Екатерина Боброва - Шанталь, или Корона против

Леон ответил неодобрительным вздохом, отобрал у меня чашку с чаем, выпил, между прочим, мой чай. Растер ладонями лицо. Я обратила внимание, насколько усталым он выглядел, и совесть кольнула укором.

— Дорогая, обещаю, я отвечу на все вопросы завтра, когда мы окажемся на борту парохода.

Обращение «дорогая» стало последней каплей. Я выпрямилась, надела маску «ледяной высокомерности».

— Я — дарьета ВанКовенберх, дэршан. Попрошу обращаться ко мне именно так. Вы еще не получили моего согласия на помолвку для иного обращения.

Лицо Леона помрачнело, темно-серые, а не черные, как мне казалось вначале, глаза, потемнели от гнева. На мгновение я испугалась, что своими словами пробудила чудовище.

— Дарьета, — проговорил с пренебрежением мужчина, и на его тонких губах мелькнула усмешка, — которая ворует чужие дневники. Дарьета, которая использует чужие документы, чтобы пересечь границу. Дарьета, которая бежит от жениха, не выполнив волю отца.

Я задохнулась от гнева. Палач показал свое истинное лицо! Пусть сказанное правда, но швырять ее мне в лицо — подло! Пальцы вцепились в край стола так, что побелели костяшки. Я привстала и выпалила:

— Дэршан, который шантажирует семью невесты. Дэршан, который оставляет без охраны важный документ. Дэршан, который устраивает ссору на виду у посетителей таверны.

— Еще скажи, что ты не вешалась на шею тому гардарцу? Да я готов был ему эту самую шею свернуть, когда увидел вас вместе.

Я фыркнула.

— Глупость! Мы всего лишь обедали, и вы сами вынудили меня искать нового жениха. Вдобавок, у меня не было ни денег, ни еды, а он… — я подавила вздох. Вышло жалостливо. Леон, точно вспомнив о чем-то, тоже вздохнул.

— Мы оба совершили много глупостей, предлагаю их забыть и начать знакомство сначала.

Я хмыкнула. Нервно поправила заплетенные в косу волосы. Внимательно посмотрела на жениха. Усталость, темные круги под глазами делали его лицо простым и почти человечным.

— Тогда начну сначала: я не могу выйти за вас замуж.

— Собираешься расторгнуть уже объявленную помолвку? — приподнял брови мужчина.

Я с шипением выдохнула. Твари бездны ему в печенку! Если император одобрил помолвку, которая получила огласку в газетах, то расторгнуть ее без скандала не получится. Нужен весомый повод. Шантаж? Но как раз его я не могу использовать, не выставив отца предателем короны.

— А вы собираетесь принудить меня к замужеству?

Леон пожал плечами.

— Женские слова стоят недорого. Вечером ты будешь против, а утром — за.

Это на что он намекает? На брачную ночь? Неужели настолько уверен в себе? Брачная ночь, кровать, его рука на моей талии — от всех этих мыслей в горле пересохло, стало душно, будто воздух в комнате резко нагрелся. Я потянулась к дядиной чашке и залпом осушила уже остывший чай, искренне жалея, что не могу запустить чашкой в голову жениха.

Нет, ну какая наглость! Представлять меня глупой кошкой, которая станет послушной после ночи его ласк. Вот кого надо познакомить с черепом из дневника! Жаль, он не тронет хозяина.

— Шанти, я прекрасно понимаю, у тебя был трудный день, есть масса поводов на меня злиться, но я прошу, нет, умоляю, расскажи, что произошло в подвале на хуторе.

— Откуда вы знаете, где я была?

— Именно поэтому я задержался и не смог вернуться с тобою в город. Мне надо было проверить, что произошло.

Я прикусила губу, вглядываясь в лицо Леона. Симпатичное, кстати, лицо. Породистое. Опытному человеку сразу видны черты императорского рода: крупный нос, квадратный, словно вырубленный подбородок. Они делали бы лицо массивным, если бы не красиво очерченные губы и высокий лоб, на который волной спадали черные волосы. А вот глаза подкачали. Темно-серые, не черные, как у всех императоров.

Но главное — в этих глазах не читался приговор: убийца! Скорее, там можно было заметить тревогу и нетерпение.

Я вспомнила об оставленных в доме людях, воришке и спросила:

— Вы кого-то там встретили?

«Кроме трех трупов», — добавила про себя.

— Если ты о двух наемниках, то они мертвы, а мальчишка жив. Я привез его сюда.

— Жив, — выдохнула, уже понимая, что без последствий мой побег для пацана не прошел. А вот наемников не жаль.

Вскочила:

— Я должна его увидеть.

— Он спит и будет спать до утра, не стоит его тревожить. Доктор заверил, с ним все будет в порядке.

Открылась дверь, вернулся дядя. Сел за стол, с удивлением покрутил пустую чашку, молча налил себе свежего чая.

— Дорогая племянница, — начал торжественно, — уважь старика, не дай погибнуть от любопытства.

Я не удержалась от смешка.

— Конечно, дядя.

— Леон, будь добр, принеси сюда источник неприятностей Шанти. Проведем эксперимент.

Я похолодела. Они что же… О боги, нет!

— Шанталь, стоять!

Леон оказался быстрее, перехватил меня за талию около двери, охнул, получив кулаком в подбородок, а локтем в живот.

— ТИХО!

Дядин окрик заставил нас замереть. Меня — уткнувшись в мужскую грудь с закрученными за спину руками, Леона с мученическим видом ученого, поймавшего редкую бабочку и пытающегося не сломать ей крылья.

— Шанти, детка, — вкрадчиво произнес дядя, — мне казалось, ты мне доверяешь.

— Так и было, — пропыхтела я, — мне, казалось, ты тоже… доверяешь.

Хватка ослабла, меня развернули лицом к дяде Хасселю, по мрачному виду которого можно было догадаться, что удар достиг цели.

Леон меня так и не отпустил, одной рукой придерживая за талию, второй за плечи, и я спиной чувствовала его тело, прижатое к себе. Интересное ощущение. Волнительное и одновременное неуютное, точно что-то новое вторгается в мою жизнь, к чему я совсем не готова.

Дядя смотрел внимательно, словно взвешивая на невидимых весах: левая часть — детка выросла, правая — все еще детка.

— Я тебе говорил, как опасна информация?

Кивнула.

— И ценой может стать твоя жизнь?

На этот раз кивок был не таким уверенным. Я на собственном опыте убедилась, как опасны чужие секреты. Так зачем мне дядины? Одно дело слушать увлекательные рассказы о сокровищах, дикарях и хищниках и совсем другое — о подкупленных торговцах, таможенниках или конкурентах, с которыми пришлось разбираться по дороге.

В дядином взгляде я прочла понимание.

— Я расскажу, что смогу, — пообещал он, — а теперь — час поздний. Давай закончим твое дело, Шанти, и спать. Устал, как тварь бездны. Стар уже, чтобы воровать юных дев, — и Хассель подмигнул.

— Но… — дернулась, чтобы выразить сомнение в здравости дядиной идеи.

— Не бойся, обещаю, нам ничего не грозит, — жаркий шепот ожег щеку. Я замерла, а рука мужчины спустилась до талии, по пути коснувшись груди, и… меня отпустили.

Как здесь жарко! Я подошла к столу, залпом осушила чашку. Дядя неодобрительно вздохнул — он снова остался без чая, но промолчал.