Фрауке Шойнеманн - Генри Смарт, пицца и магические сокровища [litres]

Вотан выглядит потрясённым – а затем разражается таким громким смехом, что его наверняка слышно до самого концертного зала:

– Выходишь из игры? Как мило с твоей стороны, дорогой Генри. Ты должен радоваться, что ещё жив. Ведь какой был уговор? Я оставляю тебе жизнь, а ты нам за это помогаешь. И в Лондоне ты действительно можешь быть нам полезен. Ты обычный ребёнок, пришедший в музей. К тому же и магией от тебя совершенно не пахнет. Карликам Альбериха никогда в голову не придёт, что ты работаешь на меня. Нет-нет, мой дорогой, ты едешь в любом случае.

– Но тогда оставьте в покое моего отца! – гневно отвечаю я. – Он тут совершенно ни при чём!

– А нельзя на один день передвинуть наш отъезд? – спрашивает Хильда. – Тогда мы могли бы преподнести господину Смарту историю о том, почему Генри на несколько дней уезжает. Поездка со скаутами. Или с моей семьёй. Возражать он наверняка не будет – ведь он очень занят в фестивальном театре.

Вотан задумчиво покачивает головой:

– Ну хорошо. Но завтра вы должны отправиться в путь. Пусть Ланселот ещё денёк помутит воду. Может, ему в этом помогут Хугин и Мунин. Я откомандировал их обоих в Лондон и надеюсь, для начала этого достаточно, чтобы притормозить ищеек Альбериха.

– Спасибо, отец! – Хильда одаривает его, следует признать, довольно нежной улыбкой. – Сразу после завтрака я поговорю с господином Смартом, и тогда мы сможем завтра выехать в Лондон. У меня уже есть идея, что ему рассказать. А сейчас нам нужно побыстрее вернуться в «Ясень», чтобы он не заметил отсутствия Генри.

В предутренних сумерках мы бежим к пансиону. Неужели действительно я только вчера примерно в это время залёг в засаду у «Папиной пиццы»? Верится с трудом. По ощущениям, прошло уже минимум месяца три. Хильда выглядит очень довольной, а у меня голова прямо-таки трещит – столько там мыслей крутится. Я пытаюсь как-то разложить их по полочкам.

– Хильда, а кто вообще этот Ланселот?

– Связной Вотана.

– Да это я уже понял. Я имею в виду – кто он такой? Его имя, причёска, то, как он говорит – ты не находишь всё это немного странным? Кто же Лондон называет Лондинием!

Хильда смеётся.

– Ну, представь себе: если ты добрых тысячу лет говорил «Лондиний», то «Лондон» будет казаться тебе просто новомодным словечком.

Я останавливаюсь и смотрю на Хильду во все глаза:

– То есть ты хочешь сказать, что Ланселот такой древний?

– Ясное дело. Большинство связных, разведчиков, называй их как угодно, очень старые. Ведь мой отец в деле уже довольно давно.

– Так, значит, этот Ланселот вроде как… тот самый Ланселот?

Хильда пожимает плечами.

– Смотря кого ты называешь «тем самым».

– Ну, рыцарь Круглого стола короля Артура. Тот, который искал Святой Грааль.

– Именно он. Со Святым Граалем тогда не совсем получилось, но, несмотря на это, сотрудничеством с Ланселотом отец вполне доволен.

У меня отвисает челюсть:

– Ты хочешь сказать – он на самом деле существует? Я думал, что вся эта история всего лишь легенда.

Хильда хитро улыбается:

– Моя история тоже всего лишь легенда, и всё же я перед тобой.

– Ничего себе! Завтра я должен отправиться в Лондон в компании с легендарным героем в надежде, что ещё один персонаж из легенды сможет помешать третьему персонажу создать нам кучу проблем? Круто! Дома мне никто не поверит.

