Екатерина Верхова - На лезвии любви [litres]

– Не переживай, дорогая, – ответил лорд. – Сегодня мне предстоит вернуться на работу, а потому я больше никому не буду портить настроение.

Я ожидала, что леди Уилкинс передумает, скажет мужу что-то приятное и как-то сгладит ситуацию. Но вместо этого она коротко бросила:

– Вот и прекрасно.

И только спустя долгие и довольно напряженные десять секунд все же добавила:

– Благодаря тебе королевство может спать спокойно.

– О да, – протянул лорд Уилкинс. – Как раз и Морэн Неррс вернулся на службу. Теперь в столице будет тишь да благодать.

Я уловила язвительные нотки во фразе Уилкинса про Морэна, но не придала этому серьезного значения. Отчего-то я даже не сомневалась в том, что у этих двух мужчин могут быть конфликты.

Морэн оказался прав. Лорд Уилкинс и правда сегодня же покинет дом. Это значило только одно – все идет по плану. Если ничего не сорвется, я действительно смогу пробраться в кабинет к его злейшему сиятельству. И… либо убедиться в том, что сиятельство действительно злейшее, либо не получить ровным счетом ни-че-го.

Вопрос, как раздобыть кровь лорда Уилкинса, решился донельзя просто – я и сама поразилась тому, как ладно все устроилось. Какова вероятность того, что в процессе вечера мужчина сдавит бокал чуть сильнее обычного и порежет подушечку одного пальца? А в том, что это произойдет именно тогда, когда действительно нужно? Почти нулевая. Но это случилось. И мне не составило труда коснуться артефактом салфетки до того, как ее убрали слуги.

Вечер кончился довольно стремительно. Мы даже не стали дожидаться того, как первые густые хлопья снега плотно укроют землю. Разошлись по разным комнатам. С одной стороны, это играло мне на руку. С другой… стало невыносимо грустно.

Первый день всегда был для меня чем-то особенным. В детстве мы с папой придумали традицию выходить на улицу под свежие снежные хлопья, петь песни и отплясывать так, будто весь год не веселились. После этого – играть в снежки. Может, даже слепить большую снежную ведьму. А сейчас? Сейчас мама с папой где-то там, а я невыносимо далеко от них. Мне ничего не стоило плюнуть на все и провести с ними праздник, но я избрала рациональный для своих планов путь. Рациональный и такой тоскливый… Это ли не взросление?

Тяжело вздохнув, я избавилась от платья, расплела волосы и надела удобные брюки со свободной темной рубашкой. Уселась на подоконник и безучастно уставилась перед собой.

Когда тебе пять, каждое счастливое событие воспринимается во сто крат ярче, а разбитая коленка может вызвать целый град слез и обид. На дерево, которое так вероломно скинуло с себя; на родителей, которые вовремя не подули на болячку, на себя саму – ведь на кой черт я вообще туда полезла? В десять единственная проблема, которая по-настоящему волнует – насколько твое «хочу» соответствует родительским «могу». И так хорошо, когда действительно соответствует. И так плохо, когда понимаешь, что всегда будет мало. В пятнадцать мир кажется дерьмом, а счастье воспринимается как нечто, что происходит с другими. А иногда наоборот – оно слишком накрывает. Так, что любые проблемы и проблемки становятся несущественными.

И оттого лишь страшнее – а что будет потом? Пять лет для человека, как по мне, переход в совершенно новую фазу развития. И отчего-то эти переходы перестают радовать.

В дверь постучали, вырывая меня из глубокой рефлексии.

– Войдите, – осторожно пригласила я.

Тихий скрип наполнил комнату, через порог переступил Ричард.

– Привет, – тихо произнес он, проходя внутрь, но не закрывая за собой дверь до конца.

Парень нервничал. Он уже знакомым жестом зарывался пятерней в волосы, переминался с ноги на ногу.

– Привет, – ответила со слабой улыбкой и спрыгнула с подоконника. Подошла чуть ближе.

– Я хотел извиниться за сегодняшний вечер. Моя семья… Кхм… они иногда умеют портить праздничное настроение.

Возможно, я ожидала чего-то в этом роде, но все равно удивилась.

– Брось, все было в порядке. – Прозвучало не так убедительно, как мне хотелось, потому я решила добавить: – По крайней мере, если бы за столом была моя бабушка…

– …то они с моим отцом нашли бы общий язык, – кисло усмехнулся Ричард. – Впрочем, неважно. На самом деле я по другому вопросу.

Уилкинс-младший сделал шаг ко мне навстречу, вновь поморщился, заставляя меня серьезно занервничать. Что же это за проблема такая, что он не может сказать как есть? Пусть я никогда не испытывала к нему каких-то любовных чувств, но другом точно была!

– Я… думаю, нам стоит разорвать помолвку! – выпалил он.

Вот та-а-ак. Нет, это все равно произошло бы, и его слова даже боли не причинили, но слишком уж странно прозвучало. И неожиданно. А все неожиданное в последнее время вызывало подозрения.

– Ричард… Что именно натолкнуло тебя на эту идею? – осторожно спросила я.

И никак не ожидала, что в ответ услышу раздраженное:

– Серьезно?! Эрналия, ты вот прямо на полном серьезе спрашиваешь?! Ну, знаешь, я могу начать по порядку. Во-первых, ты отказываешься видеть во мне мужчину. Такое ощущение, что ты создала для себя идеальный образ, под который подходит лишь один человек на свете. Все остальные для тебя так… пусть будут, пока не сильно мешают. Во-вторых, ты и шанса не попыталась дать нашим отношениям. В-третьих…

– Достаточно, – сухо прервала его я.

– Ну уж нет. Ты спросила, теперь слушай! – взвился Ричард. – Я просто искренне не понимаю, что тебе нужно. Я пытался. Честное слово, пытался. Мне сразу было понятно, что всякими подарками, цветами и прочими женскими радостями тебя не взять. Так, пожалуйста, получай меня всего. Мою поддержку, помощь, только попроси. Но нет же!..

– Ричард, хватит.

Я отвела взгляд, крепко стискивая зубы. Рано. Ричарду рано знать о том, почему мы никогда не сможем быть вместе. А все его офигеть какие эмоциональные причины уткнулись в мое простое «я не хочу за тебя замуж» в самом начале нашей с ним истории.

– И еще больше я не понимаю, какого черта ты сейчас недовольна! Ты ведь так хотела получить свободу от этой помолвки… Так вот, я готов взять на себя всю ответственность за ее разрыв. Теперь я знаю, как убедить отца. И можешь не переживать, он подберет правильные слова для твоей бабушки. Просто…

Ричард сделал еще один шаг, встав ко мне почти вплотную. Я ощущала запах его парфюма и слишком отчетливо слышала дыхание. Непозволительно отчетливо.

– Просто на кой черт лезть на стенку из-за этого, если ты…

Ричард положил пальцы на мой подбородок, поворачивая лицом к себе. Теперь, когда я видела, какой ураган злости плещется в его глазах, мне даже стало страшно на какое-то мгновение. Но следом он потянулся своими губами к моим, и рефлексы сработали многим быстрее. К ним же подключился и разум. Очень своевременно.