Стивен Эриксон - Пыль грез. Том 1 [litres]

– Вы пойдете за нами?

– Если сможем, моя королева. Но мы должны продержаться до закрытия портала. – Он помолчал, потом с привычной для него лаконичностью добавил: – До последнего мига.

Йан Товис чуть не стала рвать на себе волосы.

– Тогда я начну… и… – Она сбилась. – Я поговорю с Пулли и Сквиш, я…

– Сестра, не оправдывай то, что я сделал. Настало время уходить. Иди и делай, что до́лжно.

Боги, что за напыщенный кретин…

Не смей умирать, чтоб тебя. Не смей!

Она не знала, услышал ли Йедан ее всхлипы. Он уже опустил нащечники, да и шлем заглушал любые звуки, кроме самых пронзительных.

Галланова Дорога. Дорога домой. Почему мы все-таки ушли оттуда? Что заставило нас покинуть Галлан и первый берег? Чем настолько замутило воду, что мы больше не могли там жить?

Она вышла на древний кьёккенмединг, который заранее освятила вместе с ведьмами. Вскарабкалась, обдирая кожу, на кучу ракушек. Две старухи уже поджидали ее там.

Их глаза горели то ли от безумия, то ли от ужаса – у них не разберешь.

– Пора? – спросила Пулли.

– Да. Пора.

Йан Товис оглянулась и посмотрела на свой испуганный народ, толпящийся на побережье. За ними стеной пламени полыхал лес. Пепел, дым, огонь. Вот что мы оставляем за спиной. Помните это. Даже с этой кучи она не могла разглядеть брата.

Никто не будет задаваться вопросом, почему мы сбежали из этого мира.

Сумрак развернулась, достала благословенные кинжалы и полоснула себе по рукам. Королевская кровь – дар берегу.

Пулли и Сквиш прокричали Слова Разрыва и вцепились ей в запястья своими узловатыми пальцами, впитывая кровь, как пиявки.

Им грех жаловаться. Кроме них, никого не осталось. Они еще поблагодарят моего брата. Когда увидят, что дает королевская кровь. Когда увидят.

Тьма распахнулась, и в ней возник портал, непроницаемый для воды.

Дорога домой.

Рыдая, Йан Товис, Сумрак, королева шайхов, вырвалась из ведьминской хватки и устремилась вперед – в холодное прошлое.

Где никто не услышит ее горестных криков.

Толпа колебалась дольше, чем рассчитывал Йедан. Когда зажегся портал, раздались сотни выкриков, сначала удивленных, потом требовательных, наконец гневных: бунтовщики увидели, как шайхи и укрывшиеся среди них островитяне ныряют во врата и исчезают. Спасаются от окружающего безумия.

Йедан стоял в одной шеренге со своими солдатами и рассматривал ближайших бунтовщиков.

– Капитан Коротышка, – позвал он, не оборачиваясь.

– Дозорный?

– Не задерживайтесь тут. Мы справимся.

– У нас приказ.

– Говорю вам, мы выстоим.

– Простите, – горячась, произнесла Коротышка, – но у нас нет желания смотреть, как вы тут геройствуете в одиночку.

– И вообще, – добавила Умница, – наши парни не переживут, если бросят вас здесь.

С полдюжины голосов горячо запротестовали, но капитаны только рассмеялись.

Пряча улыбку, Йедан промолчал. Толпа была вот-вот готова кинуться на них; задние ряды вовсю напирали на передние. Так всегда бывает. Все смелые и боевитые, пока прячутся за стеной тел и распоряжаются чужой жизнью, не своей. Йедан видел в людском море главных зачинщиков, запоминал их лица, чтобы проверить их храбрость, когда наконец сойдется с ними один на один.

– Просыпайтесь, солдаты! – закричал он. – Они приближаются!

