Андрей Минин - Княжич

— С вами снова ваша, Марина Кривозубкина, и это местные новости. Мы начинаем! — Включила Юлиана телевизор, пока мы с Алисой готовили завтрак. — И главная новость дня! Наш медвежонок по имени Вася из любимого всеми вами зоопарка — вышел из хандры, и радуется подаренному ему лососю, — показали на экране как мелкий медведь, с наслаждением хрумкает красной рыбой, пока зеваки фотографируются на его фоне, мешая кушать. Особенно безбашенные лезли к нему целоваться и хлопали по голове. Талисман города ворчал на это, но пока терпел и не кусался. — А теперь городские новости, — поправила прическу ведущая, подмигнув потенциальным женихам в объектив камеры. — Видный купец, Христодула Евлампиевич, за свои деньги построил новую остановку общественного транспорта в пригороде Сибирска. Передаём слово нашему корреспонденту на месте. Богдан, вы нас слышите?

Картинка на телевизоре переключилась, показывая нам мужика, прижимающего к уху микрофон, морщился он, пытаясь понять, что ему говорят, а тут ещё…

— Пошел вон, стервец! — Прокричал он на парня радостно махающего рукой в камеру, выгнав того с остановки. — Да, да, Марина, слышу, — встрепенулся он, став распинаться какая это хорошая остановка и как много сделал оный купец Христодула для города.

— Спасибо, Богдан, — поблагодарила его ведущая, мило улыбнувшись и перейдя к следующей новости. — Обсудим международную обстановку. И для этого, в студию приглашается наш эксперт, поющий как соловей, Потап Бесфамильный, — представила рано потолстевшего мужичка в студии ведущая. Тот слащаво улыбаясь, раскланялся. — Что вы можете нам сказать, Потап? Война с Турцией и Китаем — это правда или все ограничится стычками на границах? Внимательно слушаем.

— Я могу сказать только одно, — с ходу начал заводиться эксперт, — они просто дриснут напасть на нас. Просто дриснут! — Выплюнул он слово, в прямом смысле заплевав ведущую передачи, Марину, уже пожалевшую, что села к нему так близко.

Посматривая в телевизор одним глазом, я стал похихикивать. Это юмористическая передача или новости?

— Эээ, извините, — слабо улыбнулась она, вытираясь платочком, — но я не знаю такого слова. Что оно означает? — Смущенно спросила она, пытаясь удержать маску дружелюбия на лице и надо сказать, пока у неё это получалось. Сказывается большой опыт.

— Всё просто. Это когда хочешь пукнуть, — привстал эксперт, показывая на себе, — а в итоге…

— Всё, всё. Стоп! Я поняла! — Поспешно остановила она неадекватного эксперта. — На этом закончим, — наконец кончилось у этой Марины терпение, и в ход пошла реклама.

— Юлиана, выключи, — попросила её мама. — Всё равно ничего путного по телевизору не покажут. Лучше вон в окно посмотри. Больше проку.

— Но сейчас должен начаться мультик про медведя и девочку! — Возразила она, хоть и выключив ящик. — Так не честно, — скрестила она руки на груди, нахохлившись.

— Давай ка за стол. Будем кушать, — погнала её Алиса с дивана, пока я расставлял тарелки. — Смотри, какие блинчики красивые, — показал я ей тарелку. — А если сделать так, — нарисовал я рожицу вареньем на верхнем блине, — то будет ещё лучше.

— Я лучше нарисую! Дай мне, — протянула руку Юлиана.

— Держи, — передал я ей варенье.

— Чем сегодня займешься? — Спросила меня Алиса, пока мы завтракали, изредка давая по рукам заигравшейся в художника, Юлиане.

— Не знаю, — пожал я плечами, — мох должен несколько дней отдохнуть, так что я полностью свободен.

— Можешь помочь мне в теплицах, если хочешь.

— Не, — отмахнулся я. — Лучше начну уже принимать людей в дружину. Давно пора.

— Хочешь всё красиво обставить? Как в стародавние времена?

— Э, нет, — усмехнулся я. — Или ты предлагаешь мне устроить настоящее представление? Вызывать желающих встать под мои знамёна и вопрошать — о подвигах сих отрока? Убил ли он Горыныча, аль может на своём веку извёл какую ведьму подколодную? — Начал я подражать старикам, любящим говорить позабытыми народом словечками. — Достоин ли? Каков его род? От кого начало своё ведёт? — Приподнял я брови, глядя на кивающую моим словам Алису. — Ты шутишь?! — Выпучил я глаза на жену, так как она не переставала кивать.

— Людям страшно. Все эти нападения, — начала пояснять Алиса. — Какой-никакой праздник не помешает. И интересное представление поднимет всем настроение, хоть оно и будет полушутливым, — пожала она плечикам. — Что думаешь?

— Думаю, думаю, — проворчал я. — Думаю, ты права, — тяжко выдохнул я, понимая, сколько придётся сделать, чтобы всё красиво обставить и превратить в подобие народного веча.

А я так хотел просто отдохнуть.

— А что с наёмниками? Ты с ними говорил уже? — Спрашивала Алиса, не переставая вытирать личико Юлианы, выпачкавшейся вареньем.

— Ну, мам, — отпихивала та руку с платком.

— Михаил подтвердил, что они завязывают с наёмничеством и всей командой просятся ко мне.

— С этим тебе повезло, — повела Алиса упирающуюся дочь в комнату, собирать в школу. — Им можно доверять.

— Знаю, — сказал я ей в спину, потирая живот и взирая на последний блин в тарелке. Скушать или нет?

— Неси ещё мёда и орехов, черноногий. Да, побыстрее! — Приказал слуге Галлям. — Иначе кнута отведаешь, — пригладил он свою нагайку, притороченную к бедру, рядом с саблей.

— Обожди слуга, — придержал его бек Абай. — Девок не забудь. Нам завтра в поход, отдохнуть надобно.

— Всё будет в лучшем виде, господа, — подобострастно склонился перед важными гостями управляющий лучшей гостиницей в Тобольске. — Красивейшие девушки всей Сибири скоро будут, — кланяясь, двигался он к двери, не поворачиваясь к гостям спиной, так как те могли принять это за оскорбление и жестоко наказать.

— Поторопись! — Вяло махнул ему рукой хозяин этого номера и пиршества. Сам Ильхам, сын хана Утямыш-Гирея.

Стоило дверям закрыться, как он спросил:

— Всё готово?

— Да, мой хан, — льстиво рассмеялся мурза Галлям, первый сподвижник гневливого Ильхама, как того прозвали в родном сарае (дворце), за несдержанный нрав. — Ваша дружина полностью переброшена. Люди готовы. — Передал он Ильхаму тарелку с курагой, на которую тот указал. — Эмир Бухара выздоровел и вновь, как и прежде поведёт ваше войско к славной победе.

— Так, где же он? — Капризно спросил кровный родственник хана из так называемой золотой молодёжи, привыкший получать всё что захочет. — Мне надоело сидеть в этом мрачном городе, отказывая себе в удовольствиях!

На полу, застеленном таким количеством пушистых цветастых ковров, что того самого пола было не видно, были расставлены десятки тонких фарфоровых чаш, полных самых разных блюд. Плов, перемеч, фаршированная баранина, чак-чак, бэлиш с уткой, тунтэрма… Чего тут только не было.