Петр Гурский - Закон Ордена [сборник litres]

– Ты про эти наши забавы в узком кругу? Да там почти никого и не было, все тихо, без посторонних.

– Я о них и о том, что мы теперь идем вместе. И делаем так всякий день после обеда. Не лучше ли было бы подождать еще немного? Мне кажется, кое-кто глядит на меня с отвращением.

– А кому какое дело? – разведя руками, заметил Минсур. – Вслух сказать никто ничего не осмелится. Князь уже поздравил меня с хорошим выбором. Смерть Вахабы уж точно не погрузила князя во вселенскую скорбь.

– Все же стоило подождать еще.

– Любимая, если посмотреть на то, что ты сделала для умершего, ни у кого не возникнет и тени сомнения в том, насколько ты любила его.

Минсур ощутил, как напряглась Мики.

– Я надеюсь на то, что вскоре отыщется вор, укравший маску. И на то, что его повесят. Может, это его приятель, Ванго?

– Успокойся, – посоветовал Минсур. – Люди князя непременно отыщут вора. А нет, так повесят кого-нибудь для острастки. Князь лично мне обещал.

– Жалко, что только горстка гостей видела ту маску.

– Достаточно видело. Теперь целый город судачит, как горячо ты любила мужа.

– Может, и судачит, но я все испортила, появившись с тобой. Сделай мне другую маску, – попросила Мики.

– Но не из золота.

– Да, обычную. Я больше не хочу воровства.

– Я тоже, – заметил Минсур. – Прежняя маска стоила мне целое состояние.

В конце улицы, по которой они шли, засуетились люди. Они отходили к обочинам и останавливались там. Послышался цокот копыт о камни мостовой.

– Маддона? – спросила Мики.

– Не знаю… похоже, что нет.

Он взял ее за руку и потянул к обочине. Показались всадники.

– А, Неотмщенные.

Те медленно ехали, занимая всю улицу. Люди отходили в стороны, глядели как завороженные. Когда Неотмщенные проезжали мимо Мики с Минсуром, она заметила, насколько богато украшены ало-черные плащи. Ей захотелось вытянуть руку и коснуться драгоценных камней. Мики посмотрела на ближайшего всадника и увидела не лицо, но посмертную маску.

Мики знала о том, что они носят такие маски, но впервые видела их так близко. Поразительно, но маски в точности повторяли лица. Такие маски кладут в могилу. Но эти маски носили живые люди. А может, под масками скрываются лица умерших?

Мики прижалась к Минсуру, до боли стиснула ему ладонь. Так они и стояли вместе, ожидая, пока проедут всадники.

Неотмщенный резко дернул поводья, его конь заржал. Всадник направил коня к Мики с Минсуром, остановился подле них, и Мики пронизал холод. Ей показалось, что всадник глядит на них обоих. Нет, только на нее.

Мики не видела его маски, скрытой под капюшоном – не так, как у прочих, ехавших с открытыми масками.

Неотмщенные ехали мимо, а этот стоял. Его конь нетерпеливо тряс головой. Оба – и Минсур, и Мики – ощутили: ездок всматривается в них.

За остановившимся задержался другой. Мики тяжело задышала, посмотрела на другого… нет, на другую. Лицо отлито в бронзе до мельчайших деталей. Женщина не глядела ни на Мики, ни на Минсура, а руку держала на рукояти кинжала, пристегнутого к ноге.

Сагиня задрожала. Если бы не Минсур, она не устояла бы на ногах.

Первый Неотмщенный дернул поводья и поехал, пришпорил коня и вскоре скрылся из виду. Лишь тогда женщина сняла руку с рукояти и молча поспешила за своими.

– Что это было? – спросил Минсур.

Дрожащая от страха Мики не смогла вымолвить ни слова.

Вахаба опередил всех и ехал в одиночестве, первым покинул город, и прочим осталось лишь догонять. Но в конце концов Вахаба придержал лошадь, и тогда его догнал Масса Долего.

– Зачем? – спросил Вахаба, обратив к Массе закрытое капюшоном и маской лицо.

– Я должен быть уверенным в том, что тебе можно доверять. Расценивай это как испытание.

– И только? Ты хотел всего лишь увериться?

– Да. Но если бы ты нарушил присягу, Сальме всадила бы тебе в спину кинжал.

– О боги! – выдохнул Вахаба.

Они поехали дальше. Город скрылся из виду. Впереди расстилались лесистые взгорья, виднелось несколько убогих хат, похоже заброшенных.

– Можешь снять капюшон, – разрешил Долего. – Здесь никто не узнает твоей маски.

Вахаба проигнорировал разрешение. Вахаба и старик ехали рядом, направляясь вглубь леса. Лишь там Вахаба сбросил капюшон и открыл золотую посмертную маску.

– Там, куда мы едем, я должен абсолютно и слепо доверять тебе, – медленно произнес Масса Долего. – И я буду ждать от тебя удивительных и странных, иногда отвращающих и жестоких поступков, а иногда ты не будешь понимать смысла моих приказов. Я должен был удостовериться в том, что тебе можно доверять.

– А теперь ты доверяешь мне?

– Теперь я верю в то, что ты сделаешь должное. Я специально устроил наш выезд с тем, чтобы ты повстречал их. Я должен был удостовериться.

– Куда мы едем? – спросил Вахаба.

– Ты узнаешь в свое время, – пришпорив коня, сообщил Масса. – А теперь тебе следует остыть, хорошенько все обдумать.

– Я уже обдумал много раз и то, отчего запрещено смеяться, и зачем та третья клятва.

– Теперь ты знаешь.

– Да, знаю, – подтвердил Вахаба.

– Тебе нельзя смеяться и мстить. Но главное: ты должен делать, что я скажу. Только это по-настоящему важно.

Вахаба молчал. Он вспомнил темноту в гробу и слова старика. Он, Вахаба, должен забыть о доме, а те, кто его предал, останутся в безопасности и будут спокойно жить. Они уже похоронили преданного ими, а мертвые не возвращаются.

В лесу пахло листвой, иглицей. Вахаба дышал полной грудью. Да, он выдержал искушение местью и по-настоящему стал Неотмщенным. Так оно выглядело со стороны. Пусть так и будет.

Масса задержал коня и позволил Вахабе уехать вперед. Неотмщенные проезжали мимо, а Масса стронул коня, лишь когда с ним поравнялась Сальме. Он поехал рядом.

– Возьми троих и займись делом, – приказал он.

Сальме кивнула, рукой указала троим и придержала коня. Те трое остановились вместе с ней.

Все четверо развернулись и поехали назад, в город.

Служанка Аллие разделась, готовясь укладываться в постель, уселась нагой перед зеркалом, посмотрела на себя, с удовольствием приподняла ладонями груди. Как жаль, что рядом нет мужчины, который мог бы на нее посмотреть!

Аллие надела короткую ночную сорочку, задула свечу и улеглась. Ночную тишину тревожила лишь едва слышная игра на фортепиано в гостиной. Госпожа отослала Аллие уже час назад. Служанка знала, что вскоре фортепиано умолкнет, а из главной спальни донесутся другие звуки – поначалу тихие, а затем все громче и громче.

Как обычно, те звуки, стоны и вздохи сделаются совсем уж фальшивыми, наигранными. Аллие хорошо знала представления подобного рода. Она несколько лет служила у Миккены Санеер. Вскоре после похорон мужа сагиня выкупила служанку у новых хозяев и вернула в свой саггард.