Юрий Силоч - Постмортем

А вот дворец, контрастируя с остальным городом, сиял.

Чем ближе к нему, тем больше попадалось пьяных, а музыка была слышна ещё задолго до того, как магистр шагнул за ворота резиденции королевы.

В саду звенели бокалы и смех. Пьяненькие придворные дамы увлекали не менее пьяненьких гвардейцев в зеленый лабиринт. Повсюду лежали и стояли бочки и бутылки — королевский винный погреб был вскрыт и разграблен. Возле фонтана довольная розовая свинья копалась пятачком в горке апельсинов.

В самом дворце нельзя было и шагу ступить, чтобы не натолкнуться на пьяные пары (тройки, четвёрки и так далее).

Музыка оглушала. Вместо обычных для двора неторопливых мелодий звучали разудалые танцевальные, очень похожие на народные, но чем-то неуловимо от них отличавшиеся.

Два упитых до свинского состояния гвардейца обнаружили рояль — первый, взобравшись на инструмент, спустил штаны, присел и пытался удержаться на сколькой крышке, но постоянно поскальзывался, вызывая у второго уже не смех, а какие-то конвульсии.

В Малом зале Жози не оказалось — там нашёлся один лишь печальный чиновник, седой и скрюченный, который поджигал и выбрасывал из окна пачки документов.

По пути к покоям королевы Тальфа несколько раз чуть не утянули в оргию — отказывать девушкам магистр не умел, поэтому краснел, смущался и учился этому нелёгкому делу на ходу.

Стражи у покоев не оказалось — два ружья были прислонены к дверному косяку, а самих гвардейцев не было и следа. Впрочем, они быстро нашлись — когда юноша распахнул дверь, то увидел на огромной кровати, окружённой невероятным количеством винных бутылок, голую Жози и у неё в ногах солдат, чья форма валялась рядом с постелью измятая и растерзанная.

От увиденного Тальф онемел и забыл зачем пришёл.

Королева первой нарушила молчание:

— Ничего правильно сделать не могут, кр-ретины… — она пнула по небритой роже одного из гвардейцев. Тот не отреагировал. — Эй! Подъём! Эх… И этих тоже… — она на мгновение закрыла рот ладонью и зажмурилась. — Ох. В тюрьму. Все у меня узнают. Все у меня наплачутся. Слезами изойдут. Слезами…

Сам собой напрашивался вопрос «Что происходит?» — однако ответ был слишком очевиден.

Тальфу многое хотелось сказать — и о воплощении Темнейшего, и о защите королевства, и о собственных растоптанных чувствах. Все эти слова рвались наружу, толкались и мешали друг другу, отчего в горле образовался гигантский ком из слов, который причинял гортани боль.

— Я тебе не враг, — стало единственным, что смог выдавить Тальф.

— Ой, да пошёл ты… — отмахнулась Жози. — Стража! Стража!.. Никого нет, все разбежались. Предатели. Кругом одни предатели. И ты! — в юношу полетела бутылка, от которой даже не потребовалось уворачиваться. — Убить меня пришёл? Так давай! — покачиваясь и кряхтя, обнажённая девушка поднялась на ноги, выпрямилась и развела руки в стороны. — Давай! Бей!..

— Не буду я тебя бить, — поморщился Тальф, понимая, что ничего полезного от королевы он не услышит. — Я пришёл сказать, что не всё ещё потеряно. Мы можем помочь. Я, — подчеркнул он, — могу помочь. Только прошу, не слушай Кассиана.

— А я и не слушаю. Тоже мне — Кассиан, — фыркнула девушка. — Р-раз — и нет Кассиана. И он знает об этом, сукин кот. Потому и сделает всё, что я скажу. И вызовет сюда своего этого… Воплощение.

— Не нужно этого делать, прошу, — Тальф вложил в эти слова все чувства и всю душу, но ещё не закончив фразу, понял, что его не услышали.

— Коне-ечно. Опять палки в колёса ставишь?

— Я пытаюсь спасти тебя! — воскликнул юноша, чувствуя, что теряет контроль. — Это не поможет, Жози. Я видел, чем это обернётся. Это смерть, Жози, это верная смерть для всех!

— Да знаю я, — набычилась Жози. — Тоже мне, открытие… Знаю я, что это не спасение. Это месть, — произнесла она глухо. — Всё кончено, дурак. Война проиграна, королевства больше нет. Смерть?.. Ну, может, и смерть. Я в мире без Гримхейма жить точно не хочу. И они, — она ткнула пальцем куда-то в сторону юга, — тоже не будут. Погибать — так всем вместе, вот как я считаю! Эх… Всё, всё, что отец оставил, всё погибло. Из-за таких вот как ты!.. Эй, вы! — мимо шли два мёртвых гвардейца, очевидно, безразличные к оргии. — Подойдите сюда! Вышвырните его!..

— Руки, — глухо рыкнул Тальф, когда солдаты потянулись к нему. — Я сам дойду.

У входа в покои королевы пришлось подождать — один из гвардейцев о чём-то пошептался с Жози и кивнул.

— Её величество сказала, что мы можем отвезти тебя куда скажешь, лишь бы подальше отсюда.

Магистр подумал пару мгновений:

— Давайте в Мрачный замок.

«Ничего, это ещё не конец, — думал он, когда трясся в экипаже между двумя гвардейцами. — Жози не получилось переубедить — надо искать Кассиана. Но сперва — помочь защитить город».

— Эй, — буркнул юноша. — Вы помните, что мы едем в Мрачный замок?

— Помним-помним.

— Тогда почему мы едем не в ту сторону? — буркнул юноша, и в следующую секунду понял, почему.

В темноте кареты несколько раз сверкнуло быстрое лезвие.

Невыносимая боль несколько раз уколола его в грудь, но мгновение спустя ушла, уступая место холодному небытию.

Тальф умер.

Собственную гибель Тальф воспринял со смесью досады и любопытства. Как некромант, он всегда был со смертью накоротке — видел её творения, соперничал с ней, и это убивало всякое сакральное к ней отношение. Ему всегда было интересно узнать, каково это — оказаться на той стороне, и теперь он наконец получил такую возможность.

От тех, кто переживал смерть, он слышал, что должен появиться длинный коридор, в конце которого горит манящий свет.

У Тальфа свет тоже был, но его природа оказалась прозаичной — угасающее сознание будто отдалялось от его глаз, как ночной прохожий от окна, и на фоне вечного небытия темнота внутри кареты казалась ярче любого дня.

Затем сознание угасло окончательно, боль ушла и наступило очень странное состояние. Не сон, не забытье, а нечто иное, хоть и похожее. Тальф почувствовал себя невообразимо огромным, как гора или океан, а затем заметил точку. Бесконечно чёрную, бесконечно холодную, бесконечно малую — и в то же самое время бесконечно огромную. Эта точка не была частью небытия, наоборот — и небытие, и бытие, всё живое и всё мёртвое было частью этой точки, случайно оказавшейся за её пределами.

Когда-то давно у Тальфа треснула колба с ядовитым газом и юноша чуть не отравился. Он еле заметил трещину: та была совсем крошечной, но газ, пусть и разреженный, но всё равно смертоносный, медленно утекал наружу, окутывая колбу невидимым облачком.

Вот и вся известная вселенная была этим самым облаком, разреженным, появившимся по ошибке и оторвавшимся от истока.