Юрий Силоч - Постмортем

— Не нравится мне это, — в четырнадцатый раз за последние два часа произнёс командир отряда — сержант, похожий комплекцией на платяной шкаф модницы — несоразмерно широкий и раздутый, будто вынужденный сдерживать напор рвущихся наружу платьев. — Не нравится — и всё тут! — пятнадцатый раз.

Впрочем, мысль о походе в район некромантов не вызывала энтузиазма ни у кого: ни у офицеров, которые благоразумно держались за спинами подчинённых, ни, тем более, у солдат, с подозрением глядевших на безлюдную узкую и грязную улочку, над которой почти смыкались крыши домов. На уровне вторых-третьих этажей и крыш было переброшено множество досок, мостиков и лестниц, по которым запросто мог пройти человек, а из тёмных и выглядящих нежилыми мансардных окон на голову запросто могло что-то свалиться — и хорошо, если это будет содержимое чьего-нибудь ночного горшка, а не камень или бочонок пороха с дымящимся фитилём.

Обезлюдевшая Яма казалась затаившимся живым существом, которое неумело притворяется частью города и выжидает, когда добыча сама шагнёт в пасть.

Порыв холодного ветра принёс с собой крупные тяжёлые капли нового дождя и перезвон часов на далёкой Старокоролевской башне, от которой был виден лишь острый, как игла, тёмный силуэт. Солдаты ёжились, морщились и жмурились, вполголоса проклиная погоду, а офицеры наконец-то отдали команду:

— Шаго-ом!.. Арш!

Сотня левых ног в тяжёлых сапогах шагнула вперёд по мокрой мостовой и громогласный «Плюх!» на мгновение перебил шелест дождя, барабанившего по черепице и мокрому дереву. Воинство двинулось вперёд и ступило на территорию колдунов, настороженно косясь по сторонам и крепко сжимая в замёрзших ладонях ружья с примкнутыми штыками. И у абсолютно каждого из бравых гвардейцев в голове зудела одна и та же тревожная мысль: «А не отсырел ли порох?..»

Утешала лишь мысль, что ещё несколько сотен гвардейцев в это же самое время вступают на территорию притихшей Ямы с разных направлений.

Левой.

Левой.

Раз-два-три.

Ни звука, ни движения. За поворотом улица резко сужалась: между стенами домов могли едва-едва протиснуться два человека, не злоупотребляющие сладким и жареным. Ряды смешались, и колонна быстро превратилась в плотно сбитую толпу, состоящую из людей, остро чувствующих собственную уязвимость и стремящихся поскорее просочиться в место попросторней. Офицеры и сержанты носились вокруг них, как овчарки вокруг овечьего стада и костерили солдат так, что было слышно, должно быть, и в Мрачном замке. Отдаваемые команды противоречили друг другу и лишь усиливали общую сумятицу.

— Стоять!

— Вперёд! Вперёд, олухи! Не останавливаться!

— В колонну по два станови-ись! Левое плечо вперёд!

— По одному, бегом!

— Идиоты!

— Болваны!

— Всем заткнуться!..

Командиры задирали головы, надеясь обнаружить (а верней, надеясь не обнаружить) свидетелей их позора, но тех будто и не существовало — из-за стёкол на солдат равнодушно взирала темнота.

Кое-как просочившись дальше, на небольшой пятачок земли, с которого, недовольно повизгивая, сбежала толстая пятнистая свинья, рассерженные гвардейцы сбились в кучу и остановились в ожидании приказов. С площади, где они оказались, было два пути — и оба напоминали не улицы или переулки, а, скорей, извилистые тропинки. Причём нельзя было увидеть, куда те ведут, потому как дорожки быстро ныряли за угол, теряясь в лабиринте чёрных развалюх.

— Тьма бы их всех побрала! — капитан, немного отекший после вчерашних возлияний за карточным столом, чесал в затылке, глядя на мокрую карту. На красной ткани его мундира ярко сияли пуговицы, золотые шнуры, эполеты и ордена. — Эй! Сержант! — он увидел знакомую красную физиономию совсем рядом. — Шульц! Ко мне!

— Да, ваше благородие! — служака локтями, кулаками и грозным выражением на бульдожьей морде в два счёта проложил себе дорогу к командиру.

— Смотри! — тот показал ему карту. — Мы ведь отсюда заходили, так?

— Точно так, ваше благородие! — быстро закивал сержант. — Вот улица Кожевников, где мы и стояли.

— Тогда где Кривоколенный переулок? Мы должны сейчас стоять прямо на нём!

— Не могу знать! — сержант одновременно вытянулся во фрунт и выпучил глаза, изображая усердие. — Виноват!

Ближайшие солдаты, разумеется, слышали этот разговор и хмурились.

— Начинается веселье… — капитан снова взглянул на карту. Картина на бумаге никак не сходилась с реальностью. Можно было бы сориентироваться по длинному зданию, подписанному, как «Конюшни мастера Меркендорфа», но ничего даже отдалённо похожего на конюшни в поле зрения капитана не попадало.

— Ай, да ну их… — командир гвардейцев сложил бесполезный лист бумаги и сунул его во внутренний карман. Офицер мог быть глуп как чугунное ядро, но нерешителен перед подчинёнными — никогда. — Командиры взводов — ко мне!.. — спустя несколько секунд перед ним выросли молодые хрустящие лейтенанты, с большинством из которых он вчера играл в вист. — Слушай мою команду! Устранить бар-рдак! — прорычал он. — Не гвардия, а стадо идиотов! Разбиться повзводно! По моей команде идём в левый переулок! Первым пойдёт… — взгляд нашёл юного наглеца с острым кадыком и золотистыми кудрями, выбивающимися из-под кивера. — Взвод Этельена. И ради Темнейшего, постарайтесь держать хотя бы жалкое подобие строя! Выполнять!

«Будешь знать, как выигрывать у командира, — со злорадством подумал капитан, когда офицеры разбежались и принялись собирать своих людей в кучу. — Восемьдесят крон! Чуть без штанов не оставил, щенок».

До ушей капитана на секунду донеслись странные звуки, которые он сначала принял за отдалённые хлопки выстрелов, но затем понял, что это дождь застучал сильнее по жестяному карнизу.

Этельен при помощи сержантов быстро навёл порядок и принялся выводить людей с площади. У остальных дела тоже продвигались неплохо — люди группировались и рота снова стала похожа на роту, а не на «стадо идиотов». Гвардейцы успокоились, получив чёткие приказы, а значит перед ними больше не маячила тревожащая неопределённость. Выполняй команды — и дело в шляпе, а думает пусть тот, у кого эполеты красивей.

«Ничего-ничего, — с удовлетворением подумал капитан. — Главное дойти до замка — а там…»

В следующую секунду его голова вместе с кивером, пошитым в лучшем военном ателье Гримхейма, превратилась в пылающий шар.

Жутко завопив, капитан схватился за голову, пытаясь сбить огонь, но ничего не добился, если не считать обожжённых ладоней. В следующую секунду несколько рук подхватили его и опрокинули на землю, хорошенько макнув головой в ближайшую грязную лужу.

Солдаты загудели, раздалось несколько выстрелов — и следом за ними очередной жуткий вопль.