Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 3 [СИ]

Плоть. Мерзкая человеческая плоть. Воняющая, стареющая, болеющая, разлагающаяся. Она постоянно покрывается сыпью. Прыщами. Нечистотами.

Какая мерзость. Какая омерзительно мерзкая мерзость.

Яркен всю жизнь работал с плотью, но испытывал к ней непреодолимое отвращение. Ладно еще мертвая, высохшая и задубевшая, но живая… живых людей он старался держать на расстоянии.

Все эти хлюпающие в их телах жидкости, вся эта слизь, кровь, желчь… оно так и норовит выплеснуться наружу. Живые чихают, плюются, мочатся, кровоточат… женщины делают это особенно часто, поэтому особенно отвратительны.

Когда Яркен вспоминал, что все это содержится и внутри него самого, его подташнивало. Но он тут же вспоминал, как омерзительна рвота, и усилием воли сдерживался.

А еще ему нужно есть, спать, мыться, справлять малые и большие нужды… перед сном это как раз предстояло сделать, и Яркена передернуло. С каждым годом он все сильнее ненавидел свое тело.

Раньше это чувство было не таким сильным. Яркену всегда были неприятны чужие прикосновения, но не более того. Однако по мере того, как он все глубже узнавал тайны бренной плоти, по мере того, как постигал тайны некромантии, брезгливость все обострялась.

К счастью, Экзеквариум — не Монстрамин. Яркену незачем совать внутрь тел руки. А с еще живыми он вообще отказывался работать, хотя запросы и поступали.

Ложился спать он опечаленным. Казалось бы, добился в жизни всего. У него очень много денег, большой регулярный доход, интересная работа. Он изменил жизнь этого государства, весь Теймурок заглядывает ему в рот. В волшебном сообществе его достижения тоже признаны — у него премия Бриара второй степени. Следующая первая степень точно достанется ему… жаль только, ждать еще семьдесят лет.

И все бы вроде хорошо — но радости почему-то нет. Яркен забывался в труде и творчестве, но когда оставался наедине со своими мыслями, то начинал тосковать, а иногда и впадал в панику.

Вероятно, все дело в несовершенстве его живого мозга. Все эти жидкости, телесные субстанции… даже великому волшебнику трудно их контролировать. Они управляют Яркеном, а не он ими.

— Как мне быть? — задал он вопрос в темноту. — Что сделать, чтобы стать счастливым?

Темнота с минуту молчала. Яркен жил в просторном особняке, примыкающем к его мертвецкой фабрике. Он понимал, что соседям будет рядом с ним некомфортно, поэтому с самого начала разместился за городской чертой. Достаточно близко, так как приходилось принимать клиентов и самому иногда посещать столицу, но все-таки на расстоянии.

И кроме него в этом особняке не было ни единой живой души. Убирались зомби, стряпали зомби, таскали воду зомби. В саду стоял гостевой домик, но он обычно пустовал.

У Яркена было мало друзей.

— Чтобы разогнать тоску, люди укрепляют социальные связи, — наконец раздался приглушенный голос. — Я советую тебе жениться и завести детей.

Яркен вздохнул. Чего еще ждать от Мыслителя, кроме банальностей? А ведь при жизни считался великим мудрецом… семью великими мудрецами. Яркен скупал все тела, какие мог, и среди них иногда попадались ученые, философы и даже другие волшебники. Мозги особенно выдающихся он извлекал из черепов и присоединял к Мыслителю — трупомонстру-советчику. Мыслитель не мог двигаться, зато мог подсчитать, сколько песчинок нужно, чтобы заполнить вселенную.

Увы, в житейских делах он разбирался не в пример хуже.

— Я не могу жениться и завести детей, — устало сказал Яркен. — Мне неприятно даже прикасаться к другим людям.

— Тогда снова позови в гости своего брата. Тебе нравится с ним общаться.

Яркен снова вздохнул. Да, Дидакул — один из немногих людей, чья компания Яркену не неприятна. В детстве они вообще были не разлей вода. Именно ради Дидакула он построил в саду гостевой домик.

Увы, в отличие от старшего брата, Дидакул не владел волшебством. Он был конезаводчиком. Процветающим конезаводчиком, даже богатым. Он многому научил Яркена, когда тот решил поставить производство зомби на поток. Яркен же делился с ним вином алхимиков, на которое граждане Мистерии имеют преимущественное право покупки. Благодаря этому Дидакул дожил аж до ста шестидесяти лет.

Но в конце концов умер. Умер, перед смертью попросив брата не поднимать его труп. И хотя Яркена это немного обидело, он уважил просьбу Дидакула.

— Мой брат умер в прошлом году, — сказал он Мыслителю. — Ты это знаешь.

Мыслитель снова надолго замолчал. Его сросшиеся мертвые мозги обменивались фрагментами памяти. Когда умер Дидакул, Мыслитель состоял не из семи, а только из шести частей — видимо, новый мозг что-то нарушил, когда подсоединялся.

— Да, твой брат умер в прошлом году, — наконец согласился Мыслитель. — Я имею эту информацию. Но у него остались два сына и дочь.

— Не уверен, что они живы. А если даже и так — я их почти не знаю.

— Заведи домашних животных. Собак, кошек или лошадей.

— Они неприятно пахнут, портят вещи и испражняются где попало.

— Тогда усынови ребенка. Возьми в свой дом какого-нибудь сироту. Или даже нескольких сирот.

— Они неприятно пахнут, портят вещи и испражняются где попало.

Мыслитель вновь замолчал. Несколько минут семь его мозгов обрабатывали задачу, а потом раздался бесплотный голос:

— Счастье — эфемерная, не поддающаяся логическому анализу субстанция. Животному для счастья достаточно тепла, сытости, безопасности и простых физических упражнений. Разумному существу нужно больше, но примитивный интеллект также удовольствуется удовлетворением примитивных потребностей. Чем сложнее разум, тем сложнее подобрать то, что заполнит пустоты в его душе и не вызовет дискомфорта. Ты — один из величайших волшебников в мире. Твой разум очень сложен, к тому же отягощен специфическими тревожными расстройствами. По мере того, как ты накапливаешь житейский опыт, все меньше остается того, что могло бы утешить твою мятущуюся душу. Любое ощущение счастья по той или иной причине будет временным и преходящим, а при каждом следующем повторе тех же условий эффект будет все более слабнуть.

Яркен с интересом слушал эту тираду. В составе Мыслителя были видный богослов, придворный врач, учитель логики, озирский натурфилософ, ученый-онтолог, астроном и магистр теоретической магии. Соединенные в трупомонстра, они стали хотя и слегка ненормальным, но очень умным существом.

— Отсюда следует единственный разумный вывод, — закончил Мыслитель. — Пока ты жив, ты не будешь удовлетворен.

Яркен задумался. В чем-то Мыслитель прав, конечно, хотя его логика и искажена его сущностью. Но умирать Яркен точно не собирался. Напротив, он планировал жить как можно дольше, а в идеале — вечно.