Елизавета Шумская - Пять дорог [СИ litres]

Ванко повертел головой. Судя по положению солнца, двигались они в правильном направлении. Так… какого гоблина?

– Могли мы не туда после речки поехать? – решился кто-то.

– Куда? – возмутился лейген Дорс, миг назад задававший себе тот же вопрос. – Мы до нее доехали, повернулись на месте и отправились назад!

Но топтаться у распутья смысла не имело, поэтому поехали по той, которая казалась более логичной – если выбрать целью давешнюю деревню.

Дорога их привела… к еще одному распутью. Теперь перед ними оказалось три абсолютно одинаковых тропы. Поругавшись, отряд поехал по центральной. Через четверть часа она разветвилась еще на четыре. Повернули.

Доехали до того места, где им пришлось выбирать из трех дорог, однако сейчас перед ними находилось перекрестье пяти путей…

– И скоро их отпустит? – с легкой ноткой беспокойства спросил Златко, когда Станил поведал ему, что, по его мнению, случится с отрядом лейгена Дорса. К слову, ни в чем не ошибся.

Травник только пожал плечами.

– Всегда по-разному. Иногда час, иногда месяц. Сколько они там еды взяли? На седмицу? Ну вот через седмицу и отпустит. Скорее всего.

– Скорее всего?

– Я так думаю. Синебор редко бывает жесток к тому, кто ему ничего не сделал. Они просто не понравились. Вот и не пустил к себе. А так-то… их не в чем упрекнуть. Вроде бы.

Златко задумался. Очень хотелось верить, что он сам понравился лесу, а люди лейгена Дорса не станут особо сильно материться.

– Да твою ж… через… да налево… – потрясал в паре верст от него один из гвардейцев.

Синебор полностью оправдывал свое название. Леса часто кажутся синими издалека. Но стоит приблизиться, как появляются зеленые, коричневые, желтые оттенки. Здесь подобного не случилось. Первыми встретили Златко высокие красавицы-ели матово-голубого оттенка. Разлапистые, пушистые, они словно часовые стояли на несколько шагов спереди остального воинства.

Хвойных среди него оказалось не так уж и много, но все равно создавалось впечатление, будто лес подернут синевато-сизой вуалью. «Может, из-за древности?» – подумал Златко. Она прямо-таки ощущалась. Виделась в могучих необхватных стволах. Чувствовалась в зябкой прохладе, идущей от леса. Мерцала в тягучих, странных, не похожих на то, что Бэррин видел раньше, магических потоках. Сквозила в величавом достоинстве высоченных сосен и кряжистых дубов. Царила в невольном благоговении, которое охватывало любого, приблизившегося достаточно близко.

– Поражает, да? – улыбнулся Стамил зачарованно застывшему Златко.

Юноша даже не сразу услышал вопрос. Потом только кивнул, в кои-то веки не находя слов, чтобы выразить свои эмоции. «Жалко, ребята не видят, особенно Ивушка с Калли. Им бы точно понравилось… По крайней мере впечатлило бы».

– Тогда иди, – как-то по-особому произнес знахарь. Эта странная интонация заставила Бэррина вынырнуть из охватившего его оцепенения.

– Вот так просто?

– А чего усложнять? – снова вернулся к беззаботному тону травник. – Чай не на балу. Не захочет Синебор, не пустит дальше пары шагов, так и будешь ходить по опушке.

– А-а… а как мне… поздороваться, что ли?

– Да как хочешь. Этикету тут не учат.

– Ты понял, о чем я. Подношения лешему, поклоны особые, слова какие-нибудь заветные?

– Я того не ведаю. Ко мне одни правила, к тебе будут другие, мне неведомые. Как сердце подсказывает, так и поступай.

Ответ Златко не понравился, но он уже понял, то Стамил из тех, кто может языком полдня трепать, а ничего дельного не сказать, ежели сам того не пожелает.

– А там… чего мне ждать? – вопрос отчего-то получился робким. Бэррин покосился на елей-часовых. Такое чувство, что им тоже стало интересно.

Знахарь пожал плечами.

– Что тебе Синебор покажет, то мне неведомо. От себя же могу сказать… не верь там ничему. Людей как таковых там нет. Есть… скажем так, существа. Не плохие, не хорошие, свои, особенные. И мораль у них своя, и измышления. Так-то.

Больше Стамил секретов раскрывать не захотел.

– Езжай уже, – отмахнулся он на все вопросы, – мои ответы только собьют тебя с толку. Своей головой доходи, а не мои речи вспоминай. Давай-давай. Не гоже на пороге стоять, ни туда ни сюда.

Васильку тоже надоело, и он бестрепетно отправился прямо меж елей-часовых. В лес, правда, ему уже не захотелось, но тут уж Златко не дал отвертеться.

Густая тень накрыла их уже через пару шагов. В лицо дыхнуло прохладой, и оглушило тишиной. Какой-то совсем иной, ежели в других лесах. Нельзя сказать, что была она абсолютной. Тут тоже порой слышались птицы, поскрипывали деревья. Даже ветер изредка волновал кроны. Толстые древние стволы скрадывали все звуки, и в какой-то момент вдруг начало казаться, что оказался в каком-то ином мире. Темном, зябком, пугающем. Со своими законами, нравами и хозяином. И кто знает, желанный ли ты гость или просто добыча? Златко потребовалось все его мужество, чтобы продолжать путь.

Бэррин даже не сразу вспомнил о припрятанном угощении. К счастью, довольно скоро попалась подходящая поляна, на которой юноша и выложил каравай на вышитом полотенце, яблоки, яйца, квас и леденцы, купленные по какому-то наитию. Полюбовавшись на получившийся натюрморт, Синекрылый отвесил лесу церемонный поклон. Ива всегда настаивала на поясном, однако Бэррин посчитал, что совсем уж перенимать ужимки не стоит. Для знахарки такое приветствие было приемлемым. Для Златко – чем-то почти абсурдным.

– Мы не знакомы, но я надеюсь, ты разрешишь мне пройти.

Разумеется, ему никто не ответил. Юноша подумал-подумал и добавил, что обязуется не причинять вреда лесу и вообще быть паинькой. Лес по-прежнему молчал, но и вреда никакого не причинял. Поэтому Златко со свойственной ему склонностью трактовать все себе на пользу решил, что весы склонились на его сторону, забрался на коня и двинулся дальше.

Куда ехать, правда, он не представлял. Амулет менял температуру, только если отклонялись сильно. Но в других местах были дороги, здесь же – нет. Да и кому ходить по ним? Даже звериных троп не видно!

Тем не менее Златко поехал. Пока просто вперед.

Василек, притихший на опушке леса, немного оживился и теперь с любопытством вертел головой, разглядывая новые места. Его не понукали, на него не сердились, мчаться не заставляли. С утра покормили. Рядом любимый хозяин. Так что в целом Василек пребывал в полной гармонии с миром. Дорога, конечно, никудышная, но и не по таким скакали!

Через какое-то время будто в ответ на его единственную претензию к вселенной перед его копытами появилась тропинка. Сначала просто проплешины в траве, потом узенькая ниточка, а затем и вполне себе удобная дорожка. Беги да радуйся. Василек и обрадовался. С восторгом зацокал по ней копытами, даже чуть ускорился.