Стивен Эриксон - Пыль грез. Том 1 [litres]

Драчунья похлопала его по руке.

– Не нравится имя? Ничего страшного. Когда капитан, он же лейтенант, он же мастер-сержант Добряк-Порес заглянет в следующий раз, мы скажем ему, мол, сержант Балбес захлебнулся в ведре с помоями, но на его место явился брат-близнец по имени… Как хочешь, чтоб тебя называли?

Балбес наморщил лоб. Почесал затылок. Подергал за ус. Прищурился. Пожал плечами.

– Не знаю, надо подумать.

Драчунья мило улыбнулась.

– Ладно, давай помогу. Ты должник?

– Ага. И причем на пустом месте. Видишь ли, Драчунья, я жил достойно, даже преуспевал. У меня была жена – милая, но, как мне всегда казалось, простоватая, попроще меня даже. И это здорово, потому что я вроде как получался главный, а мне нравится командовать…

– Только не вздумай никому здесь такого говорить.

– Вот беда. Только пришел, а уже все испортил…

– Нет, не ты, а твой утонувший брат.

– Что? Клянусь Странником, он и правда утонул, но откуда ты об этом знаешь?! А, погоди. Все, понял! Очень умно!

– Итак, дела у тебя шли хорошо.

– Дела? А, ну да… Дела шли хорошо, более того, у меня появились деньги на инвестиции. Впервые в жизни я решил куда-то инвестировать и выбрал строительство. Не моя область, конечно…

– А твоя какая была?

– Делал и продавал лампады и большие масляные лампы для храмов. Бронзовые, медные, иногда из глазурованной глины.

– И вдруг решил вложиться в строительство.

– Ага, и все рухнуло. Как раз перед тем, как явились вы. Я потерял все. Жена тут же заявила мне, что на самом деле только и ждала, пока не подвернется кто-то побогаче да покрасивее. И сбежала! – Он потер ладонями лицо. – Думал покончить с собой, но все не мог решить, как лучше. И потом меня осенило: пойти в армию! Но не в летерийскую. Наш новый король едва ли станет затевать войны. К тому же меня наверняка оставили бы в городском гарнизоне, и мне пришлось бы постоянно видеть своих якобы друзей, а им пришлось бы постоянно делать вид, будто мы незнакомы. И тут я узнал, что вы, малазанцы, отправляетесь на войну…

– Правда? Впервые слышу.

– Ну или что-то вроде того. А потом я подумал: ведь можно пойти в армию не за тем, чтобы побыстрее погибнуть. Что, если в ней я начну новую жизнь? Вот только, – и он с досадой хлопнул себя по бедру, – все сразу пошло наперекосяк…

– Да все в порядке. – Драчунья, крякнув, поднялась; летериец остался сидеть у своего походного тюка. – Это у Балбеса все пошло наперекосяк, забыл?

– Что?.. А ведь и правда!

– Кажется, я придумала тебе новое имя. Как насчет того, чтоб зваться Рассветом?

– Рассветом?

– Ну да. Сержант Рассвет. Новая жизнь брезжит на горизонте, как восходящее солнце. Каждый раз, слыша это имя, ты будешь думать о том, что начал жить заново. Без долгов, неверных друзей и сбежавших жен.

Новобранец вдруг поднялся и порывисто обнял Драчунью.

– Спасибо тебе. Я этого не забуду. Никогда.

– Вот и славно. Теперь сполосни миску и ложку. Ужин готов.

Бриса Беддикта они нашли на ближайшем к реке мосту через канал. Опершись на каменный парапет, командующий глядел на текущую воду.

– Чего это он? – прошептал Спрут, придерживая Скрипача за рукав. – Похоже, как будто…

– И сам вижу, на что это похоже, – огрызнулся Скрипач. – Но, думаю, он здесь не за этим. Пошли.

Заслышав их шаги, Брис повернул голову и выпрямился.

– Добрый вечер, солдаты.

– Командующий Беддикт, – вежливо кивнул ему Скрипач. – У нас в лагере неприятности, сэр. Страшная лихорадка, которую переносят кусачие насекомые. Много народу слегло, наши целители с ног валятся от усталости, но не справляются.

