Евгений Южин - Феникс

Похлебка явственно икнула прямо над моим ухом — поэтому я и смог расслышать его через гул в голове. Я повернул голову, внезапно свободную, но рассмотрел лишь замерший темный силуэт. Жар не кончался — либо я немедленно покину храм, либо придется жечь все подряд. Живот напрягся, ничем и никем не скованное тело послушно отозвалось, и я сел, немного удивляясь свободе. Это движение наконец-то извлекло мое туловище из границ храма — гул в голове мгновенно смолк, теплая ночь вернулась неясными криками и исчезающими вдали магическими фонарями — один из них беспризорный валялся неподалеку прямо на земле, но накопленной энергии было так много, что от нее требовалось избавляться немедленно, пока мои собственные мозги не зажарились, как яйца в микроволновке. В стороне за силуэтом Похлебки тускло светилось, потрескивая и воняя, раскаленное пятно. Ага, вот значит куда я сбросил первую порцию. Так, хуже уже не будет, подумалось, и я торопливо слил в багровую массу остатки жара. Для этого пришлось подняться, так как замерший силуэт охранника мешал ориентироваться.

Как же хорошо тихо стоять в темноте, наслаждаясь покоем и жадно вдыхая ночной воздух! Немного портили ощущение безмятежности лишь фыркающий водоворот расплавленного песка да сопящий у ноги домашний носорог — тот самый ловкий стражник, который героически захватил меня. Он жив, и мне этого достаточно. Общаться не было ни малейшего желания. Я оглянулся на белеющую за спиной плиту храма. Жаль, конечно, что так и не удалось поговорить, но хочется верить, что я обязательно вернусь. Вышел, понимаешь, прогуляться.

Наступившее вокруг меня равновесие резко противоречило тому беспокойству, которое пробудилось, едва я отошел от схватки. Удар колокола должен был слышать весь город. И если город меня совершенно не волновал, то моя скелле — еще как! Что, если она решила, что я ушел? Ушел вопреки ее прямой просьбе! Пусть и звучала она, как взбесивший меня приказ. Ушел, наплевав на сонного малыша и на круговерть событий вокруг внезапно объявившегося эля. Ушел, поддавшись соблазнам новой страсти, на самом деле очень даже старой.

Мимо пронеслись темные проулки, показавшиеся гораздо длиннее, чем когда я шел несколько минут назад, сквозь их казавшуюся пустой тьму, от усадьбы. Ворота были заперты, но немедленно открылись, едва я постучал. Знакомый охранник, молодой парень, выглядел растерянно и взъерошенно. Увидев меня, он оглянулся за спину и только после этого посторонился. Я вошел.

У фонтана мялся небольшой отряд стражи, инструктируемый самим главой семейства. Увидев меня, все, включая Сама, замерли, выпучив глаза, как будто в гости пожаловало привидение. В тенях галерей носились тени, также застывшие силуэтами при моем появлении. Наконец, вдали у двери из угловой башни застыла фигура Аны, как всегда прямая и невозмутимая, но почему-то державшаяся за резной столб галереи.

Махнув рукой Саму, подожди, объяснюсь, я устремился к своей скелле. Вблизи стало заметно, что она все-таки очень измотана. Даже знакомый звон в ушах от ее присутствия был едва заметен. Еще на подходе я помотал головой в жесте отрицания, не желая громогласно объясняться посреди двора, полного глаз и ушей, но и не в силах терпеть больше — я не хотел, чтобы она хотя бы лишнюю секунду думала, что ее слова для меня ничего не стоили! Подойдя вплотную, я обнял девушку, внезапно почувствовав, что она едва стоит на ногах.

— Прости, что разбудил. Чистая случайность! Стража решила меня задержать и не нашла ничего лучшего, чем бросить меня на плиту храма — им так вязать меня было бы удобнее!

Ана отстранилась, и я в ответ на непрозвучавший вопрос продолжил тараторить:

— Не ходил, не был, не привлекался. Я все сбросил там неподалеку, хотя и жглось нестерпимо. Будет у них еще одна достопримечательность — стеклянная воронка. Ничего страшного — лишние туристы городу не помешают.

— Но как ты вообще стражу к себе подпустил?

— Как, как? Я же не скелле! Мне мои кристаллы нужны, — грустно признался я.

— Ты что, вышел из усадьбы без них?!

— Ага. Привык, что все вокруг обходят меня за километр! Я же такой страшный!

— Дурак ты! Ты хоть представляешь, что я решила?

— Представляю. Извини. — Я поцеловал ее. — А знаешь, как меня больно ударили?! Я как только отбился, сразу бегом домой, несмотря на героическое ранение.

Сзади раздалось деликатное покашливание — Сам. Пришлось повторно объясняться. На этот раз сухо и по-деловому. В отличие от Аны, Сам отнюдь не обрадовался благополучному разрешению недоразумения и, тщательно допросив меня, злой и хмурый, куда-то отправился в сопровождении того небольшого отряда, который все это время мялся у колодца.

Не прошло и часа после этого, как я, наконец, заснул. Быстро и сладко, как будто весь этот день вел меня именно к этому месту — мягкой и прохладной постели в темной и тихой комнате.

У Его Величества не было имени. Первое время он часто размышлял над этим. По-видимому, в основе этой традиции лежали особенности языка древних. В те далекие времена личное имя любого человека сопровождалось набором префиксов обладания: к какой семье принадлежит данный персонаж, какому клану принадлежит его семья, наконец, какое именно аристократическое семейство является сюзереном данного клана. В результате чем более скромен и ничтожен ты сам, тем длиннее твое полное имя. Пережитки далекого прошлого до сих пор сохранились и в именах современных обитателей великой равнины, хотя отчасти им следуют только в некоторых семьях из старой аристократии. Нечего и говорить, что избранные монархи Мау уже с незапамятных времен были лишены имен вообще. Хотя если признаться, Его Величество до сих пор внутренне вздрагивал, случайно расслышав адресованное кому-то другому имя Ом — именно так его звали когда-то родители. Впрочем, родителей давно уже не стало, и сегодня никто не осмелился бы обратиться к нему иначе, чем «Ваше Величество».

Свалившегося нежданно-негаданно на его голову эля звали Илья. Именно Илья, а не Илия, как пытались выговорить непослушные воле монарха губы. Довольно коротко. Впрочем, сегодня это уже мало что значило, тем более, когда ты имеешь дело с пришельцем. Может быть, это не полное имя — простолюдины, к примеру, уже давно взяли в привычку представляться лишь личной частью, игнорируя префиксы, если только речь не шла об официальном обращении. Возможно, там, откуда он пришел, принята совсем иная система именования, а возможно, эль намеренно скрывает свое полное имя.

Размышления на эту тему тем не менее не мешали монарху слушать бубнившего за столом с накрытым завтраком главу семейства Асов, исполнявшего чрезвычайно почетную обязанность презентации утреннего доклада. По давней привычке Его Величества к завтраку допускался только один человек, и во внутренней иерархии двора его значение могло сравниться лишь с председателем государственного совета.