Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 3 [СИ]

Бесящиеся с жиру выродки.

Странно. Раньше Парька не думал об этом такими словами. Он воспринимал вампиров как высших существ, а их войны — как благородные клановые конфликты. Что же, и правда граф слегка промывал ему мозги? Или он просто такой лицемер, что крутанулся в противоположную сторону, как только его перестало манить бессмертие?

Нет, всяко граф. Сволочь. Старая мертвая сволочь. Парька с удовольствием убил бы его снова, будь такая возможность.

Он положил мясо в кормушку и заиграл на флейте, созывая упырей. Те знали эту мелодию и сразу полезли изо всех щелей. Ползли на четвереньках, как собаки, спускались по стенам, спрыгивали с деревьев. У них повсюду укрытия — солнечный свет им тоже не нравится. Один упыренок вообще полз по потолку.

На этого Парька посмотрел с каким-то новым чувством. Это же было дитя. Ребенок лет семи-восьми. А сейчас это полуразложившийся труп с остатками светлых волос.

Вампиры всегда выбирают самых хорошеньких и симпатичных.

Упыри жрали с жадностью, как обычно. Рвали плоть, дрались друг с другом за самые лакомые куски. Оттолкнутый взрослыми, упыренок каким-то образом ухватил кишку и стал раскручивать, тянуть на себя.

Парька стоял в дверях, готовый тут же их захлопнуть, задвинуть засов. Прежде он никогда не боялся упырей — но прежде граф был жив. Он ограничивал этих вечно голодных бестий. Не позволял нападать на прислужника.

Но теперь… ему кажется, или они поглядывают на него как-то иначе? Мертвые глаза упырей ничего не выражали, но вести себя они стали чуточку по-другому.

Они же не скалятся, не рычат. Если упырь хочет тебя сожрать, он просто молча набрасывается. Так же, как хищные звери.

Пока что упыри заняты кормом, да и чары графа, видимо, еще не совсем рассеялись. Но вот один заволновался. Доел свой кусок, попытался отнять у других еще что-нибудь, но осталось слишком мало. Упырь повернулся к Парьке, глянул на него блеклыми глазами… и как-то нелепо задергался. Забился, издал сдавленный хрип — и стал рвать себе живот.

Парька приготовил много серебряной стружки. И начинил каждый клочок — но все равно кому-то досталось больше, кому-то меньше. Они издохли не одновременно. А сумевший урвать только часть кишки упыренок вообще остался жив. Теперь он бегал на четвереньках среди скрюченных трупов и нюхал, нюхал…

Парька поднял лук. Хорошенько прицелился. Упыренок наконец перестал метаться, повернулся к нему и посмотрел большими невинными глазами…

Мертвыми глазами.

Парька вдруг его вспомнил. Лет пятнадцать назад, точно. Он был еще совсем молод, сопровождал графа в дневной поездке по окрестностям. Старый вампир увидел через закопченные стекла играющих детей — те пускали в ручье кораблики. Один кудрявый мальчишка радостно бежал к двум другим, нес особенно большой и красивый кораблик…

«Какое прелестное дитя!» — снова прозвучало в голове. — «Поймай-ка мне его, Парька!»

Парька спустил тетиву. Стрела с серебряным наконечником вошла точно в горло.

Упыри — твари опасные, но очень глупые. Даже дикие животные умнее их. Убедившись, что все сдохли, Парька пересчитал тела и отволок на задний двор.

Сгорели они быстро.

Уже вечерело. Нужно приготовиться — могут появиться новые гости. Спрятать все улики и отрепетировать как следует свою ложь. Их не должно насторожить отсутствие хозяина.

Ничего сложного в этом нет. Граф неоднократно покидал свое обиталище. То один, а то и вместе с графинями. То отправлялся в романтические поездки, то подолгу охотился, а то улетал в Скозар, ко двору Кровавого Князя.

В этих случаях хозяйство оставалось на Парьке — все равно плата с гостей не берется. Всякий вампир обязан давать кров другому вампиру.

Так что ни первый, ни второй, ни третий гости ничего не заподозрили. Парька развлекал их музицированием, подал холодные закуски. С сожалением сказал, что скотина подцепила какую-то хворь, заменить ее не успели, и граф заранее просил принести извинения.

Двое из гостей отнеслись к этому спокойно. Вампирам не обязательно есть каждую ночь. Они без проблем могут поститься до десяти-двенадцати суток.

Но третий был с долгой дороги и сильно проголодался. Ужасно возмутившись, он смерил Парьку недобрым взглядом и заявил, что слетает поохотиться сам, пока не рассвело, но гостеприимство графа Энневекле его сильно разочаровало.

Парька облегченно выдохнул. Он ужасно боялся, что голодный гость пожелает перекусить им самим.

Но этот страх был даже полезен. Он хорошо скрыл ложь. Все гости подумали, что он просто боится за собственную жизнь, сообщая неприятную новость.

К счастью, вкушать от чужих прислужников не принято. Это как чужого кота пнуть. В гости тебя после этого точно не позовут — кому такое понравится?

К следующему полудню все трое гостей были мертвы и развеяны над рекой. Среди них не было графов или хотя бы баронов, и такие радикальные меры не требовались, но Парька решил перестраховаться.

А закончив с этим, он нерешительно спустился в подвал. К скоту, некормленому со вчерашнего утра.

Шум он услышал еще издали. Обычно пленники сидели тихо и почти не шевелились. Покорно ели, покорно справляли нужду. Много спали. Периодически Парька их мыл, чтобы графу не вдыхать амбре нечистот.

Но теперь с них спало прежнее оцепенение. Из замка ушла сила владычества. Люди не сразу, но пришли в себя — и осознали, где находятся.

Теперь они гомонили, плакали, пытались выбраться. Кто-то тряс решетку, кто-то пытался выворотить ее из каменной кладки.

Парька как следует обмыслил, что им скажет. И теперь, спустившись, он постучал в стену и окликнул:

— Мир вам!

— Прихвостень! — ахнула какая-то женщина. — Это прихвостень!

Они все сразу замолчали и уставились на Парьку с тихим ужасом. Их разделяли толстые решетки. Мужчины прижимали к себе женщин и детей.

— Это… вы тоже очнулись, да?.. — неловко спросил Парька, почесывая в затылке.

— Тоже?.. — спросил белобородый старик.

Он был тут такой единственный. В основном вампиры питаются молодежью, юношами и девушками. Реже — детьми и людьми среднего возраста. Но иногда у них бывает настроение вкусить… выдержанной крови. Как человеку иногда хочется сушеной рыбы или вяленого мяса.

— Ты, парень, кто будешь? — спросил старик. — Графский прислужник?

— Был, — сказал Парька, перебирая ключи. — Помер граф, я и очухался.

— Помер?.. — раздались шепотки. — Вампир помер?..

— Помер, помер.

— И жинки его?..

— И жинки. И гости. А у меня в голове сразу этак взяло — и прояснилось… у вас тоже, да?..

На самом деле Парька не был уверен, что был под воздействием. Но он предпочитал думать, что говорит сейчас правду. Тем более, что некоторые изменения он и вправду чувствовал.