Екатерина Верхова - На лезвии любви [litres]

Я отвесила парню пощечину, в последний момент пройдясь иголкой артефакта по коже Ричарда. На скуле в тот же миг проявилась неглубокая царапина, из которой показались алые капли крови.

Уилкинс-младший даже внимания на это не обратил. Лишь криво усмехнулся и закончил фразу:

– …если тебя аж дергает от ужаса при мысли о поцелуе.

– Какие интересные манипуляции, – выплюнула я едко. – У отца научился?

– О чем ты? – Уилкинс скривился.

– Не надо делать меня кругом виноватой, – отчетливо произнесла я. – На чувства твои не ответила? Мне очень жаль, но так бывает. Я с самого начала говорила об этом. Как и о том, что это вряд ли изменится.

Говоря это, я ощущала себя последней мразью. Это же Ричард. Добрый и светлый парень, который не раз приходил мне на выручку. И он мне правда нравился, но лишь как друг, не более. Может, как возможный сводный… дядя. Черт, никак к этому не привыкну. Да и стоит ли?

– Я иногда и правда не понимаю, что творится у тебя в голове, – уже беззлобно произнес Ричард.

Что за странные метаморфозы с его настроением?!

– Я расскажу об этом, – сказала я внезапно для самой себя. – Чуть позже. И завтра с утра покину ваше поместье, чтобы не мозолить тебе глаза.

– Нет необходимости, – последнее, что произнес Ричард, прежде чем оставить меня наедине со своими мыслями и заряженным артефактом.

Я выждала минуту, а потом подняла руку и зафиксировала показатели. Артефакт начал легко вибрировать, стоило произнести нужную формулу. Через мгновение кольцо мигнуло ярким зеленым светом.

Вероятность наличия родственных связей… абсолютный ноль. Ни одного красного всполоха! Даже крохотного пятнышка. Теперь я была уверена в этом на все сто: Уилкинс-старший – не настоящий отец Ричарда.

Поддавшись порыву, я сделала крохотный надрез на своем пальце – артефакт впитал и мою кровь. Вставила в формулу нужные переменные – второй и третий забор крови в артефакте – и вновь активировала. Кольцо мигнуло светло-розовым с бурыми разводами.

Высокая вероятность наличия родственных связей.

В первую секунду я ощутила небывалое воодушевление. Моя. Теория. Оказалась. Верна. И только потом до меня дошло, что ее подтверждение лишь усугубляет проблемы, но совсем их не решает.

Я тяжело вздохнула. Бросив взгляд за окно, поняла, что прошляпила первые снежные хлопья, устилающие сад Уилкинсов плотным покрывалом.

Было бы лучше, если бы некоторые тайны оставались тайнами.

Вместе с глубокими выдохами я избавилась от всех лишних мыслей. Долой ненужные размышления, теории и рефлексии – самое время начинать мыслить логически.

Что мне предстоит сделать?

Во-первых, я должна написать записку с прощанием. Что-то достаточно уважительное и официозное, но в то же время без лишних сантиментов. Если придется покидать поместье Уилкинсов в спешке, но удастся остаться незамеченной, пусть у всех создастся впечатление, будто я сделала это ранним утром. Если Ричард и правда поднимет тему разрыва помолвки, это лишь убедит всех в том, что я хотела поскорее уйти из дома бросившего меня жениха.

Что-то вроде «спасибо за гостеприимство», «члены вашей семьи всегда будут желанными гостями в нашем доме», «хочу повидаться с семьей» и прочие бла-бла-бла.

Вряд ли кто-то допустит мысль, что девятнадцатилетняя второкурсница с посредственными оценками за последний семестр сможет пробраться в кабинет к первому помощнику его величества.

А ведь я умею удивлять… Даже себя саму.

Следом я заправила кровать так, что от двери могло показаться, будто на ней кто-то лежит. На всякий случай – если кто-то решит заглянуть в ночи. Затем положила записку на нужное место – туда, где она сразу бросится в глаза при первых солнечных лучах.

И подошла к Муи.

– Милый, ты не против, если на какое-то время ты… кхм… сильно уменьшишься в размерах? – мягко проворковала я.

Крутон, конечно же, не ответил, но крыльями затрепетал так, что у меня волосы взлетели.

– А потом, когда все закончится, я отдам тебя на реставрацию. И буду отгонять от тебя Басика следующие два месяца.

Если, конечно, не окажусь где-нибудь за решеткой или, что еще интереснее, на гильотине.

Крутон чуть сбавил ветряные обороты. Воспользовавшись случаем, коснулась его рукой и вплела нужную формулу. Муи начал сжиматься до совсем уж крохотных размеров – с серебрушку. Поблагодарив чемодан, уложила его в карман. Оставалось самое сложное.

Я до конца старалась не пользоваться чарами. Все боялась, что артефакты, которые у меня имелись при себе, сработают как-то неверно и мой тайный поход раскроется. Потому по коридорам приходилось буквально красться, зависая в темных нишах, если вдруг издали слышался подозрительный шорох.

Но тот факт, что сегодняшняя ночь была праздничной, а хозяин поместья покинул дом, сыграл на руку. На пути я не столкнулась ни с одним слугой. Разве что вдали слышала тихие перешептывания:

– Нет никакого праздничного настроения…

– И хозяева в последнее время что-то часто ругаются…

– Да и сын их совсем того. Ходит, бродит… как тень.

Я старалась не сильно прислушиваться.

С дверью в кабинет возникли проблемы. Вполне закономерно, что та оказалась заперта не только на ключ, но и на чары. Пришлось повозиться, но недолго. Помогло родовое кольцо Неррса, висящее на шее. Совсем недавно я узнала, насколько большую ценность оно представляет. Дарен поделился секретом, сказав, как с его помощью скрыть свой магический фон, замаскировав его и подставив последнего, использовавшего эти же чары.

Запах дерева и бумаг – вот, что я почувствовала, когда вошла в кабинет Уилкинса-старшего, спешно прикрыв за собой дверь. Глаза привыкли к полумраку довольно быстро, и мне удалось разглядеть интерьер помещения.

Широкий стол с креслом у окна, огромные полки с книгами, свитками и папками – ничего особенного. Выглядело все именно так, как я и ожидала. Подойдя к столу, увидела самую простую свечу и огниво и решила воспользоваться. В темноте ничего действительно полезного я не найду, а магический светляк использовать опасно.

Почти тут же часть комнаты наполнился мягким желтым светом.

Теперь, Эрналия, думай. Будь у тебя очень важные документы, которые ты бы хотела скрыть, куда бы ты их спрятала? На самое видное место. Теперь представим, что документы настолько таинственны, что аж паранойя захватывает?

Все еще на самое видное и совершенно не таинственное место. Вот только есть одна проблемка – стол Уилкинса совершенно пуст. Идеальный порядок, даже письменные принадлежности словно по линеечке лежат.

Я осторожно выдвинула верхний ящик. Пронумерованные папки: «сто один», «сто восемьдесят три», «двести семь». Прекрасно. Если есть такая нумерация, то есть и список, по которому Уилкинс искал бы нужные. Или у него такая же феноменальная память, как когда-то была у меня. Кхм…