Стивен Эриксон - Пыль грез. Том 1 [litres]

– И тут появляется Вал.

– Видимо, есть разница между тем, что подходит, и тем, что подходит, но не совсем. – Останавливаясь у входа в палатку, Скрипач почесал потную лысеющую макушку. – Возможно, со временем…

– Хорошо-хорошо, понял. Со временем.

Они вошли в лазарет.

Койки скрипели; солдаты ворочались под насквозь промокшими от пота шерстяными одеялами, выкрикивали что-то в бреду, бились в лихорадке. Между ними сновали рудометы с мокрыми полотенцами. Густо пахло мочой.

– Худов дух! – выдохнул Спрут, зажимая нос. – Мерзкое зрелище, а?

Все двести с лишним коек были заняты жертвами местной мошкары. Спрут смотрел, как рудометы затыкают несчастным рты мокрыми полотенцами, чтобы те хоть немного попили.

– Вот он. – Скрипач указал рукой на одну из коек. – Не трать времени, в таком состоянии он нас даже не узнает.

Он схватил за руку проходившего мимо рудомета.

– А где все целители с Дэнулом?

– Последний свалился этим утром. От усталости, сержант. Здесь все вымотались… Простите, мне нужно еще вон тех напоить.

Скрипач отпустил его.

Они со Спрутом покинули лазарет.

– Пошли искать Бриса Беддикта.

– Так он же не целитель, сержант…

– И без тебя знаю, дурень. Но ты видел, чтобы там лежал хоть один летерийский погонщик или носильщик?

– Нет…

– Следовательно, у местных есть какое-то средство от этой лихорадки.

– Вообще, местные, как правило, вырабатывают невосприимчивость к своей заразе, Скрип…

– Чушь. Они гибнут так же часто, просто нам, иностранцам, этого не заметно. А источники болезни почти всегда одни и те же: незакрытые выгребные ямы, стоячая вода, протухшая еда.

– Ничего себе, и откуда ты столько об этом знаешь?

– До появления морантской взрывчатки, – сказал Скрипач, – саперы занимались облагораживанием покоренных земель. Строили канализацию, рыли водозаборные скважины и погреба – в общем, делали из людей, которых еще месяц назад резали, довольных жителей Малазанской империи. Странно, что тебе не приходилось этим заниматься.

– Приходилось, только я все ума не мог приложить, зачем.

Скрипач недоуменно вскинул бровь.

– Ты вот недавно жаловался, что ничего не знаешь…

– И?

– А ты не задумывался, что причина может быть не в окружающих, а в тебе самом?

– Не-а.

Скрипач молча посмотрел на Спрута, тот на Скрипача. Потом они вместе отправились искать Бриса Беддикта.

Малазанское войско покидало столицу. Взводы и полувзводы понемногу стягивались в ротные лагеря, раскинувшиеся на полях недавних сражений. Многие солдаты, проведя буквально несколько ночей в палатках, сваливались больными, и их, как Корика, например, отвозили в полевой госпиталь, установленный между армейским станом и обозной колонной.

Учения кончились, но не раньше чем нанесли серьезный урон. Столь многие под разными предлогами увильнули от маневров, что теперь солдат приходилось собирать по всему городу, так что сплоченность войска (и без того ослабленная «вторжением», в котором больше всего досталось морпехам) оставляла желать много лучшего.

Устроившись на походном табурете у взводной палатки, капрал Битум распустил очередной моток железной проволоки, вооружился кусачками, которые несколько десятков лет назад изобрел некий смекалистый малазанский кузнец, и принялся резать проволоку на короткие куски. Поддержание кольчуги в пригодном состоянии требовало много труда. Можно было, конечно, отдать ее оружейникам, но Битум предпочитал ремонтировать свой доспех самостоятельно. Не то чтобы он не доверял мастерам, и без того заваленным работой сверх меры… так что да, не доверял. Нет, лучше он сам возьмет щипцы, намотает проволоку на пруток, зажмет и поставит на место отсутствующего кольца – и так, пока не заделает прореху. Мастера же обычно наматывают длинный кусок по всей длине прутка, а затем вплетают по краям дыры. Отдельные кольца распиливают, потому что никаких лезвий не напасешься, и от этого возникают большие зазоры и зазубрины, которые разрывают гамбезон в лоскуты. Мало того, что неаккуратно, так еще и бесполезно. Нет уж, легче скрутить каждое кольцо отдельно, убедиться, что выступающих концов нет, и с помощью щипцов поместить его на место, а затем…

– Знаешь, Битум, твоя одержимость прямо бесит.

– Найди себе уже занятие, Улыбка. И не забывай, что я теперь твой капрал.

– Ага, еще одно доказательство, что в командовании творится полный раздрай.

– Все нытье – к сержанту.

– А Корабб куда подевался?

Битум пожал плечами и разложил на коленях кольчужный хауберк.

– Пошел получать новое оружие.

– Что, опять потерял?

– Вообще-то, сломал. И пока ты не спросила: нет, не скажу как.

– Почему это?

Битум промолчал, а потом, подняв голову, увидел, что Улыбка, насупившись и уперев руки в боки, смотрит на него.

– В каком состоянии твое снаряжение, солдат?

– Все в порядке.

– Запас болтов пополнила?

– Ага, даже взяла один с твоим именем. И еще с несколькими.

По тропинке между палатками шел Корабб Бхилан Тэну,алас. Ступал он как-то странно – осторожно, словно по тонкому льду, и расставляя ноги, будто верхом на бочонке. На плече он нес длинный меч летерийской выделки в вощеных ножнах. Под мышкой у него была пуховая подушечка.

Дойдя до костра, он положил подушку на табуретку и аккуратно присел.

– Какого Худа с тобой стряслось? – спросила Улыбка. – В заду ковырялся, что ли?

– Не твое дело, – отозвался Корабб, морщась.

Он положил свой новый меч на колени и стал разглядывать его. Такое выражение лица Битум видел только у детей в День подарков Королевы Грез: щеки горят, глаза блестят и не терпится поскорее заглянуть под крашеную обертку из змеиной кожи.

– Будет тебе, Корабб, – сказала Улыбка. – Меч как меч.

И завороженное выражение вдруг пропало, скрылось где-то глубоко в недрах воина. Капрал поднял строгий взгляд на Улыбку.

– Солдат, иди и собери походные мешки для каждого бойца во взводе. Разыщи себе мула и телегу, если не собираешься таскать их туда-сюда на своем горбу.

– А почему сразу я? – взвилась Улыбка.

Да потому что ты от скуки начинаешь всех вокруг резать.

– Просто сгинь с глаз моих. Сейчас же.

– Какие мы дружелюбные… – пробурчала она и удалилась.

Битум отложил инструменты.

– Летерийский, говоришь? Что ж, Корабб, давай поглядим, что за штуку тебе дали.

И глаза у Корабба вновь загорелись.

До похода оставалось еще много дней, так что приказ Битума был преждевременным. Будь она капралом, она бы это знала и не стала бы поручать себе бесполезную работу. Вот уж нет, будь она капралом, то давала бы Битуму идиотские задания каждый раз, когда бы он выводил ее из себя – то есть всегда. В общем, Улыбка решила потянуть время и пошляться где-нибудь до темноты. Битум обычно ложился рано.