Лаура Кардеа - Осколки серебра и льда [litres]

Только когда королева обращается ко мне напрямую, я замечаю, что все остальные покинули столовую.

– Ты боишься.

Я не хочу в этом признаваться, но под ее пронизывающим взглядом откладываю в сторону свои столовые приборы:

– Он убьет меня.

Королева встает, и ее шелковое платье мягко шуршит.

– Ты моя гостья, в моем замке, и даю слово, с твоей головы ни волоса не упадет. – Она протягивает мне руку. – Он не посмеет.

Сначала я колеблюсь, настолько ли она неприкосновенна, какой кажется. Но я не хочу с ней шутить, поэтому робко подхожу, и мы вместе выходим из столовой.

– Я сомневаюсь, что его будут волновать эти правила.

Мы сворачиваем в коридор, и, так как королева не отвечает, я тем временем смотрю в окно. В Дулиате местность не такая гористая, как в Ригосе, но такая же заснеженная. А озеро вдалеке отражает утреннее солнце, как зеркало.

– Да, в его возрасте мальчики часто так себя ведут, – со вздохом поясняет королева, как будто он еще подросток. Может быть, мужчина всегда остается таким для своей матери. – Но у меня есть способ защитить тебя, чтобы он точно не смог причинить тебе вреда.

Мы поднимаемся в башню и заходим в абсолютно пустую комнату, поэтому мой взгляд тут же падает на мозаичный пол. Черные и белые осколки стекла образуют двойной круг из переплетающихся символов, в центре которого изображена волчья морда, как на верхнем гербе в зале аудиенций Эретана. Значит, это ее герб. И магия мягко, но ощутимо пульсирует под ним.

– Этот магический круг усиливает мою магию, – поясняет королева. – Я знаю, что вы, люди, боитесь ее, и пойму, если ты…

– Я готова, – все что угодно, лишь бы перестать его бояться.

Она заводит меня в центр круга и берет за руки. Сила гремит у меня в ушах, и этот рев усиливается до тех пор, пока по телу не пробегает вибрация.

– Больно не будет.

Если не смотреть ей прямо в глаза, бездонные, как море, от этого немного легче. Ее рот чуть приоткрыт, а брови сосредоточенно нахмурены. Затем невидимая, едва ощутимая ледяная энергия перетекает из ее рук в мои, струясь по коже, как игристое вино, чтобы образовать вокруг меня защитный щит. Как только она отпускает мои руки, я чувствую, что могу парить и в то же время тверда, как замороженная сталь. Сильная и неукротимая.

– Больше ни один злоумышленник не сможет причинить тебе вреда. Ты находишься под тем же защитным заклинанием, что и все мои подданные. Теперь ты часть моего королевского двора. – Она нежно, но вместе с этим и торжествующе улыбается.

Меня смущает, что она говорит только о своем дворе. Но я не могу просто спросить, где король, которого я ни разу не видела. Если он мертв… Нет, я не могу спросить об этом королеву. Вместо этого я пытаюсь улыбнуться, но ничего не выходит. Она все еще защищает меня, хотя я больше не имею для нее никакой ценности. Неужели я это заслуживаю после всех моих промахов? От ее безусловной доброты на глаза наворачиваются слезы, и я не могу их сдержать.

Она осторожно гладит меня большим пальцем по влажной щеке:

– Ну что ты, моя дорогая, нет причин плакать. Впрочем, я тебя понимаю, для такой юной девушки ты пережила более чем достаточно.

Хотя мое предназначение всегда было моим высшим благом, какая-то эгоистичная часть меня согласна со словами королевы и готова кричать: «Да! Да, да, я пережила более чем достаточно!» Девушка не должна нести такую ношу. И никто должен. Но кто я без своего предназначения?

Она берет мое лицо в ладони слишком жестко, чтобы это успокаивало, но достаточно, чтобы отвлечься от мрачных мыслей.

– Ты найдешь свой путь. Новый. Всегда есть выход, даже если сейчас тебе так не кажется. – Она на миг замолкает, а затем подмигивает мне. – И нет лучшего способа подбодрить принцессу, чем устроить бал-маскарад, не так ли?

Фейри просто одержимы балами и банкетами. Возможно, при других обстоятельствах я бы привыкла к этому. А тут еще не просто бал, а бал-маскарад! Живя в Ауруме, я слышала об этой моде других стран, которая еще не дошла до людей. Отец называл их претенциозными и неприличными. А мы с Изобеллой по вечерам часами обсуждали, какой костюм выбрали бы. Я так и не смогла определиться. И мы обе очень переживали, что никогда не попадем на бал-маскарад. Воспоминания тяжелым грузом давят на меня. Но во мне есть и та часть, которую воспитала Изобелла: всегда радоваться жизненным мелочам и ценить жизнь.

Поэтому я не пытаюсь подавить предвкушение, бьющееся в глубине моего сердца, когда в дверь спальни стучат. Изобелла была бы просто счастлива, если бы узнала, что я все-таки иду на бал-маскарад.

Но радость почти сразу же сменяется паникой, когда я вижу, как моя горничная, имени которой я так до сих пор и не знаю, вкатывает мое новое бальное платье на манекене. Да, вкатывает. Потому что оно такое огромное и пышное, что упаковать его в коробку было бы просто нереально. Я попросила, чтобы на моем платье был вышит золотой жаворонок. Но в этом золотом парчовом платье с вышитым узором из перьев и с рукавами, похожими на крылья, я скорее сама буду похожа на жаворонка, тонущего в украшениях и золоте.

– Святая Мердана, – выдыхаю я с тревогой, но в то же время под большим впечатлением от подарка.

– Прекрасное платье, – восхищенно шепчет королева, которую я сначала даже не заметила за платьем. И на ней тоже огромный пышный наряд.

Я, пошатываясь, отступаю назад и сажусь на край кровати:

– Но я не могу пойти в нем на бал. Все возненавидят меня еще больше за то, что я пользуюсь вашей добротой.

– Ты будешь выглядеть великолепно и всех очаруешь. И никто тебя здесь не ненавидит.

Я смотрю на нее скептически:

– Меня ненавидят все. Я думала, что при его дворе меня никто не выносит, но здесь за один день я чувствую столько неприязни, сколько не чувствовала за все время пребывания в замке принца.

Она осторожно садится рядом со мной.

– О, моя дорогая, мне так жаль. Я позабочусь о том, чтобы они…

Я всплескиваю руками:

– Нет, я их понимаю! Я – Проклятая, а значит, и опасна. Ваши увещевания или требования только усилят их ненависть.

Она тяжело вздыхает.

– Наверное, ты права. Но, в конце концов, время лечит. – Она хватает меня за руки. – Но у меня просто сердце разрывается, что ты страдаешь!

– Пожалуйста, не беспокойтесь. Я переживу. Бывало и хуже, поверьте.

Правда в том, что меня постоянно накрывают волны чужой ненависти. И моя горничная, которая меня игнорирует, – еще наименьшее из всех зол. Я постоянно слышу саркастичный шепот за спиной, едкие замечания о моем происхождении, моей внешности, ловлю пристальные взгляды, куда бы я ни шла. С каждым днем мне все меньше хочется вставать с постели. Но я не могу. Я поклялась никогда не сдаваться и жить лучшей жизнью. Ради Изобеллы, ради моих родителей, моего народа, ради тех, кого принесли в жертву зимнему королевству, и тех, кому только предстоит отправиться в Ригос. Ради всех, кого я подвела. Нет, только не об этом! Я яростно трясу головой, прогоняя эти мысли. А затем снова смотрю на королеву, которая тем временем с интересом изучает мое платье.