– Даже не думай кому-нибудь дома об этом рассказывать! – строго говорит Хильда, толкнув меня в бок. – Да тебе и правда никто не поверит. А вот мне как раз можешь поверить, что в большинстве известных людям преданий и легенд есть доля правды. Возьми, к примеру, историю с воронами!

– Что ещё за история?

– Ну, ты же слышал: были убиты два ворона из лондонского Тауэра. Несомненно, это знак! Потому что вороны охраняют не только Тауэр, но и всё королевство. Если воронов не станет, конец Англии предрешён.

– Ага. Но, может, воронов просто утащила лиса или хорёк, – делаю я предположение. – У меня было как-то два кролика, и однажды утром…

– Да брось ты! Никакая это не лиса и не хорёк – это Альберих! Можно не сомневаться, что часть сокровищ английских королей сделаны из золота нибелунгов. Сокровища находятся в золотой кладовой Тауэра. А кто его охраняет? Правильно! Вороны! Значит, Ланселот абсолютно прав – карлики близки к тому, чтобы стащить сокровища, и мы должны не допустить этого. Урд заглянет в прошлое, мы узнаем, в каких предметах из сокровищницы содержится золото нибелунгов, Зигфрид вырубит парочку карликов, мы с золотом смоемся – и вуаля: миссия выполнена! Проще не бывает.

На это я ничего не отвечаю. В агентурном деле я пока новичок, а значит, просто шагаю рядом с ней и помалкиваю, надеясь, что для папы у неё припасена история без всяких карликов, конца света и воронов. Иначе никаких шансов на поездку у меня нет. Хильде с этим намного проще. На несколько дней в Лондон? Да без проблем! Она ведь всё-таки довольно старая и может делать что пожелает. И к тому же Вотан её отец. Хотя мне очень интересно, что об этой истории думает её мать. И кто, собственно, её мать. Наверное, та самая Фрикка, с которой Вотан жил в Вальхалле. Или они разошлись? Для людей в этом нет ничего необычного – может, и у богов такое случается.

– Ты такой задумчивый, Генри. Всё хорошо? Волнуешься перед первым заданием?

Я отрицательно мотаю головой:

– Нет, раздумываю, почему ты живёшь со своими тётушками, а не с родителями. Или кто там тебе эти норны.

Хильда, остановившись, смотрит мне в глаза:

– А зачем тебе?

– Ну, мы же теперь одна команда и отправляемся на довольно опасное задание, а я мало что о тебе знаю.

– Если честно, они мои старшие сёстры. Я живу у них потому, что в реальной жизни валькирии тоже нужна какая-то крыша над головой. И кроме того, Верданди очень неплохо готовит.

– А что с твоей мамой? Это Фрикка?

Хильда заливается смехом:

– Фрикка? С чего это ты решил?

– Ну, ты же мне рассказывала, что она жена Вотана.

– Это так. Но она мне не мать. И вообще-то уже и не то чтобы жена Вотана. Они разошлись. Точнее, Фрикка его выгнала. Поэтому все мы и живём теперь здесь, в Байройте, а не в Вальхалле. Изначально Вотан планировал устроить Ксертон в Вальхалле. Но когда он полностью перестроил для этого гостиную Фрикки и сровнял с землёй её розарий, шутки кончились.

– Глупо получилось. Неудивительно, что Вотана не сильно порадовало моё замечание о том, что устроить «Папину пиццу» именно здесь – это круто. Наступил, называется, на его любимую мозоль. Мне очень жаль! – извиняюсь я.

– Да брось ты! Тебе не за что извиняться. Отец переживёт. Да он и сам виноват. Отношения между Фриккой и Вотаном и прежде были достаточно плохими. Перестройка лишь переполнила чашу терпения. И самым верным на свете мужем Вотан тоже не был – у меня несколько сводных братьев и сестёр. Думаю, Фрикку в один прекрасный момент просто достало. Ну, в общем, все мужчины…