Стивен Эриксон - Пыль грез. Том 2 [litres]

– И все же, – прервала Ильм Абсинос, – в итоге вы проиграли. Иначе вам был бы не нужен Ритуал Телланн.

– Верно, – ответила Ном Кала. – У нас не осталось мест, где прятаться.

Заговорил Улаг:

– Первый Меч, мы все же пойдем с тобой. Как и ты, мы хотим узнать причину нашего возвращения.

– Если вы пойдете со мной, – сказал Онос Т’лэнн, – вы склонитесь перед волей Олар Этил.

– Если она так думает, это сделает ее беспечной, – ответил Улаг.

Стоя среди других т’лан имассов, Ристаль Эв смотрела, слушала и представляла мир, скованный целью. Таким мир и был когда-то – для нее, для ее сородичей. Но все исчезло давным-давно. Возможно, Первый Меч возьмет их всех в свой поход. Возможно, ответы могут облегчить бремя отчаяния. И дадут причины стоять, причины выступать против .

Но прах манил обещанием забвения. Путь к концу сущего стал чистым и ровным. Она хотела отправиться по этому пути.

Кальт Урманал, стоящая рядом, сказала:

– Посмотри на его меч. Посмотри, как острие тыкает в землю. Этот Онос Т’лэнн не рисуется. И никогда не рисовался. Помню, как видела его в прошлый раз. Он победил противника. И показал такое искусство, что десять тысяч имассов застыли в благоговении. А он стоял, как побежденный.

– Устал, – пробормотала Ристаль.

– Да, но не от поединка. Он устал, Ристаль Эв, от его необходимости.

Она подумала и кивнула.

Кальт добавила:

– За этим воином я последую.

– Да.

Она сидела на сложенных в пирамиду трех рулонах холста, сжавшись под ночным халатом. Дрожь не унималась. Она смотрела на тлеющий кончик самокрутки, пляшущий, как светлячок, у самых пальцев. Атри-седа Араникт прислушивалась к дальним звукам малазанского лагеря. Приглушенным, усталым и потрясенным. Это вполне понятно. Солдаты разбрелись из строя, шатаясь, как после сильного удара. Падали без чувств или валились на колени, отхаркивая кровь. Ими овладела паника – это была атака?

Не совсем.

Эти пораженные солдаты были, все до одного, магами. А врагом, слепым и безразличным, была сила .

Тошнота постепенно проходила. А мысль медленно просыпалась – блуждая, как похмельный гуляка, бездумно смахивающий пепел, – и на память пришла ее первая встреча с Высшим магом Беном Адаэфоном Делатом. Это было ужасно. Мало того что хлопнулась в обморок перед командиром Брисом Беддиктом; стоило чуть прийти в себя, ее представили Быстрому Бену.

И теперь, недели спустя, из той беседы в памяти остались только обрывки. Он сначала не проявил интереса, но когда увидел ожившую землю в горсти Араникт, его темные глаза обострились и застыли, словно превратившись в оникс.

Бен выругался, и она запомнила это ругательство.

«Худовы неистовые яйца на огне!»

Потом-то она узнала, что Худ – бог смерти, и если чье-то имя достойно быть упомянуто в горьком ругательстве, так именно его. Однако в тот момент она восприняла слова Высшего мага вполне буквально.

Огонь, подумала она. Да, огонь земли, лежащей в моей ладони.

Она во все глаза смотрела на Высшего мага, пораженная его мгновенной проницательностью и убежденная в его глубокой гениальности. Она недостойна его общества. Ее мысль даже в лучшие времена еле ползет, особенно ранним утром, пока она не разожжет первую самокрутку. Быстрый ум (а за него, как она поняла, он и получил свое прозвище) – сам по себе некое волшебство, тонкая магия, на которую она могла только смотреть с огромным благоговением.

Однако такое возвышенное мнение может существовать только в царстве тайны, а тайна пропадает при ближайшем знакомстве. Высший маг подал официальный запрос, чтобы она была временно прикреплена к его кадровым магам. С тех пор она вдоволь наслушалась ругательств от Бена Адаэфона Делата и пришла к выводу, что быстрота была не столько магической, сколько идеалистической.

Он был действительно великолепен. Еще у него была привычка бормотать себе под нос множеством совершенно различных голосов, играть с куклами и веревочками. А уж с какой компанией он водился…

Она яростно затянулась самокруткой, глядя, как к ней направляется кто-то: шагает, как пьяный, плохо сидящая дешевая одежда покрыта коркой грязи. Странно детское лицо Флакона выглядело распухшим, как у гуляки.

Ну вот. Еще одна непостижимая беседа между ними. И да, он не хочет, чтобы я там присутствовала. Значит, нас двое .

– Он дышит? – спросил малазанский солдат, остановившись перед палаткой.

Она взглянула на откинутый полог слева.

– Он отослал меня.

– Меня он захочет видеть.

– Он хочет знать, как поживает Скрипач.

Флакон поморщился, отвел взгляд и снова уставился на нее, словно изучая.

– Вы нервничаете, атри-седа. Доза рома успокоит ваши нервы.

– Я уже приняла.

Он кивнул, похоже, не удивившись.

– Скрипач все еще извергает остатки ужина. Ему понадобится новая палатка.

– Но он даже не маг.

– Да, не маг.

Она в упор посмотрела на него.

– Вы, малазанцы, все такие уклончивые?

Он улыбнулся.

– И чем дальше, тем хуже, атри-седа.

– Почему же?

Улыбка погасла, как не бывало.

– Все очень просто. Чем меньше мы знаем, тем меньше болтаем. Подозреваю, скоро мы станем армией немых.

Жду не дождусь. Вздохнув, она отбросила самокрутку и медленно поднялась.

На северо-востоке небосвода снова появлялись звезды. Уже кое-что. Но там кто-то есть. И держит оружие… боги, какое оружие!

– Скачущий глаз Странника… – сказала она. – Он Высший маг. Он не может прятаться вечно.

Флакон вылупился на нее.

– Никогда не слышал такого ругательства, – сказал он.

– Только что придумала.

– Похоже, непочтительно со стороны летери. Честно говоря, я в некотором замешательстве.

– Думаю, все дело в дурных привычках. – Она подошла к пологу палатки и постучала костяшками пальцев. – Мы входим.

– Прекрасно! – раздалось изнутри.

В тесной палатке висел пар: вокруг сидящего со скрещенными ногами Быстрого Бена горели стоящие на полу ароматические свечи. Высший маг обильно потел.

– Ублюдок тянется ко мне, – сказал он скрипучим голосом. – Хочу ли я беседовать? Нет, не хочу. О чем говорить? Аномандр убил Худа, Дассем убил Аномандра, Бруд разбил Драгнипур, и теперь Драконус на свободе. Огонь дрожит, врата Старвальд Демелейна в огне, и жестоко перекрученные Пути, подобных которым мы и не видели, ожидают; когда они пробудятся? Что принесут? И есть еще кое-что. Вы понимаете? Еще кое-что: прекратите глазеть, просто слушайте. Кто устроил всю эту проклятую заваруху? Флакон?

– Прости, я слушал, не думая. Откуда мне знать? Нет, погоди…

– Точно. Престол Тени и Котильон. Адъюнкт в самом деле считает, что сама выбирает свой путь? Наш путь? Она гоняет нас почем зря с самой высадки – разумеется, это все вопросы снабжения. Ведь акриннайские торговцы не с восторгом отдают все, что у них есть? И разве не станет хуже, когда мы двинемся дальше на восток, – Пустошь оправдывает свое имя.