Елизавета Шумская - Олень, фея и камень [СИ litres]

Калли задумался о том, чтобы открыться и потребовать объяснений. Однако пока решил обождать. Тем более явно что-то происходило. Чародей перешел на магическое зрение и от увиденного чуть не выдал себя. Те самые странные энергетические нити… появилась еще одна! И она связывала Ниллу с его глиняным изображением!

Первым желанием Калли было выскочить и потребовать у Талврина прекратить это издевательство! Он же явно таким образом привязывает малютку-фэйри! Второе, но не менее жгучее желание, – разбить все скульптуры Ниллу, эти якоря, держащие его здесь. Наверняка именно из-за них ребенка невозможно отсюда вынести! А еще можно связать этого мерзавца и выбить из него ответы на то, что он тут такое сотворил! Эльфу потребовалась вся его выдержка, чтобы не сделать все вышеуказанное.

Сначала он хотел все обдумать. И чем больше размышлял, тем меньше концы с концами сходились. Во-первых, Талврин не обладал магическими способностями. Конечно, порой говорили, что талант, искусство – это тоже магия, но не буквально же! Во-вторых, эти нити – что-то совершенно особенное. Больше всего они походили на магию Жизни, но та никогда так не закрутится. Это против любой природы. Значит, это что-то другое. А если не знаешь сути, лучше не лезть. Особенно если можешь навредить. В-третьих, не чувствовалось в Талврине жестокости. Конечно, чародей знал немало историй о том, что с самыми благими намерениями творили ужасные вещи. И тем не менее… Да, молодой скульптор был очарован фэйри. Видел их в детстве и не забыл. Может, он хочет привязать к себе то единственное волшебное существо, которое оказалось в его распоряжении? Возможно-возможно… Рискнуть или нет?

Эльф вновь испытал совершенно не эльфийское желание поскрести затылок. Потом поманил Гайнора к себе. Так и не замеченные вдохновенным скульптором, они удалились вглубь парка. Сначала план Калли встретили в штыки, но все же удалось уговорить подозрительного и не верящего фэйри.

Пришлось вернуться к Лейэтиэлю, вернее, к его седельным сумам. Сам конь искренне наслаждался этой паузой в путешествии, а особенно изумрудной травкой, которую активно поедал вокруг матушки-бузины.

– Надеюсь, ты у меня не начнешь разговаривать или еще как-нибудь не трансформируешься? – подозрительно спросил Калли, памятуя о своем выводе, что долгое нахождение близ камня опасно. – Учти, начнешь изъясняться высоким эльфийским слогом, сдам на колбасу.

Лейэтиэль фыркнул и отвернулся. Светлый же принялся потрошить суму. Там, на самом дне, лежал его костюм «на выход». Юноша всегда возил его с собой по совету многомудрых предков. Даже баллады утверждали, что в любой момент благородному герою может выпасть оказия оказаться на балу, или на приеме, или на аудиенции у монарха, или еще в какой ситуации, где требуется выглядеть как достойный представитель эльфийского племени. Для этих целей ткань сделали такую, чтобы и место почти не занимала (даже в магически увеличенных сумах оно не безгранично), и не мялась, и выглядела при этом роскошно. «Вот и представился случай проверить мудрость предков», – с усмешкой подумал Калли, облачаясь в это струящееся, таинственно посверкивающее совершенство.

Гайнор, первоначально противившийся идее, неожиданно вошел во вкус и позвал друзей. Откуда ни возьмись налетело множество маленьких фэйри и фей. По крайней мере девочки с крылышками, распущенными волосами и в платьях из лепестков были на них на диво похожи. Они кружили вокруг эльфа, что-то трещали, пытались помочь с прической и нарядом. Торжественными Светлыми почитались длинные одежды, но юноша решил ограничиться брюками и удлиненным камзолом, поверх которого надевали величественные вышитые и украшенные сверкающими камнями накидки. С ними вид, конечно, завораживал, но он же сейчас не эльфийских владык представляет, а совсем иное существо. Калли долго пытался рассмотреть себя в маленьком зеркале, потом в отражении в озере, к которому вся эта братия его отвела, но понял, что чего-то не хватает.

