Юлия Риа - Из стали и пламени [litres]

Я покачала головой.

Арила права. Единственное место, куда всем охотникам запрещен вход – это лаборатория Кадера. Именно там готовятся и заговариваются настои для лезвий дайгеноров, там же хранятся элементы для проведения ритуалов, божественных праздников. За все время существования Ордена никто не осмелился нарушить главный запрет. Но для меня нет иного выбора.

Помедлив еще секунду, я призналась:

– Мадек собирается провести очищение травами…

– Что?! – Арила вскочила и принялась вышагивать по стряпчей, явно не справляясь с эмоциями. – Он не может! Не должен! Очищение перестали проводить не просто так! И он… он… он не может! – повторила она, растерянно глядя на меня.

– Может, Рил. Только он и имеет право принимать такие решения.

Она остановилась. Прищурилась, явно что-то обдумывая, и кивнула:

– Тогда спалим лабораторию Кадера ко всем драконам! Нет лаборатории – нет трав. Нет трав – нет и очищения.

– Хочешь, чтобы Мадек совсем взбесился? К тому же это ничего не изменит. Нас поймают и заклеймят. Запрут обеих, пока Кадер не приготовит новые настои, а потом все равно проведут очищение.

– И что делать? Безропотно сидеть и ждать, когда тебя отравят?! Кинара, очнись! За последние шесть раз не выжил никто. Никто, Кинара! Я не могу похоронить тебя еще раз!

Арила едва не кричала от отчаяния. Во взгляде плескался ужас. Откинув нож, я в два шага оказалась рядом и стиснула ее в крепких объятиях.

– Я боюсь, Рил, – прошептала на ухо. Замолчала на миг, ощутив, с какой силой она вцепилась в мою куртку, но продолжила: – Но боюсь не смерти, а того, что окажусь перед Мадеком беззащитной. То, что я забыла… это важно. Важно, понимаешь? Уверена, есть причина, почему я ничего не помню. И я должна выяснить, что это за причина.

Арила отстранилась. Посмотрела мне в глаза, явно ища ответ. А не найдя, спросила:

– Что ты задумала?

– Провести очищение травами самостоятельно. Тогда, если выживу, я сумею защитить свою память от Мадека.

Мою идею не назовешь блестящей, даже хорошей – с большой натяжкой. При любом другом раскладе я бы в жизни не решилась на такую глупость. Но сейчас чувствовала: иначе нельзя. Может, во мне говорят инстинкты охотницы, а может, куда более древние. Понять бы какие… Не материнские же, право слово!

Однако уверенность, зародившаяся в душе, все крепла.

Следующие две ночи я почти не спала – пряталась за стеллажом в коридоре главной башни, следила за смотрителем. Старый, растерявший хватку за последние годы, он мне точно не противник. Я могла бы вырубить его, подкравшись со спины. Он бы даже не понял, что случилось. Но, придя в себя, догадался бы, что в лаборатории кто-то был. Иначе зачем нападать? Нет, лучше действовать иначе: запомнить до секунды, сколько времени занимает обход подземных этажей, и прокрасться незамеченной.

План казался простым. Стеллаж, так удобно стоящий всего в нескольких метрах от спуска в подвалы, – подарком богов. И все же без трудностей не обошлось.

Бессонные ночи выматывали. Каждое утро я боролась с искушением плюнуть на все и уйти спать. Реакции стали замедленными, внимание – рассеянным. На занятиях с Айкиром приходилось особенно тяжело.

Он то стоял совершенно расслабленный, обращаясь к послушникам, то атаковал стрелой, заставляя меня уходить в оборону. Будто чувствовал, что я не в форме, и пытался подловить. К счастью, с вопросами больше не лез.

Сама я тоже без надобности не заговаривала. Даже когда он явился со сбитыми костяшками, ничего не спросила. Подумаешь, подрался! В Ордене такое не редкость. Правда, увидев Эварика с рассеченной скулой, все же ощутила укол любопытства. Неужели Айкир сцепился с лучшим другом? Он ведь дорожит им не меньше, чем я Арилой!

Арилу, кстати, это тоже удивило. Однако, как и мне, ей было не до Айкира. Пока я следила за сторожем, она не спускала глаз с Кадера.

Раз в луну он уезжает в городскую лекарскую лавку, чтобы пополнить запасы порошков и трав. Как правило, отправляется вечером, ночует на постоялом дворе, с утра закупает все необходимое и к обеду возвращается. Все три недели, пока меня не было, Кадер оставался в главной башне. А значит, день его отбытия совсем скоро. Понять бы только: когда?

Ответ я получила на исходе четвертого дня.

За окном уже смеркалось. Я сидела на кровати, по-мужски скрестив ноги, и внимательно изучала спицы, которые стащила из мастерской. Кончик одной я загнула крючком, вторую оставила прямой.

– Кинара! – Арила влетела в комнату и уставилась на меня горящими от азарта глазами. – Кадер только что уехал!

Фраза прозвучала быстро, отрывисто – подруге явно не терпелось ее произнести. Но мое сердце забилось еще быстрее.

Сегодня. Все случится уже сегодня.

Я кивнула и принялась собираться. Действовала размеренно, вдумчиво, не позволяя волнению взять верх над разумом. Проверила сверток со спицами, маленькую лампу, заправленную маслом, поясную сумку, нож, кусок ткани. Если придется нести несколько склянок, нужно замотать их, чтобы не звенели. Переоделась, сменив тяжелую куртку на шерстяную тунику с капюшоном. Волосы собрала в тугой пучок, сверху повязала платок. На всякий случай. Вдруг придется убегать? Не хочу, чтобы меня узнали из-за проклятых волос.

Арила молча следила за каждым моим действием. Возражать уже не пыталась, только выразительно сопела в последней попытке меня разжалобить. Не вышло. В лабораторию полезу я одна, Арила останется караулить. И если меня поймают, держать ответ буду тоже я одна.

Из комнаты мы вышли глубоко за полночь. Ступали бесшумно, выглядывали за угол каждый раз, прежде чем повернуть. На улице держались в тени, избегая освещенных дорожек. Прокрались к главной башне, юркнули внутрь через заднюю дверь.

Начинается самое сложное.

Арила ушла левее – к нише за огромным гобеленом, на котором охотник пронзает чудовище дайгенором, и скрылась из виду. Если вдруг в зале появится кто-то, кого в этот час тут быть не должно, она отвлечет его внимание на себя. Я же на цыпочках двинулась к лестнице в подвалы. За шумом крови в ушах шорох подошв о пол почти не различался; в груди болезненно пульсировало.

Шаг. Шаг. Шаг.

Я спустилась на этаж, короткими перебежками добралась до стеллажа, за которым провела предыдущие ночи, – и нырнула в щель между ним и стеной. Дождалась, когда с другого конца коридора донесется тяжелое дыхание. Затаилась.

Смотритель прошел мимо, остановился у подножия лестницы, тяжело вздохнул и, кряхтя, зашагал вверх. Старику бы давно пора на покой: сидеть по ночам дома с теплой грелкой в ногах, днем заниматься простой работой… Но покоя в Ордене нет ни для кого: ни для отцов, ни для охотников. У каждого есть обязанности, и мы будем их выполнять, пока смерть не коснется костлявыми пальцами наших лиц, закрывая веки.