Юлия Риа - Из стали и пламени [litres]

– Хладовая трава очень полезна. Корни, листья, стебли – все в ней подходит для приготовления настоек и мазей. Вот только ритуалы с ней почти не проводят – слишком ядовита при прямом воздействии. Есть лишь один ритуал, в котором ее используют, – очищение травами. И есть лишь один человек, которого Мадек мог не просто приговорить к очищению, но с нетерпением ждать, когда приговор приведут в исполнение. Это ты, Кинара.

Я прищурилась.

Вот так просто? Взял и догадался?

Сомнения точили душу, как ржа железо. Да, Айкир на хорошем счету у Мадека. Пожалуй, мало кого старик жалует так, как его. Не удивлюсь, если уже совсем скоро Айкиру разрешат пройти испытание веры, а после назовут новым праведным отцом. Самым молодым за историю Ордена. Одно только не вяжется: зачем бы Айкиру при таком раскладе помогать мне?

Однако спросить я не успела. Он заговорил первым:

– Ты ищешь противоядие, верно?

– Что? – Я моргнула. – Оно есть?

Ночь почти истаяла. Мы с Арилой сидели в комнате и с одинаковой опаской смотрели на маленький пузырек, полный темно-зеленой жидкости.

Противоядие…

Мой шанс пройти очищение травами без риска для жизни. Шанс сохранить контроль над телом и памятью, не остаться беззащитной перед Мадеком. Слишком желанный шанс, чтобы его упустить.

– А вдруг Айкир соврал? – засомневалась я в пятый раз за утро.

– Зачем? Хотел бы навредить, мог бы просто сдать тебя Мадеку, а не соваться в лабораторию. За такое даже его по головке не погладят.

– Но и не заклеймят.

– Тоже верно. – Арила вздохнула. – В любом случае выбора нет. Как только Кадер закончит приготовления, то отнесет настойку Мадеку. Мы не успеем ее выкрасть. Особенно незаметно. Прости, Кинар, но, боюсь, придется рискнуть. Ну, или оставить все как есть и понадеяться на лучшее.

Судя по кислому выражению ее лица, в «лучшее» Арила верила не больше, чем в ручных драконов.

Я со стоном откинулась на подушку. Подруга опустилась рядом. Несколько минут мы молчали, потом она снова заговорила:

– Я понимаю, почему ты не веришь Айкиру. Но знаешь… люди меняются.

– Только не внезапно. И только не Айкир. Ты сама говорила, что у него задница вместо сердца!

Арила улыбнулась:

– Может, он не со всеми ледяной? Нет, не фырчи, я не собираюсь его выгораживать. Просто… я понимаю, каково это – получить обратно то, что считал навсегда утраченным. Это для тебя прошедших трех недель не было и кажется, будто ничего не изменилось. Словно я, Айкир, все остальные в Ордене остались прежними. Но мы пережили утрату, Кинара. Зажгли поминальные костры, в полном молчании подняли дайгеноры и мысленно попрощались с тобой.

Арила села и уставилась в пол.

– Ты умерла для нас, Кинара. Умерла, понимаешь?.. А потом вернулась, – ее голос прозвучал глухо. – Знаешь, что я чувствую? Страх. Холодный, пробирающий даже не до костей – до самой души. Каждый день, едва открыв глаза, я смотрю на твою кровать. Все боюсь увидеть ее пустой, понять, что ты мне приснилась. Или что на тренировке меня вырубили и все это – лишь фантазии. Или что я вообще валяюсь в лекарском крыле в бреду горячки! Я боюсь, Кинара. Боюсь пережить твою утрату еще раз.

Я тоже поднялась, придвинулась вплотную и заключила подругу в крепкие объятия.

– Думаешь, Айкир чувствует что-то похожее? – спросила тихо.

– Не удивлюсь.

– Но почему? Он же всегда меня ненавидел!

Арила хмыкнула:

– Сомневаюсь, что всему виной была ненависть. Помнишь, однажды мы вместе ушли в город? Накануне праздника цветения. – Я кивнула. – В ту ночь он обращал внимание только на рыжих. И в отдельную комнату тоже повел рыжую. Мм, угадай для чего?..

– Фу, Рил! Даже думать об этом не хочу!

Она рассмеялась. Легко увернулась от моего локтя, которым я собиралась заехать ей в бок. Потом посмотрела по-сестрински тепло.

– Мы не всегда можем понять собственное сердце. Сейчас ты ведь тоже рискуешь, не до конца зная, ради чего. Просто чувствуешь, что иначе нельзя. Так почему Айкир не может руководствоваться тем же?

Я не ответила. Снова обняла Арилу, тяжело вздохнула и опустила голову ей на плечо.

Кадер вернулся после обеда. Передал записку Мадеку, а сам заперся в лаборатории. Тем же вечером Орден облетела новость: завтра в полдень Кинара предстанет перед всеми отцами, чтобы воззвать к богам и пройти очищение травами.

В небольшой комнатке, где меня заперли, гулял сквозняк. Я ежилась, обнимала себя руками в тщетной попытке согреться. Ритуальная рубаха, простая и длинная, закрывала тело от шеи до пят. Даже рукава доходили до кончиков пальцев. Но только от холода это не спасало – слишком тонкая ткань.

Промерзлый камень жег босые ступни. Волосы разметались по белой рубахе, словно языки пламени. Я глянула на них и криво усмехнулась. Знала бы, что заставят расплести косу, не стала бы возиться с ней с утра!

Во рту до сих пор ощущался горький привкус противоядия. Мне повезло: я успела выпить его и спрятать пузырек под подушку за мгновение до того, как за мной пришли. Намного раньше, чем я рассчитывала. Видимо, Мадеку действительно не терпится начать.

Стоило об этом подумать, и утихшее волнение всколыхнулось с новой силой. Я стиснула левое запястье, на котором, скрытое рукавом рубахи и тугой повязкой, запечатлелось крыло дракона.

Утром, едва проснувшись, я ушла в умывальню. Закрылась на задвижку и осторожно размотала ткань на руке. Порез затянулся хорошо. Уверена, через месяц от него останется разве что тонкая белая полоска. А вот рисунок исчезать и не думал. Все такой же яркий, вызывающе алый, будто пламя, он протянулся на половину предплечья.

Проклятье! Если кто-нибудь его увидит, мне несдобровать. Отцы не станут слушать оправданий. Да и что им ответить? Что не помню, как и почему заполучила драконий рисунок? Сама ведь понимаю, как глупо это звучит.

И все же… Все же я не могу сказать, что ненавижу его. Наоборот, глядя на алое крыло, я чувствую трепет. Будто рада, что оно у меня есть. Словно дорожу им.

Догадки вспыхивали в сердце одна за другой. Крепли, набирали силу. Часть меня приходила в ужас, стоило хоть на миг допустить, что я нанесла рисунок сама. Ведь тогда получается, что я симпатизирую драконам. Это как минимум. А если предположить самое смелое… Нет, не могу.

Я тряхнула головой, выныривая из воспоминаний, и снова сдавила запястье. Мне повезло, что рукава ритуальной рубахи такие широкие – под ними не заметишь даже самой толстой повязки, что уж говорить о моей.

Лязгнул замок.

Я рывком обернулась и встретилась взглядом с Кадером. Как всегда бесстрастный, в любимой темно-коричневой тунике, перетянутой ремнями. В мягких штанах, заправленных в высокие сапоги. С дайгенором, пристегнутым к поясу. Густые с проседью волосы заплетены в косу; виски, как и у всех братьев, коротко выстрижены.