Джек Вэнс - Мыслитель Миров и другие рассказы

«Странные они какие-то».

«Странные? – мохнатые брови Гескампа сдвинулись и в то же время выгнулись, выражая бесконечное презрение. – Помешанные! По их малейшей прихоти сносят города, лишают семьи привычного жилья, – он обвел рукой панораму стадиона. – Двести миллионов крон коту под хвост, чтобы позабавить шайку безответственных хлыщей, которым лишь бы…»

Над ними послышался насмешливый голос: «Кажется, разговор идет обо мне».

Архитекторы вздрогнули и подняли головы. На высоте примерно трех метров в воздухе стоял человек с подвижным легкомысленным лицом; на голове у него красовалась лихо сдвинутая набекрень зеленая кепка, темные волосы свисали почти до плеч. На нем были черные бархатные туфли, зеленые трико и развевающийся красный плащ: «Вы злитесь, но на самом деле ничего не понимаете. Мы – ваши благодетели – чтó бы с вами было, если бы не мы?»

«Жили бы поживали, как обычно», – прорычал Гескамп.

Телек явно забавлялся: «Кто может утверждать наверняка, какой должна быть обычная жизнь? Как бы то ни было, наши прихоти обеспечивают вас работой. Мы формулируем праздные мечты. а вы и ваш персонал обогащаетесь, воплощая их – и всем от этого только хорошо».

«Как бы то ни было, все наши деньги в конечном счете возвращаются к телекам. Великая тайна!»

«В этом нет никакой тайны. Это неизбежное последствие экономических законов. В любом случае, мы предоставляем финансовые средства, потому что глупо было бы их копить, а не вкладывать. Наши затраты преобразуются в ваше трудоустройство».

«Мы работали без вас и продолжали бы работать без вас».

«Возможно, возможно… Смотрите-ка! – телек указал на тени, протянувшиеся с противоположной стороны стадиона. – Возможно, вы не способны избавиться от своих недостатков, как от своих теней». На глазах двух архитекторов тени стали двигаться сами собой. Тень Шорна нагнулась. Тень Гескампа отошла на шаг и с размаху отвесила тени Шорна пинок, затем отвернулась и нагнулась в свою очередь, после чего ее пнула тень Шорна.

Телек не отбрасывал никакой тени.

Гескамп крякнул, Шорн мрачно усмехнулся. Оба снова посмотрели вверх, но телек был уже высоко и плавно летел на юг.

«Мерзавец! – заметил Гескамп. – Нужно провести закон о конфискации капитала телеков – всего, до последнего гроша».

Шорн покачал головой: «И на следующий день они снова набьют карманы. Это не решит проблему». Шорн колебался – так, словно собирался что-то прибавить, но решил промолчать.

Порядком раздраженный телеком, Гескамп не желал выслушивать возражения. В конце концов, архитектор-чертежник Шорн был его подчиненным: «Надо полагать, тебе известно решение проблемы?»

«Не одно, а несколько решений. Например, можно было бы просто перестрелять всех телеков».

Даже в приступе раздражения Гескамп не заходил так далеко. Шорн порой вел себя странно, непредсказуемо. «Тебе нравится проливать кровь?» – недружелюбно спросил Гескамп.

Шорн пожал плечами: «В долгосрочной перспективе это может оказаться наилучшим вариантом».

Брови Гескампа настолько опустились, что образовали мохнатую горизонтальную прямую: «Этот вариант практически неосуществим. Телеков трудно застать врасплох».

Шорн рассмеялся: «Не только трудно – опасно! Помнишь убийство Вернисава Кнервига?»

Вернисава Кнервига пронзила пуля – выстрел был произведен из снайперского ружья человеком, стоявшим у окна. Убийцу – подростка с бешено бегающими глазами – схватили. Но содержать его в тюрьме не удалось. Он исчез. После чего на протяжении нескольких месяцев город преследовали катастрофы. В системе водоснабжения обнаружили яд. Однажды ночью в разных местах одновременно начались пожары. Обрушилась крыша городской школы. А затем, как-то вечером, из космоса прилетел большой метеорит, уничтоживший центральную площадь.

