Джек Вэнс - Мыслитель Миров и другие рассказы

«А чего ты ожидал? – с некоторым вызовом спросил Гескамп. – Это естественно, не так ли?»

Шорн заставлял себя сохранять терпение: «Именно об этом я и говорю. Наблюдается закономерность, направление развития. Куда ведет их „естественное“ отчуждение? Все дальше от человечества в целом, от старых традиций – неизбежно намечается образование новой сплоченной элиты».

Гескамп погладил массивный подбородок: «Думаю, что ты… как бы это выразиться… делаешь из мухи слона».

«Неужели? Они захотели – и мы построили стадион. Они захотели – и всех прежних землевладельцев выселили. И не забывай о том, как они отомстили за смерть Кнервига».

«Ничего не удалось доказать», – Гескамп чувствовал себя неудобно. Чего добивался Шорн?

Теперь Шорн ухмылялся – так, словно приобрел превосходство: «В глубине души ты знаешь, что я прав. Но ты не желаешь смотреть в лицо действительности – потому что в таком случае тебе пришлось бы выбирать, на чьей ты стороне – телеков или людей».

Гескамп разгневанно смотрел на родную долину – он не мог никак возразить на диагноз Шорна: «Для меня еще не ясно, в чем фактически заключается ситуация».

«Мы можем действовать в двух направлениях. Либо мы будем контролировать телеков, обеспечивая соблюдение ими человеческих законов – либо полностью ликвидируем их. Грубо говоря – перестреляем. Если мы этого не сделаем, они станут нашими хозяевами, а мы – их рабами. Другого не дано».

Гескамп наконец взорвался: «Зачем ты мне все это говоришь? К чему ты клонишь? Странно слышать такие вещи от архитектора – ты больше похож на одного из пресловутых заговорщиков».

«Я говорю с определенной целью – так же, как работал над этим проектом с определенной целью. Я хотел бы, чтобы ты взглянул на вещи с нашей точки зрения».

«Ого! Вот, значит, как обстоит дело!»

«И, если мне удастся тебя убедить, я хотел бы, чтобы ты использовал свои полномочия и приложил свои способности с целью достижения определенного результата».

«О ком ты говоришь? Чем занимается ваша группировка? Кто вы?»

«Всего лишь люди, встревоженные упомянутыми закономерностями».

«Тайное общество? Конспираторы-подрывники?» – в голосе Гескампа звучала презрительная нотка.

Шорн рассмеялся: «Пусть тебя не волнуют формулировки. Называй нас „комитетом обеспокоенных граждан“».

«Если телеки пронюхают, чем вы занимаетесь, у вас будут большие неприятности», – деревянным тоном отозвался Гескамп.

«Они знают о нашем существовании. Но они не всеведущи. Личность каждого из нас они установить не могут».

«Я тебя знаю, – сказал Гескамп. – Что мне мешает сообщить о нашем разговоре Ноллинруду?»

Шорн снова ухмыльнулся: «И что это тебе даст?»

«Кучу денег».

«А остаток жизни ты проведешь, опасаясь мести?»

«Мне все это не нравится! – грубо выпалил Гескамп. – Я не хочу, чтобы меня вовлекали в какие-то подпольные заговоры».

«А что говорит твоя совесть? Подумай об этом».

Через два дня было совершено нападение на Форенса Ноллинруда.

Строительное управление размещалось к западу от стадиона, в здании, спланированном в форме буквы «Г». Гескамп стоял во дворе, возмущенно отказываясь платить перевозчику за доставку заполнителя для бетона больше, чем было предусмотрено согласованным тарифом.

«Я мог бы закупать щебень в шести других местах! – ревел Гескамп. – С тобой я заключил контракт только потому, что хотел поддержать бывших соседей».

Перевозчик был одним из фермеров, лишившихся земли. Он упрямо мотал головой: «Никаких поблажек я от тебя не видел. Я теряю деньги. Щебень обходится мне в три кроны за кубометр».

Гескамп гневно махнул рукой, указывая на оборудование поставщика – ковш, подвешенный между двумя реактивными подъемниками: «Как ты надеешься извлекать прибыль, пользуясь такой рухлядью? Все, что ты зарабатываешь, ты тратишь на топливо, летая в карьер и обратно. Заведи себе пару подъемников типа „Самсон“ – и твои затраты уменьшатся, каждый рейс будет приносить несколько крон».

«Я – фермер, а не пилот. Я подписал договор потому, что у меня не было выбора. Если я залезу в долги, чтобы купить тяжелое оборудование, я никогда их не выплачу. И какая мне разница, в конце концов? Работы на три четверти закончены. Мне нужны деньги, Гескамп, а не советы».

«Что ж, от меня ты не получишь больше денег, чем заработал. Поговори с агентом в отделе закупок, может быть, он уступит. Я обязан соблюдать условия контракта – больше ничего не могу сделать».

«Говорил я уже с этим агентом, от него никакой пользы».

«Тогда обращайся к телекам – это их деньги. Я не могу платить тебе из своего кармана».

Перевозчик сплюнул на землю: «Телеки! Из-за них, сволочей, все это началось! Год тому назад у меня была молочная ферма – вон там, где теперь у них красивая лужа. Дела шли неплохо. А теперь у меня ничего нет – почти все деньги, какие мне дали за переезд, я угробил на этот проклятый щебень. Куда я теперь пойду? А у меня семья!»

Мохнатые светло-серые брови Гескампа сдвинулись: «Очень сожалею, Хопсон. Но я ничего не могу поделать. Вот телек – расскажи ему о своих проблемах».

Телек – Форенс Ноллинруд, высокий молодой человек с волосами соломенного оттенка, в великолепном рыжем плаще, темно-оранжевых панталонах и черных бархатных туфлях – брезгливо висел в воздухе, не приближаясь к поверхности двора строительного управления меньше, чем на метр. Перевозчик взглянул на телека, пожал плечами и угрюмо, решительно направился к нему.

Шорн, сидевший в управлении, не слышал, о чем бывший фермер говорил с телеком. Он видел, однако, что перевозчик подбоченился, расставив ноги, и с вызовом поднял лицо к собеседнику. Ноллинруд при этом слегка повернулся в сторону и посматривал вниз с отвращением – уголки его губ опустились.

Говорил в основном перевозчик. Телек отвечал сухо и односложно – жестикуляция перевозчика постепенно становилась все более яростной.

Тревожно нахмурившись, Гескамп наблюдал за происходящим. Он двинулся было поперек двора, очевидно намереваясь успокоить бывшего фермера. Как только он приблизился, однако, Ноллинруд поднялся на полметра выше, слегка отлетел в сторону, повернулся к Гескампу и указал на перевозчика таким жестом, словно требовал убрать вонючий мусор.

Перевозчик внезапно схватил прут железной арматуры и замахнулся им.

Гескамп хрипло закричал; Форенс Ноллинруд подскочил в воздухе, но не успел полностью уклониться от прута, разбившего ему голень. Телек закричал от боли, отлетел в сторону и взглянул на перевозчика. Как подброшенный катапультой, тот взлетел метров на тридцать, перевернулся в небе и, стремительно ускоряясь, свалился головой вниз на двор – с такой скоростью, что падение размозжило ему не только голову, но и плечи. Ноллинруда, однако, это очевидно не удовлетворило: железный прут ожил и принялся молотить неподвижное тело с чудовищной, гнувшей арматуру силой.