Юрий Силоч - Постмортем

— Тоже нет. Оттуда плесенью несёт — просто жуть. Как вы сами этого не чуете?.. Гадость. А вот оттуда… — крыс подошёл поближе к последнему ходу. — Да, мы точно пришли оттуда.

Атис возликовал:

— Я же говорил!.. К тому же я, кажется, вспомнил, где мы свернули не туда! Сейчас точно найдём дорогу!

Несмотря на уверенность старика, он ещё несколько раз заводил Тальфа и Кассиана в тупик. Клаус уселся на плече молодого человека и постоянно принюхивался на случай, если снова придётся искать обратную дорогу.

Пустые штольни и брошенные выработки чередовались с небольшими естественными пещерами, в одной из которых Тальф чуть не провалился в трещину, откуда доносилось журчание воды. То и дело попадались ржавые кирки, тачки и прочий инструмент. Встречались и обвалы, но небольшие — их получалось миновать без проблем, не считая грязь на одежде. Это не особо волновало Тальфа, но Кассиан, проползая по очередной куче камней и засохшей глины, вполголоса отпускал выражения, с помощью которых можно было бы заслужить кое-какой авторитет в криминальных кабаках.

В тусклом свете появились угловатые очертания вагонетки, мимо которой пришлось протискиваться, вплотную прижавшись к стене.

После этого Кассиан снова принялся отряхиваться и горестно вздыхать, как обычно вздыхают люди, пришедшие взять денег в долг, а Тальф обошёл его и застыл, увидев, как в темноте впереди загораются целые созвездия зелёных огоньков.

— Это… — он сделал шаг назад.

Атис отвлёкся от наблюдений за страдающим Кассианом и взглянул в ту же сторону, что и молодой человек:

— А, не обращайте внимания. Это мертвяки-рабочие, безобидные. Они тут уже лет двести лежат, ещё с тех пор, как тут камень добывали. Износились-то все, вот их тут и оставили — кому они после каменоломен-то нужны?.. Пойдёмте, господин ректор, время не ждёт, а мантию-то всё равно уже не спасти.

Тальф очень тщательно выбирал, куда поставить ногу, но всё равно ступал по ломким старым костям, которые весело хрустели под подошвами сапог. Некроманту было жутковато и очень не хотелось смотреть под ноги, но вовсе не из-за того, что он топтался по чужим останкам — чай не впервой — а из-за бесчисленного множества зелёных огоньков: тусклых, еле тлеющих. Когда Атис и остальные подходили ближе, они медленно, будто нехотя, загорались в черепах, обтянутых высохшей кожей с клочками волос. Загорались и внимательно следили за нежданными гостями, провожали их взглядами и — Тальф чувствовал это всей кожей — ещё долго смотрели вслед.

Хозяин таверны: толстый, гладкий и розовощёкий, похожий на поросёнка с праздничной открытки, спустился в подвал, держа зажжённую свечку высоко над головой. Привычно пригнулся, чтобы не стукнуться лысой башкой о низкую притолоку, обошёл стоящий в проходе ящик («Говорил же Марте его убрать, как об стенку горох, уже третий день ходим и спотыкаемся!»), увернулся от висящего под потолком гигантского свиного окорока и, выпрямившись, замер.

На него смотрели три человека, покрытые грязью от подошв сапог до скрытых капюшонами макушек.

Пара мгновений молчания, в течение которых три пары глаз очень внимательно следили за пухлой ладонью, которая потянулась куда-то в темноту, попыталась что-то нащупать — и всё-таки нащупала черенок лопаты.

— Уважаемый, мы… — заговорил Кассиан, но хозяин таверны не дал договорить.

— Да откуда ж вы только лезете!? — проревел трактирщик, хватаясь за лопату так, что не оставалось никаких сомнений — пользоваться ей он умеет. Спина Тальфа заныла в предвкушении побоев.

— Мы можем всё объяснить! — колдун отступил на пару шагов, Атис и молодой человек сделали то же самое, прячась за его спину.

— Не надо мне ничего объяснять! Третий раз! Третий раз за месяц! Проклятые бродяги!

— Мы не бродяги! — в голосе Кассиана послышалась паника. — Я ректор Университета, а это, — он указал на перепуганного Тальфа, — магистр Ковена.

— А я — королева!.. — взмах. Лезвие просвистело рядом с носом ректора и запуталось в связке лука.

— Бежим! — тоненько заверещал Кассиан и троица колдунов, толкаясь и мешая друг другу, рванулась к выходу, спотыкаясь, ударяясь и цепляясь за всё, что только можно.

— Убью! — орал позади них толстяк, и лично у Тальфа не было никаких сомнений в том, что это не художественное преувеличение.

Протопав через пустой тёмный зал с низким потолком и нестерпимым ароматом прокисшего пива, колдуны вывалились на улицу, под холодный дождь. Остановиться никто и не подумал — все догадывались, что трактирщик с лопатой не остановится на пороге заведения. Тальф сразу же узнал место — на удивление недалеко от Мрачного замка — и поэтому бежал первым, показывая дорогу. Бежал по грязи и лужам, разбрызгивая во все стороны жёлтую воду и заставляя случайных прохожих вполголоса ругаться и отряхивать длинные чёрные плащи.

— Это унизительно! — пропыхтел сквозь тяжёлое дыхание Кассиан, когда они наконец-то остановились и перевели дух.

— Да ладно вам, ваша милость, — удивительно, но Атис выглядел так, будто никакого забега не было. — Его ж тоже можно понять.

— Понять-понять… — раздражённо повторил ректор и принялся в который раз отряхивать мантию, которая стала рыжей. Верней, это Кассиан думал, что отряхивает мантию, но на самом деле он лишь размазывал грязь по дорогому бархату.

— Идёмте за мной, — позвал молодой человек, оглядывая пустые тёмные окна вторых и третьих этажей. — Я знаю это место, за углом срежем и скоро уже будем во дворце.

Хозяин таверны вернулся в подвал, не переставая возмущённо размахивать руками и громко ругаться. Все его речи сводились к тому, как надоели ему проклятые бродяги, которые каждый раз умудряются находить новую лазейку, есть и пить за его счёт, в то время как он горбатится, зарабатывая тяжким трудом каждый грош. Очень сильно горбатится — ноги вечно отекшие, спина болит, а Марта, между прочим, никак не может даже убрать с прохода ящик, о который он постоянно запинается.

Порядок же должен быть во всём! Поэтому сейчас он пойдёт и поставит на своё место лопату, которой с удовольствием огрел бы по хребтам тех троих негодяев, которые наверняка успели как следует отобедать. Крон на десять, а то и все пятнадцать. Одни убытки!..

Лопата заняла положенное ей место: между двумя бочками, поверх которых лежал истощавший мешок муки и висела связка божественно пахнущих копчёных колбас. Хозяин же зажёг лампу и принялся обшаривать подвал, пытаясь понять, как на этот раз бродяги сумели к нему пролезть. Искать долго не пришлось — откуда-то сильно тянуло сырым и неприятным сквозняком и толстяк, продолжая охать, дошёл до угла, где стоял отодвинутый от стены ящик, за которым зияла огромная дыра.