«Да, убивать телеков опасно, – сказал Гескамп. – Об этом можно только мечтать. В конце концов. – поспешно прибавил он, – они такие же люди, как мы. Никому никогда не удавалось доказать, что они делают что-нибудь незаконное».

Глаза Шорна блеснули: «Ты говоришь о незаконности? В то время, как они препятствуют прогрессу всего человечества?»

Гескамп нахмурился: «Я бы не сказал, что…»

«Не прячь голову в песок – тебя все равно хорошо видно!»

Разговор не получался. Гескамп явно не понимал Шорна. Он признавал, что телеки тратили деньги на излишества, но телеков было так мало, а обычных людей – так много. Как можно было рассматривать телеков как угрозу всему человечеству? Странно было слышать такое от архитектора. Гескамп осторожно и расчетливо покосился на коллегу.

Шорн усмехнулся: «Так чтó ты на самом деле думаешь?»

«Ты занимаешь экстремистскую позицию. Вряд ли можно себе представить…»

«Будущее невозможно предугадать. Представить себе можно все, что угодно. Мы – все мы – можем превратиться в телеков. Маловероятно? Думаю, что маловероятно. Телеки могут вымереть, исчезнуть. Так же маловероятно. Они всегда были среди нас, на протяжении всей истории – скрывались, держались незаметно. Каково возможное положение вещей в будущем? Такое же, как сегодня – несколько телеков среди огромной массы обычного народа?»

Гескамп кивнул: «Скорее всего, нечто в этом роде».

«Тогда представь себе такое будущее. Что ты видишь?»

«Ничего из ряда вон выходящего. Жизнь будет идти своим чередом, вещи останутся примерно такими же, какими они были».

«Ты не видишь никакой закономерности, никакой тенденции развития?»

«Телеки нас раздражают, не спорю, но они редко вмешиваются в нашу жизнь. В каком-то смысле их можно назвать полезным приобретением. Они разбрасывают деньги, как песок – и тем самым способствуют всеобщему благополучию, – Гескамп тревожно взглянул на небо – сгущались сумерки. – Их богатство приобретено законными методами – неважно, где они берут огромные слитки металла».

«Металл добывают на Луне, в астероидах, на спутниках внешних планет системы».

Гескамп кивнул: «По меньшей мере, такова распространенная точка зрения».

«Металл символизирует сдержанность. Телеки предоставляют нечто ценное в обмен на то, что они могли бы просто взять».

«Конечно. Почему бы они не платили за то, что берут?»

«Почему бы, действительно? Они обязаны это делать. Но теперь подумай о закономерностях. Сначала они были обычными гражданами. Жили в соответствии с общепринятыми условностями – приличные, порядочные люди. После первого Конгресса они сделали огромные деньги, выполняя опасную и неприятную работу. Все говорили об их идеализме, об их служении обществу. Они отождествляли себя с человечеством в целом – и заслуживали всевозможных похвал. А что происходит теперь, через шестьдесят лет? Подумай о том, во что превратились телеки. Они даже не притворяются, что служат обществу. Они служат только себе. Одеваются по-другому, говорят по-другому, живут по-другому. Они больше не загружают судовые трюмы, не расчищают джунгли, не строят дороги. Телеки выбрали легкую жизнь, не требующую существенных затрат времени. Человечество выигрывает от их существования – они поставляют платину, палладий, уран, родий и прочие драгоценные металлы, причем продают их за полцены. И вкладывают доходы обратно в рыночное обращение, – Шорн указал широким жестом на стадион. – Тем временем, стареющие телеки умирают, а у молодых нет никаких культурных корней, нет ничего общего с обычными людьми. Они все больше отчуждаются, их образ жизни все больше отличается от нашего».