Волшебства не хватает. Чуда.

Эльф выцепил из порхающего облака Гайнора и непререкаемо приказал ему:

– Тащи пыльцу.

– Что? Какую пыльцу? – заюлил тот.

– Волшебную, – припечатал Светлый. – Точно знаю, что она у вас есть.

– С чего ты взял? Да мы…

– Ты хочешь спасти Ниллу? – пришлось давить самым главным козырем. – Вот и не жадничай.

Фэйри и феи зажужжали в десять раз активнее, явно разделившись на два лагеря, но в конце концов парочка юношей полетела за заказанным сокровищем. Магию Калли не хотел использовать. Если Талврин распознает обычную, классическую магию – мало ли какие у него знания, умения или амулеты – то поймет, что его обманывают.

– Колокольчики есть? – эльф решил пойти вразнос. – Найдите.

В итоге притащили пыльцу и так называемую «музыку ветра» – несколько трубочек, которые при дуновении мелодично звенели.

Калли осторожно коснулся пальцем воплощенного волшебства и легонько провел по векам. Глаза мигом стали бездонными и мерцающими. Эльф даже сам замер от такого эффекта. На язык попеременно просились тролльи ругательства и высокий эльфийский слог, ибо этакая красота требовала восхищения. Так или иначе.

Легкие касания к скулам и губам, несколько мазков по волосам у лица – и дивное создание своей дивностью могло поспорить с эльфийской владычицей. Теперь Калли понимал, почему, несмотря на дикую цену, на гламарию не оскудевает спрос: в ее состав как раз и входит пресловутая пыльца.

Подумав, чародей с помощью нее немного подправил черты так, чтобы сделать их менее характерными для своей расы. Все-таки Светлые нет-нет да и попадались практически в любых землях.

Феечки и фэйри восторженно запищали, даже те, кто противился идее делиться с чужаком их сокровищем. Как и все подобные создания, они были падки на красоту и оценили эффект.

«Как я буду об этом рассказывать? – вздохнул про себя Калли, уже представляя комментарии дорогих друзей. – И ведь умолчать не получится».

– Засядешь в кустах, – давал он указания Гайнору, – и когда появлюсь около Талврина, позвени. Только мелодично. Понял?

Фейри закивал так активно, что эльф испугался за его шейные позвонки.

Увидеть представление захотели все участвующие в преображении малыши. Калли даже показалось, что их стало больше. И хотя Светлый понимал, что именно детей среди них нет, все равно не мог воспринимать их взрослыми. Они так ярко радовались, столь искренне печалились, а любопытство завладевало ими полностью… Потому юноша и не раздражался, не пытался их прогнать. Искренние детки, вот кто они.

Еще немного покрутившись перед восхищенными зрителями, Калли отправился к павильону, где каменным – в буквальном смысле – сном спал Ниллу. Талврин все еще возился там. Эльф уселся на этакий каменный столбик, очень удобно расположенный напротив входа – то ли постамент для вазона, то ли часть перил, то ли что-то третье. Калли искренне надеялся, что тот не рухнет в самый неподходящий момент. Устроившись так, чтобы и неудобная поза казалась естественной – волшебное он создание или нет? – и чтобы действительно не свалиться или не закачаться – слава эльфийской координации! – Калли кивнул Гайнору. Тот засел в ближайших кустах, укрыв вполне материальную «музыку ветра» от взоров. Вокруг затаились хихикающие и сбивающие весь настрой фэйри. Хорошо хоть, Гайнор на них цыкнул. Наконец воцарилась необходимая тишина. Казалось, даже птицы и насекомые замерли. И фэйри провел ладошками по серебряным трубочкам. Те охотно отозвались, а Калли добавил печали в синий взгляд.