Чтобы остановить наступающую толпу, первым делом нужно сделать два быстрых шага вперед, навстречу нападающим, убить их, сделать шаг назад и держать позицию. А когда выжившие опять пойдут в наступление, встретить их снова и на этот раз вклиниться в толпу, колоть, рубить, бить щитами, давить железными сапогами тех, кто упал.

Первые ряды отступят, затем накатят с новой силой.

И все повторится.

Солдаты Йедана бились насмерть. Продержавшись двадцать отчаянных ударов сердца, они отступили на шаг, потом еще раз. Вперед стали проталкиваться лучше вооруженные бунтовщики. Первый летериец упал, раненный в бедро. Двое бойцов Коротышки поспешили вытащить его из шеренги, а подскочивший резчик тут же стал затыкать кровоточащую рану комками паутины.

Умница, державшаяся прямо за спиной у Йедана, прокричала:

– Дозорный, больше половины прошли!

Вооруженные противники после натиска либо отступили, либо лежали замертво на земле. Два капитана стражи кошками выскочили собрать оружие павших, пока бунтовщики не сделали это первыми. Женщины затем раздавали собранное своим бойцам, тем самым укрепляя арьергард – по крайней мере, другого объяснения такому рискованному и, честно говоря, раздражающему поведению Йедан подобрать не мог.

Солдаты уставали; они давно не сражались в полном облачении. Йедан запустил их подготовку. Слишком много езды верхом, слишком мало марша. Когда они в последний раз проливали чужую кровь? Наверное, еще во время вторжения эдур.

И вот расплата. Хриплое дыхание, отяжелевшие руки, путающиеся ноги.

– Шаг назад!

Шеренга немного отступила…

– И вперед! Пошли!

Толпа почувствовала свою победу, подумала, что противник вот-вот побежит. Ответный удар застал их врасплох; многие не успели поднять оружие, о защите никто и не думал. Первый ряд был смят, за ним второй и третий. Солдаты Йедана, зная, что этот натиск – последний, дрались, будто озверевшие.

И внезапно многосотенная, дурно организованная толпа рассыпалась. Бросая оружие, люди что есть прыти разбегались по берегу и мелководью, втаптывая друг друга в грязь, гальку и песок. Прорубая себе дорогу, бунтовщики в отчаянии нападали на своих же.

Йедан и его солдаты отступили. Бойцы арьергарда встретили их изумленным молчанием.

– Займитесь ранеными, – рявкнул Йедан, поднимая нащечники, чтобы остудить разгоряченное лицо. Он тяжело дышал.

– Можно уходить, – сказала Коротышка, дернув его за руку со щитом. – Просто шагнем внутрь… куда-то. Вам, Дозорный, надо возглавить армию шайхов. По-любому.

– У шайхов нет армии…

– Надо бы завести, и поскорее.

– К тому же я преступник… Я перебил…

– Мы знаем, что ты сделал. Ты Странником траченный записной псих, Йедан Дерриг. Лучшего командующего для армии не найти.

– Уж мы договоримся, – сказала Умница и улыбнулась. – Положись на нас, дорогуша.

Йедан огляделся. Один ранен. Все живы. По крайней мере, все те, кто нужно. Из груды трупов доносились предсмертные вскрики. Не обращая на них внимания, Дозорный убрал меч в ножны.

Он шагнул в гаснущий портал последним. И ни разу не оглянулся.

Избавление от ненужных слов приносило огромную радость. Дни сменялись днями, палящее солнце ползло по пустому небосклону, ночью восходила подернутая дымкой луна, а в небе светились изумрудные царапины. Время шло своим чередом, ничего с этим не поделаешь, но смысл его Бадаль давно утратила. Дни и ночи напоминали кувыркающееся перекати-поле, без начала и конца. Или собаку, гоняющуюся за своим хвостом. Они катились друг за другом, но ничего не менялось – все те же недвижные фигурки, валяющиеся на равнине. Даже костогрызы оставили их в покое.