– Мы зовем эту болезнь трясучкой, – сказал Брис. – Где-то в полулиге к северу от вашего лагеря есть имперский колодец. Воду оттуда качают насосом, который приводится в действие жерновами, – одна из Бугговых придумок. Вода пузырится и на вкус довольно резкая, зато от трясучки спасает. Я прикажу организовать поставку в ваш лагерь. Сколько ваших бойцов слегло?

– Две сотни, может, три. И с каждым днем все больше, сэр.

– Тогда начнем с пятисот бочонков. Пускай каждый выпьет – для профилактики, хотя это свойство и не доказано. Я также направлю вам на подмогу наших армейских целителей.

– Благодарю, сэр. На моей памяти обычно чужаки приносили с собой заморскую заразу, которая выкашивала местных. В этот раз все с точностью до наоборот.

Брис кивнул.

– Надо полагать, в основе Малазанской империи лежит тяга к расширению, к покорению дальних земель.

– Лишь чуть более неуемная, чем у вас, летерийцев, сэр.

– Согласен. Мы придерживались принципа медленных поползновений – так говаривал наш старший брат, Халл. Мы растекались, как пятно по ткани, а когда кто-то из аборигенов наконец догадывался, в чем дело, начиналась война. Мы оправдывали свою правоту тем, что просто защищаем своих поселенцев, свои интересы, свою безопасность. – Командующий блекло улыбнулся. – Типичное вранье.

Скрипач оперся на парапет рядом с Брисом, Спрут, помедлив, тоже.

– Вспоминаю нашу высадку на один из островов Бей. Мы не нападали, просто устанавливали контакт. Главный остров к тому времени уже сдался. Местные едва-едва набрали с две сотни воинов, и вот они выстроились на берегу, глядя на флотилию транспортников, скрипящих под весом пяти тысяч закаленных в боях морпехов. Старый Император по возможности старался побеждать без кровопролития. Да и нам – мы тогда стояли у борта, прямо как сейчас, – было их, откровенно говоря, жаль.

– И что случилось? – спросил Спрут.

– Их вождь собрал на берегу кучу безделушек, как бы демонстрируя свое богатство и вместе с тем пытаясь задобрить нас. Смелый поступок, ведь вождь отдавал все, что у него было. Едва ли он ждал от адмирала Нока ответного жеста. Просто хотел, чтобы мы забрали драгоценности и уходили.

Скрипач замолчал и почесал бороду, вспоминая те времена. Ни Брис, ни Спрут не просили его продолжить.

– Но у Нока был приказ, – произнес сержант со вздохом. – Он принимает дар, а нам приказывает отвезти на берег золотой трон для вождя и столько шелков, льна и шерсти, чтобы хватило на каждого островитянина – пусть вождь сам одаривает своих подданных. Никогда не забуду его лицо… – Скрипач вытер глаза. Спрут стыдливо отвел взгляд в сторону, но Брис, не отрываясь, смотрел на сержанта.

– Благородный жест, – заметил он.

– Нам тоже так казалось. А потом местных начала косить болезнь. Наверное, в шерсти жили блохи или еще какая-нибудь зараза. Мы даже не знали, что происходит. Просто ждали у берега, пока вождь примет решение. Да и деревня скрывалась за густой мангровой рощей… А спустя несколько дней дозорный заметил девочку, потерянно ковылявшую по пляжу. Ее кожа, когда-то гладкая, была вся покрыта нарывами… – Скрипач опустил голову. – Нок действовал быстро: собрал всех целителей с Дэнулом и отправил на остров. Где-то две трети удалось спасти. Вождь не выжил. До сих пор я задаюсь вопросом, о чем он думал, умирая. Думал ли в последний миг просветления, очнувшись от лихорадки, что мы намеренно отравили его, воткнули нож в спину? Испустил дух с проклятием на устах? Я бы на его месте точно нас проклял. Хотели мы того или нет – наши намерения не значат ровным счетом ничего. Все это лишь пустые слова – и тогда, и теперь. Прощения нам нет.