Екатерина Боброва - Шанталь, или Корона против

— Хорошо, несите, но прикасаться к нему я не буду.

Через три минуты я ненавидящим взглядом смотрела на черную книжицу. Будь она проклята!

— Там действительно коды? — спросила глухо, не отрывая взгляда от дневника.

— Да, — ответил Леон, без всякого страха держа дневник голыми руками. — Ты так на него смотришь, точно он — тварь бездны.

Хуже. Он — то, что в мгновение ока превращает людей в жаркое. Я с усилием отвела взгляд. Все в прошлом. Больше никаких черепов и трупов. Сплетни в обществе дарьет, вышивка и чай — вот мой мир.

— Дневник не должен был попасть к случайному человеку, — в голосе жениха звучало раздражение. Никак не может простить кражу, — мы хотели выяснить, кто им заинтересуется и попытается украсть.

Ясно. У палача много свободных мест в камерах, надо заполнить, а я взяла и все испортила.

— То есть, если бы дневник украли, ничего бы не произошло?

— Никакого вреда короне, — подтвердил мои опасения Леон, — коды настоящие, но их скоро сменят. Мы не стали бы рисковать, будь это иначе.

Я прикусила губу, отвернулась. В груди жгло. Обидно, что защищала пустышку, но это полбеды. Надеюсь, жених не узнает, что я не просто похитила дневника, а ухитрилась испортить защиту.

— Шанти, ты сработала достоверно. Люди, которые пришли за дневником, поверили в его ценность.

Спасибо, дядя. Умеешь подбодрить.

— Жаль, мы не знаем, кто они.

— Узнаем, — пообещал Леон. Быстрый взгляд в сторону дяди.

Палач надеется, что камеры будут пустовать недолго? Его работа, его право. Я вновь напомнила себе о чае с подругами, где моим самым сильным страхом будет пролить чай на подол платья.

— Шанти, — позвал дядя, и что-то проскользнуло в его голосе… настораживающее, но я все еще доверяла ему, а потому повернулась: — У тебя что-то на рукаве.

— Где? — скосила глаза, а запястье уже схватили цепкие пальцы дяди, и в следующий миг моя ладонь легла на кожаную поверхность дневника.

Дикий страх парализовал, приковав ноги к полу. Я закрыла глаза, жалея, что нельзя закрыть уши, а лучше всего превратиться в мышь и удрать в щель, подальше от того, что сейчас произойдет.

Вспышка ударила по глазам, раздался стук упавшего на пол дневника, следом удары еще двух рухнувших тел и грязная ругань, от которой у меня мгновенно покраснели уши, а тело перестал удерживать столбняк.

— Леон? Дядя? — осторожно открыла один глаз, потом второй.

— С нами все в порядке, — прокряхтел из угла дядя.

— Ты, главное, не поворачивайся, — зачем-то попросил Леон.

Конечно же, я не послушалась. Обернулась и ахнула, наткнувшись на знакомый багрянец в глазницах черепа. Мир поплыл перед глазами, мелькнула мысль, что я так и не добралась до чинного чаепития с дарьетами, а потом пол рванул навстречу, и следом меня накрыла тьма.

— Шанти! — Леон попытался вскочить, но тут же выругался: — Бездна! — повторно приложившись спиной о стену.

— Согласен, неприятно, — Хассель медленно сменил позу на более удобную, повертел левым плечом, поморщился от боли, — но моя племянница в обычном обмороке, а вот мы с тобой в полной заднице. А скажи-ка мне, мальчик, — Леона от такого обращения передернуло, и он закатил глаза, — как получилось, что в маленькой книжице пряталась столь злобная сущность? Еще и умная вдобавок. Нас по разным углам раскидала, а теперь крутится, точно кабан на вертеле, чтобы контролировать нас двоих, Шанти, еще и дверь держит под прицелом.

Какое-то время они молча разглядывали череп с горящим алым глазницами. Череп же продолжал неспешно вращаться, словно забыв об их существовании, но стоило двери приоткрыться, как ее с силой захлопнуло обратно. Из коридора донесся вопросительный вопль Шковальни. Леон крикнул, чтобы никто не пытался войти в комнату, они сами разберутся.

— Ты же хозяин этой твари? Прикажи, чтобы сгинула.

— Да не знаю я, откуда она взялась, — скривившись, признался Леон, — я просил поставить следилку, которая могла пометить не только вора, но и того, с кем тот будет общаться. Вы же знаете нашу работу. Нам нужен заказчик, а не исполнитель.

Хассель неодобрительно покачал головой, пробормотав, что всем подавай заказчика, а работать старыми методами со свидетелями никто не хочет.

— Зато теперь мы знаем, что убило людей в подвале, — попытался быть оптимистом Леон.

— И что убьет нас сейчас, — парировал Хассель, спросив: — Защиту Чернобородый ставил?

— Откуда? — потрясенно взглянул на него Леон.

— Работали пару раз, — не стал вдаваться в подробности Хассель, — старик обожает подобные штуки. У него их целая коллекция. Он же предупреждал, что данные снимет сам, когда вернете дневник?

Мужчина кивнул.

— А ты поставил ему задачу, не проверив результат?

Леон молча опустил голову.

— Сопляк, — ругнулся Хассель, — молокосос, щенок.

— Я — глава службы защиты и безопасности граждан и попрошу относиться ко мне соответственно! — не выдержал Леон. Видит небо, он пытался быть вежливым. Пытался подружиться, но дядя его невесты — самый несносный человек на свете, и он с удовольствием засадил бы его за решетку, если бы получил повод. И пусть Хассель осыпан с ног до головы наградами короны, это не дает ему права унижать родственника императора.

— Ты — глупый мальчишка, который вовлек мою племянницу в опасную ситуацию. Но если не нравится «щенок», могу звать личинкой.

Леон сверкнул глазами, жалея, что нельзя дотянуться до будущего родственника и поучить вежливости. Хотя, если вспомнить их первую встречу, результат «учебы» мог обернуться не в его пользу.

Хассель подождал ответа, не дождался, усмехнулся понимающе и продолжил спокойно, точно и не было этой перепалки:

— Маги часто так делают со сложными заказами. Проще посмотреть воспоминания сущности, чем изобретать умную следилку. И по желанию покупателя сущность может быть кем угодно: следилкой, защитой или оружием, главное, свободы ей не давать. А ты сам видел, тварь проснулась, стоило Шанти коснуться книги. Боюсь, моя племянница что-то испортила в печати, ослабив защиту, удерживающую тварь внутри. Еще мне показалась, что та не только реагирует с Шанти, но и защищает её.

— Тогда почему мы живы?

— Может, потому, что Шанти не хочет нашей смерти? Сущность решила нас не убивать, но и к Шанти не подпускает, зараза.

Череп в этот момент оскалился, и открывшийся провал рта полыхнул багрянцем.

Леона передернуло. Магия — проклятие и благословение их мира, чуждое большинству людей. И это большинство не хотело зависеть от кучки магов, не желало видеть их хозяевами над собой. Первая противомагическая закончилась поражением людей, но кровь продолжала кипеть, а призыв: «Долой чародеев» горячил сердца.

Когда все началось? Когда крестьяне, не дождавшись приезда мага, сами справились с засухой, прокопав оросительные канавы? Когда чародеи стали брать золото за свои услуги, а бедняки вынуждены были рассчитывать лишь на свои силы? Или когда маги решили объявить себя выше смертных, создав в каждой стране магические конвенты, не подвластные правителям? А может, когда оказалось, что магов убивает порох и кровь у них такая же красная, как у остальных?