, тогда понятно, чего такой бледный и черноволосый. Как ворона, — кивнул Аир.

За стеной раздался недовольный стук.

— Замолчите рты! Или я вам помогу! — закричал надсмотрщик, стуча по стене, судя по всему, палкой.

Понимая, что Туй не даст нормально поговорить, Юлиан вновь отвернулся к стене и замолк, как и все вокруг. Он ощупал пальцами струп на пульсирующем от боли запястье. Скоро там, из того, что знал о регенерации Старейшин Юлиан, должна показаться новая белоснежная кость, которая будет постепенно удлиняться и обрастать свежим мясом и сетью кровеносных сосудов.