Сильвия Лайм - Каури рыцаря Мрака

Отпустит, или это была ложь?

Секунда. Вторая…

– Можешь быть свободна, – процедил сквозь зубы мужчина. Взмахнул рукой, и дверь в кабинет раскрылась, с громким стуком ударившись о противоположную стену. Отвернулся и в несколько шагов пересек комнату. Взял книгу, лежавшую на столике возле камина, невозмутимо упал в кресло и пролистнул страницы.

Больше ни одного взгляда в мою сторону. Ни одного звука. Ни одного слова.

Пальцы на руках еле заметно задрожали. Как и губы. Меня всю трясло.

Неужели я была свободна?! Почему-то не хотелось верить, что все кончится вот так.

Что со мной не так?

Рука сама дернулась в сторону первого рыцаря. Словно я пыталась окликнуть его. Сказать что-то. Но горло сжало так сильно, что я не могла вымолвить ни слова.

Молча развернулась и вышла сперва из комнаты, а потом и из особняка. Меня и вправду никто не остановил.

На улице ярко светило солнце. Глаза заболели от контраста. В доме Дайрена всегда царил приглушенный полумрак. И я уже начала привыкать к нему. К полумраку. Или к Дайрену. А может, к ним обоим.

Остановилась на пороге, чтобы немного привыкнуть. Дать себе минутку передышки. Мыслей не было. Лавина противоречивых эмоций разрывала грудь.

Я не хотела ни думать, ни чувствовать. Но не могла.

Между мной и Дайреном разверзлась какая-то темная бездна. Это не просто ярость или ненависть, желание или страсть, с которыми я почти смирилась. Это огонь, который сжигал нас обоих. И, похоже, Дайрен это понимал не хуже меня. Вот почему он отпустил. Вот почему позволил уйти. Он боялся упасть в эту бездну, за которой только чернота без будущего.

Осознание этой простой мысли накрыло меня, как ледяная лавина. Встряхивая, оглушая. Мгновенно остужая раскаленное сердце и заставляя его растрескаться, как глиняный горшок, который неправильно обожгли и облили водой.

У него сохранились чувства.

Фраза – как колокол в мозгах.

Почему? Как это произошло?

Возможно, его эмоции – последствия неправильного наложения печати. Ведь Дайрен не был от рождения рыцарем. Тогда много лет назад магия бога-скорпиона могла дать трещину. И теперь сквозь нее, как сквозь решето, проскальзывало то, что должно быть чуждо верному слуге царицы-фурии. Жалость, сострадание, сопереживание. Сомнение, страсть… любовь?

Не хотелось произносить этих слов даже у себя в голове. Сколь бы правдоподобно это ни звучало, вряд ли печать сломана настолько, что способна пропустить любовь.

На короткий миг перед глазами вдруг вспыхнула призрачная картина.

Дайрен. Стоит напротив меня и улыбается. В его голубых как утреннее небо глазах нет высокомерия и желания подавлять. Нет жесткости или холодного безразличия. Они горят голубым огнем, теплым и согревающим изнутри. Его руки лежат на моей талии. Пальцами он тихонько прочерчивает линии вдоль моих позвонков. Его губы шевелятся, и он что-то говорит мне. Я знаю, что это что-то ласковое и нежное, как и этот его взгляд. Но не слышу слов.

Веки опустились, а в следующий миг видение исчезло. Только в сердце остался холодный осколок, застрявший, словно заноза, и не желающий покидать насиженного места.

И тогда я поняла, что иду не в ту сторону. Не знаю, что на меня нашло. Просто чем больше я делала шагов прочь от особняка, тем сильнее меня тянуло обратно. Словно где-то внутри здания на ручку одной из дверей кто-то намотал мои вены. И теперь чем сильнее я удалялась от дома, тем больнее становилось.

А потому в какой-то момент я вдруг резко развернулась и пошла обратно. Твердым уверенным шагом. Это было не спонтанное решение, о котором я потом пожалею. Это осознанный выбор.

Я должна была попробовать вернуть Дайрену чувства. Пробиться к его душе. Разбудить эмоции, годами зажатые в тисках магии.

Не знаю, получится ли у меня. Может, не сразу. Со временем. Но сейчас в висках билась лишь одна мысль. Настолько постыдная и неправильная, что я искусала все щеки изнутри, пока поднималась по темной лестнице обратно до кабинета рыцаря мрака.

Отступать я не собиралась. Сегодня я сделаю то, что заставит Дайрена забыть все свои дурацкие принципы. Сегодня я поступлю так, как никогда не поступают феи.

С усилием толкнула дверь в помещение.

Дайрен все также сидел в кресле. Только книжки в его руках больше не было.

На миг стало невероятно страшно. На какой-то короткий, неуловимый миг.

А затем я зачем-то пробежалась взглядом по низкому столику, по стоящему рядом дивану, по каминной полке и ковру у ног рыцаря, пытаясь найти несчастный том. И только в самом конце внимание приковало черное, скрюченное пятно, шипящее в огне вздувшейся кожаной обложкой.

Выбросил.

Набрала воздух в легкие и закрыла глаза, почти видя, как он в ярости сделал это несколько минут назад, когда за мной захлопнулась дверь.

Выдохнула. Осторожно потянула за веревочку корсета за спиной.

В ушах колоколом стучала кровь.

Дайрен говорил, что во время занятия любовью печать Уин-Даше ослабевает, позволяя рыцарям мрака чувствовать. Не это ли способ, чтоб приподнять каменный занавес внутри него чуть повыше?

От волнения сдавило грудь так, что дыхание стало сиплым и отрывистым. Как во время лихорадки. Пальцы дрожали, когда я расшнуровала платье и скинула его к ногам, оставшись в одном тонком белье. Маечка на груди прилегала к телу, как вторая кожа. Совсем не защищая, заставляя чувствовать себя голой.

Но я старалась не обращать внимания. Только щеки нестерпимо горели.

Подняла руку и стянула ленту с косы. Расплела волосы, распустив по плечам, и сделала шаг вперед. А когда подняла голову, замерла, словно наткнувшись на стену. Оказалось, что Дайрен уже давно смотрит на меня, не отрываясь.

Мужчина стоял спиной к камину, и вся его поза выдавала напряжение. Кулаки были сжаты. Широко раскрытые голубые глаза сверкали в полумраке.

Огонь плеснул в лицо, ударил в виски, растекся по крови. Воздух застрял в горле.

– Какого мрака ты творишь, фея?.. – низким, грудным голосом проговорил он, не сводя с меня ошеломленного, темного взгляда.

Сердце бешено заколотилось в глотке. Вот-вот задохнусь. Закашляюсь, выплюну его, чтоб не мешало.

Собрала остатки воли и сделала шаг вперед.

Дайрен вздрогнул.

– Арилейна-а-а… – протянул он, и от его хриплого голоса позвоночник прошила жгучая молния.

Льдистый взгляд скользнул по моему лицу, губам. Спустился ниже. По шее и ключицам. Застыл на груди.

Я почти физически ощущала этот взгляд, с каждой секундой становящийся все темнее. Сейчас мне казалось, что он трогает меня им. Прикасается еле уловимо. Нестерпимо горячо.

Соски под тонкой тканью предательски набухли и теперь торчали, оттягивая белье.

Дайрен почти не двигался, но каждое изменение в нем я улавливала с жадностью голодающего.