Стивен Эриксон - Пыль грез. Том 1 [litres]

А потому всегда будет насилие, конфликты, недальновидная глупость, разгильдяйство и озлобленность. История сплошь состоит из того, к чему это все в конечном счете привело.

И все же. И все же. Внутри дракона – город, который выжил, даже когда на его улицах стихли последние отголоски жизни. Самое его существование есть торжество.

Таксилиец верил – точнее, очень хотел верить, что обнаружит здесь вечную истину. Встретится лицом к лицу с моральными устоями. И сцена жертвоприношения к’чейн че’маллей в первом зале, о которой так причитала Асана, вдруг обрела смысл. Машинный разум пришел к единственно возможному выводу – и свершил единственно возможное правосудие.

Если пробудить машину еще раз, в мир наконец вернется совершенство.

Таксилиец, конечно же, не ощущал, какой ужас испытывает призрак от подобных мыслей. Справедливость, лишенная сострадания, не знала морали – она убивала без угрызений совести.

Пусть решает природа, силы которой неподвластны даже богам. Если тебе нужна вера, Таксилиец, так верь в это. Природа нетороплива, но она всегда приходит к равновесию – и никто не в состоянии остановить этот процесс, ибо он есть часть самого́ времени.

И призрак вдруг осознал, что вопрос времени крайне его заботит.

Они вышли в просторные палаты, уставленные чанами, в которых росли грибы и неизвестные растения, не нуждавшиеся в свете. Тут и там они натыкались на гнезда чешуйчатых крыс – ортенов, – которые с верещанием разбегались от резкого света.

Ярусы спальных помещений, сборочные цеха, храмы. Рабочие места и низкие пространства непонятного назначения. В них – стопки полностью идентичных металлических листов, что свидетельствует о чудовищной точности. Арсеналы с расставленным вдоль стен загадочным оружием. Продовольственные склады, ле́дники с развешанным на крюках разделанным и замороженным мясом. Ниши, где разложены рулоны ткани, кожа и чешуйчатые шкуры. Помещения, полностью уставленные стеллажами с выдолбленными тыквами.

Перед ними и вправду был целый город.

Однако Таксилиец, словно одержимый, продолжал вести всех наверх.

Вспыхнул бунт. Вооруженные островитяне бушевали по всему побережью, а толпы мародеров устремились в леса, грабя и истязая самых бедных беженцев во временных лагерях. Повсюду убивали и насиловали, а воздух вспыхивал алым от пожаров. На исходе ночи огонь перекинулся на лес, и еще многие сотни либо сгорели заживо, либо задохнулись в дыму.

Йан Товис вывела всех шайхов на каменистый берег, и на такую толпу убийцы кидаться не решались.

Бывшие заключенные Второго Девичьего форта не обрадовались слухам – правдивым, к сожалению, – будто королева Сумрак готовится вести их в неизведанный мир, в царство тьмы, дорогой без конца. И если она вдруг собьется с пути, то все они навеки останутся в пустыне, которая никогда не знала ни света, ни благословенного тепла солнца.

Среди шайхов укрылись и несколько тысяч мирных жителей острова. Остальные умирали и убивали друг друга среди серого дыма и бушующего пламени. Йан Товис смотрела на разоренный склон с жутковатыми обгорелыми деревьями и разрушенными хижинами; ее лицо покрывал слой сажи и пота, глаза слезились от дыма. Королева пыталась набраться смелости, найти в себе силы командовать. Она ощущала полное изнеможение как в костях, так и в душе. Жаркий воздух волнами накатывал на нее, осыпая золой. Отовсюду, прорываясь сквозь недовольный ропот разрозненных голосов, доносились отдаленные вопли.

Сзади кто-то проталкивался сквозь толпу, выкрикивая ругательства и угрозы. Через мгновение рядом с Йан Товис вынырнула Сквиш.

– Сюда несесся почти тыща, королева. Когда они наберусся смелосси, то врубятся в нас, а между ними и нами ссего лишь горсска бывших охранников. Сделайте что-нибудь, и поскорее… ваше величие.

Сумрак слышала, что с побережья вновь доносятся звуки сражения. Она нахмурилась. Эти звуки…

– Ты слышишь? – спросила Йан Товис у сжавшейся подле нее ведьмы.

– Шта?

– Организованное наступление, Сквиш.

Она оттолкнула каргу и устремилась навстречу звенящему металлу, выкрикам и приказам, воплям умирающих мародеров. Даже в неровном мерцании лесного пожара она видела, как бунтовщики отступают, а сквозь них прокладывает путь клин летерийских солдат.

Сумрак замерла. Йедан Дерриг со своим отрядом. Мой брат… проклятье!

Бывшие тюремные охранники нервно переминались на месте, глядя, как боевой клин разрезает толпу мародеров. Они не знали, ждет ли их та же участь. Если да, плохо вооруженных островитян порубят на кусочки. Сумрак прибавила шагу, готовая встать между нападающими и защищающимися.

Йедан прокричал приказ, и три десятка солдат в идеальном порядке перестроились из клина в линию, выставив щиты и копья навстречу накатывающей волне мародеров.

Угрозы с этого направления можно было не опасаться. Количество не играло роли; горстка дисциплинированных солдат могла одолеть полчище головорезов. Такова была военная летерийская доктрина, рожденная в бесчисленных пограничных стычках с дикими племенами. Йан Товис, как и ее брат, прекрасно об этом знали.

Она протолкнулась через островных охранников. Те смотрели на нее с нескрываемым облегчением, ведь их только что спасли от верной смерти.

Йедан, весь черный от сажи и крови, видимо, заметил сестру первым. Он шагнул к ней навстречу, поднимая нащечники. Под черной бородой все мышцы были напряжены.

– Моя королева, – произнес он. – Рассвет близок, время Дозора почти закончено. Ты упустишь темноту. – Помолчав, он продолжил: – Боюсь, мы не переживем еще один день этой бойни.

– Конечно, не переживем, безмозглый ты кретин!

– Так открой Галланову Дорогу, моя королева. Пора. – Он указал рукой в сторону моря. – Когда они увидят портал, то рванут к нему, спасаясь от пламени. Спасаясь от королевской кары. За тобой будут гнаться две тысячи преступников.

– И что нам с ними делать?

Но Йан Товис уже знала, что он ответит. Знала и хотела кричать.

– Королева, мои солдаты будут охранять портал.

– Вас всех перебьют!

Йедан ничего не ответил, лишь под бородой ритмично двигались желваки.

– Будь ты проклят! Будь ты проклят!

– Открывай дорогу, моя королева.

Йан Товис подозвала к себе двух капитанов из бывшей тюремной охраны.

– Умница, Коротышка, помогите солдатам Йедана Деррига. Держитесь, сколько сможете, но не задерживайтесь. Я хочу, чтобы вы со своими людьми успели пройти во врата. Вам ясно?

– Слушаем и повинуемся, королева, – ответила Коротышка.

Йан Товис в очередной раз поразилась, почему этих двух женщин выбрали капитанами. Они никогда не служили в армии – это всякому было ясно. Закоренелые преступницы. Но командовать умеют. Покачав головой, Йан Товис снова посмотрела на брата.